Элеонора Девильпуа - Маги Гипербореи [litres]

– Но это же полная чушь! – воскликнул он. – Петрокл никогда бы… Я бы никогда не убил…

Крыло грифона сдвинулось, и между перьями появился большой янтарный глаз. Ластианакс сделал несколько шагов, яростно потирая шею.

– Он пытается отвести от себя подозрения, обвиняя Петрокла и меня по одному и тому же надуманному поводу! – возмущенно сказал он, резко останавливаясь перед Пиррой.

Девушка держала руки скрещенными, ее лицо по-прежнему оставалось холодным за черной полумаской.

– Так ты, что же, веришь Мезенсу? – ошеломленно спросил Ластианакс. – Думаешь, я убил своего наставника, чтобы занять его место?

– Все из-за вашей войны двух гордецов! – взорвалась Пирра, так энергично разнимая руки, что содержимое ее бокала брызнуло на землю.

Она, в свою очередь, принялась расхаживать взад-вперед, а Ластианакс только хлопал глазами.

– Конечно, нет, я и представить себе не могла, что ты на такое способен, и Мезенс, впрочем, тоже. Мезенс не мог нападать на тебя напрямую, это было бы слишком грубо. Он знает, что вы с Петроклом друзья. Коль скоро Петрокл единственный близкий к тебе человек, которого Мезенс смог обнаружить, он и взялся за него, вот и все. Тебе следует найти других друзей, чтобы снизить градус опасности, постигающей всех, кто оказывается рядом с тобой, – яростно выпалила она.

– Значит, за преступлениями все-таки стоит Мезенс, – проговорил Ластианакс, пропустив мимо ушей последнее замечание девушки. – Мне просто необходимо собрать доказательства, прежде чем он обвинит Петро…

– Нет! – перебила Пирра, снова скрещивая руки на груди. – Ты загнал его в угол, только и всего. Мезенс ни при чем. Я была его ученицей пять лет и знаю, что он не убийца.

– Он едва не задушил меня после одного заседания Совета, – возразил Ластианакс, потирая шею. – И почему ты так уверена в его невиновности? Мезенс жаждет власти, он готов на все, лишь бы получить больше влияния…

– То же самое можно сказать и о тебе, – заявила Пирра. – Ты попросил меня пойти на свидание с магом в три раза старше меня ради возможности урвать место в Совете. И, держу пари, министры еще и слыхом не слыхивали о правах женщин.

Ластианаксу показалось, что ему отвесили оплеуху. Полностью разбитый, он уставился в большие глаза Пирры, сиявшие таким же холодным блеском, что глаза грифона позади нее.

– Я… Но…

– И позволь тебе напомнить, что во время нашей Атрибуции Мезенс единственный из магов согласился взять меня в ученики, – прервала его Пирра. – Впервые в турнире участвовала девочка. Ни у кого, кроме Мезенса, не хватило смелости и политической воли стать моим наставником, хоть я и показала лучший результат.

– Мезенс выбрал тебя, потому что ты красивая…

Ластианакс осекся, но сказанного не воротишь. Мед заставлял его говорить то, чего он не имел в виду. Начиная обучение, Пирра была сорвиголовой, почти такой же дикой, как Арка. В то время никто не назвал бы ее «красивой». Она пять лет доказывала сообществу магов, что девушки тоже на что-то способны.

Он ожидал, что Пирра заставит его пожалеть о своих словах, отпустит какое-то хлесткое замечание, как умела делать только она одна, но все вышло гораздо хуже. Девушка склонила голову, пряча лицо за черными прядями волос, но не сумела скрыть выражение обиды. Мгновение спустя, пока Ластианакс безуспешно пытался придумать, как бы извиниться, она подняла голову, и ее лицо вновь стало бесстрастным.

– Откажись от борьбы с Мезенсом, пока Петрокла не обвинили, и найди настоящего виновника, – хрипло произнесла Пирра.

И ушла, пройдя мимо Ластианакса и не глядя на него. Несколько секунд молодой человек стоял, окаменев, а затем сел на землю. Он чувствовал себя последним ничтожеством. Грифон в клетке снова закрыл глаза и сунул голову под крыло, довольный тем, что вновь воцарилась тишина.

И вдруг внутренний двор огласили страшные крики. Ластианакс с трудом поднялся на ноги. Новое нападение. Он побежал по темной аллее, а вопли продолжали раздирать тишину экзотического искусственного леса.

«Это мужские голоса, – повторял молодой маг про себя, – мужские голоса». На перекрестке трех аллей он едва не столкнулся с Пиррой: девушка тоже мчалась на шум.

– Ласт! – воскликнула она, и облегчение на ее лице стоило целого мира.

– Туда! – ответил он, указывая на третью аллею, откуда доносились звуки борьбы.

Они бросились бежать и быстро оказались у небольшого водопада, где десять минут назад умывался Ластианакс. Крики прекратились: те, кто их испускал, были мертвы. У края водоема лежало изуродованное, истекающее кровью тело мага. Опознать его было бы трудно, если бы не валявшаяся на земле разорванная маска совы. Лицо покойника сплошь покрывали кровоподтеки и рваные раны.

– Мезенс, – прошептала Пирра.

Две другие жертвы лежали на дне водоема, выпучив глаза и распахнув рты. Ластианакс узнал телохранителей эпарха по сияющим доспехам, которые они носили. Похоже, нападавший просто столкнул охранников в воду, а вес их доспехов довершил остальное.

Пирра подошла к своему наставнику, очевидно, охваченная теми же эмоциями, которые испытывал Ластианакс, обнаружив тело Палатеса. Молодой маг не знал, что делать: остаться с Пиррой, поднять тревогу, попытаться найти убийцу? Девушка опустилась на колени рядом со своим наставником, ее губы огорченно подрагивали. Поколебавшись секунду, Ластианакс положил руку ей на плечо.

– Смотри, – проговорила Пирра, указывая на покрасневшую землю вокруг трупа.

Отбиваясь, охранники забрызгали вымощенную плиткой площадку. Кровь Мезенса медленно растворялась в луже, окрашивая воду алым. Возле руки эпарха на камне виднелись буквы, написанные его кровью, однако они быстро исчезали в воде. Ластианакс успел прочитать слово «лемур», прежде чем оно окончательно пропало.

Снова созвали внеочередное заседание Совета, на сей раз по требованию самого василевса. Четыре оставшихся в живых министра с тревогой поглядывали на пустые места. Всех мучил один и тот же вопрос: кто станет следующим?

Потрясенный преступлением, совершенным в стенах дворца спустя сто шестьдесят два года после убийства его детей, правитель устроил министрам разнос, обвинив их в некомпетентности, а потом в очередной раз заключил, что за этим кровавым деянием стоят амазонки. Дворец обыскали сверху донизу, но, как и в случае с праздником тайнографа, убийца словно в воду канул.

Ластианакс не знал, что и думать. Василевс был прав: почерк во всех трех убийствах вполне подходил амазонкам. Мезенса и его телохранителей прикончили быстро и безжалостно, не дав возможности воспользоваться магией, как если бы убийца использовал живую лазурь. Отравленный Палатес, зарезанный Триериос и удушение, которому подвергся сам Ластианакс, – все эти методы вполне в духе амазонок.