Изабель Ибаньез - Лунная нить [litres]

Тут она замечает меня, и ее улыбка тает так же быстро, как воск от пламени свечи.

– Это еще кто?

Руми крепко обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

– Подруга.

Я сглатываю. Женщина строго поджимает губы и приглаживает седеющие волосы. Свободной рукой она берет Руми за локоть и провожает внутрь. Меня оставляет на крыльце.

– Тарука, – говорит Руми одновременно весело и раздраженно.

– Пф-ф-ф, – лишь фыркает она.

– Поздоровайся хотя бы…

– Захлопни за собой дверь, – говорит мне Тарука и провожает Руми в глубь таверны.

Обернувшись, он виновато смотрит на меня и одними губами бормочет извинения. Я в ошеломлении следую за ними, рассматривая пестрый интерьер. Вдоль терракотовых стен расположены отдельные кабинки с занавесками. Все они выглядят одинаково: стол со скамейками по обе стороны, на полке – эвкалиптовая свеча. Над прямоугольными столами висят глиняные горшки с пышными желтыми цветами.

В центре таверны – небольшая круглая сцена, где танцует красивая лаксанка. Она раскачивается и подпрыгивает, а трое музыкантов играют на гармониках. В противоположном от нас конце зала сидит Хуан Карлос; его плечи сотрясаются от смеха – видимо, его компаньоны сказали что-то очень забавное. Заметив меня, он выпрямляется и немедленно переводит взгляд на человека рядом со мной.

Руми кивает ему, и Хуан Карлос улыбается в ответ. Снова посмотрев на меня, он подмигивает и поднимает стакан в знак приветствия.

– Что он здесь делает?

– Он единственный из моей семьи, кто остался в живых, – объясняет Руми. – Двоюродный брат.

Я хмурюсь.

– То есть он родственник Атока?

– Нет. Но мы одной крови.

Тарука предлагает Руми одну из пустых кабинок и, нахмурившись, указывает мне на скамейку напротив него.

– Два апи, – говорит Руми. – Por favor.

Тарука треплет его по голове.

– Ты единственный из моих знакомых, кто пьет апи после ужина, а не на завтрак. Пойду разогрею.

– Что это за место? – спрашиваю я, когда она уходит. – И кто такая Тарука? По-моему, она с удовольствием скормила бы меня анаконде. По частям.

– Она всегда настороже, – со смехом отвечает Руми. – Не забывай, ты тут новенькая. Со временем она оттает. Тарука выросла вместе с моей мамой. Они были лучшими подругами.

Я оглядываюсь на Таруку. Она стоит у очага, помешивая кипящий напиток. Нахмурившись, она бросает на меня суровый взгляд. В таверне полно народу, и многие украдкой наблюдают за нами. Некоторые – с любопытством, некоторые – с откровенным неодобрением. В основном все сидят в отдельных кабинках, некоторые стоят небольшими группами. Я внимательно изучаю каждое лицо. Некоторые кажутся мне смутно знакомыми. На самом деле я уверена, что видела этих людей в замке: вот садовник, который ухаживает за растениями рядом с моей любимой скамейкой; стражи, которые патрулируют коридоры; девушки с кухни.

Пульс учащается. Как же их много!

– Сколько же у тебя шпионов в замке, – благоговейно замечаю я.

Руми приподнимает бровь.

– Я все не могла понять, как тебе удается так легко перемещаться по замку. Так и знала, что у тебя есть помощники, – говорю я, обводя взглядом собравшихся. – Но даже не подозревала, как их много.

Это не просто случайная таверна в городе: она специально создана для Руми. Это особенное место. Руми привел меня в логово заговорщиков.

Нам подают горячий апи.

– Умак здесь, – говорит Тарука, ставя стакан передо мной.

Я делаю глоток и жмурюсь от удовольствия: кислинка, которую дает ананас, прекрасно сочетается с фиолетовой кукурузой. Палочка корицы придает пенистому напитку приятный пряный аромат. Руми залпом выпивает половину стакана.

– Скажи ему, пусть подойдет, – отвечает он. – И позови Хуана Карлоса со всеми остальными.

Она кивает, и я делаю еще один длинный глоток. Через несколько мгновений над столом нависает тень, и я поднимаю глаза, ожидая увидеть лицо друга. Но это вовсе не мой очаровательный страж. Я закашливаюсь. С холодной улыбкой на худом вытянутом лице на меня смотрит человек, который пытал меня и отдал приказ убить Софию. Человек, угрожавший моему народу и требовавший предать Руми.

Правая рука Атока. Жрец Сайра. Увидев меня, он взрывается:

– Ты дурак? Зачем ты привел ее сюда?

– Я не собираюсь отвечать на это, Умак, – холодно говорит Руми. – Я хотел предложить поздороваться.

Я с ужасом наблюдаю за их разговором. Это чудовище принесло мне самые ужасные страдания в жизни. Вскочив, я бросаюсь вперед, чтобы выцарапать ему глаза. Руми успевает схватить меня за талию и удержать. Я сопротивляюсь, изо всех сил пихаю его локтем в живот, но Руми лишь сжимает меня крепче.

– Успокойся, – шепчет он, утыкаясь мне в шею. – Он один из нас.

Сердце отчаянно бьется о ребра. Я перестаю сопротивляться. Не двигаюсь. Цепенею от шока и разочарования.

– Не трогай меня.

– Конечно. – Руми мгновенно убирает руку.

Он с опаской поглядывает на меня, будто я – вулкан, который вот-вот начнет извергать пепел и лаву. Впрочем, я могла бы. Жрец входит в нашу кабинку, как будто они уже все решили за меня: я останусь в его компании, буду с ним говорить, приму происходящее как данность.

Сжимаю кулаки.

– Я ухожу.

Руми встает прямо передо мной, загораживая жреца.

– Кондеса.

Я вздрагиваю, услышав титул. Что я вообще здесь забыла? Может, я заблуждалась насчет своих чувств к Руми, может, зря предпочла его Каталине и решила, что трон должен перейти к принцессе Тамайе? Луна, как же больно! Если она выбирает таких союзников, как Сайра, то я не хочу иметь никакого отношения к их планам.

– Ты не сможешь убедить меня остаться.

Теперь Хуан Карлос стоит рядом с двоюродным братом, вместе с несколькими другими людьми, которых я знаю. Придворные в простой одежде. Стражи без своей обычной формы. Я пытаюсь пройти мимо, но Хуан Карлос кладет руку мне на плечо.

– Подожди минутку, – шепчет он.

Я уворачиваюсь.

– Ни за что.

Руми задумчиво смотрит на меня, а потом поворачивается к жрецу.

– Что ты с ней сделал?

Сайра – Умак – невозмутимо допивает мой апи.

– Что надо.

В его ответе слышится снисхождение и превосходство. Он важен для них и умело этим пользуется. Хуан Карлос бормочет себе под нос ругательства. Придворные Атока бросают сочувствующие взгляды в мою сторону. Но мне все равно. Руми кладет руки на стол и смотрит прямо в лицо Умаку.

– Как это понимать?

– Он пытал меня, – говорю я.

Жрец самодовольно ухмыляется. Руми хватает оставленный мной стакан и с размаху разбивает об стол. Подобрав крупный осколок, он приставляет его к горлу Умака.

– Тебе велели не трогать ее.

– А как еще мы могли убедиться, что ей можно доверять? – шипит жрец в ответ. – Я сделал за вас работу, которая оказалась вам не под силу. А теперь ты притащил ее сюда – и все насмарку. Дай пройти.