Генри Олди - Если герой приходит [СИ litres]

Аор. Хрисаор. Совпадение?

Парень не удивился, попав сюда, на Киллену. Спросил: «Где мы? Что это?» Не спросил: «Как мы тут оказались?» Дромосы , тайные коридоры мироздания – пути богов. Редким смертным открыты секреты этих дорог. Парень хаживал Дромосами? Ему не впервой? Ерунда, может, он просто слишком мал. Не понял, отмахнулся, списал на божественное могущество…

Радуга?

«Радуга появилась, когда я убивал парня. Радуга появилась, когда парня убивала львица. Парень смертен, в том нет сомнений. Радуга появляется, когда ему угрожает смерть? Это легко проверить…»

Нет, понял Гермий. Нелегко.

Очень даже нелегко.

– Ты решаешь, убивать меня или нет, – тихо произнес мальчишка. Все-таки он был не так прост, как казался. – Ты думаешь, что если начать меня убивать – появится радуга. Радуга и великан. Может, ты прав. Ты справишься с великаном?

– Справлялся, – ответил бог. – Веришь?

Он повел рукой. Воздух задрожал, пошел рябью. Парень отшатнулся, предполагая, что сейчас проявится Дромос, что их зашвырнет на другой край света. Но нет, это был не коридор – окно. В дрожании воздуха проявилась ночь, полная звезд. Звезды? Глаза. Многоглазый великан сидел у костра, привалясь спиной к стене. Напротив великана сидел пастушок, играл на дудочке. Тягучая, как мед, мелодия текла по пещере, вила кольца, опутывала, чаровала. Гасли звезды, глаза великана закрывались один за другим.

Десять огней. Три. Два.

Ни одного.

Пастушок встал. Дудочка играла без него, не нуждаясь в теплом дыхании. В руках пастушка сверкнул змеиный жезл, превратился в меч. Когда лезвие вспороло плоть спящего, великан даже не вздрогнул. Власть дудочки была сильнее боли.

– Аргус, – Гермий закрыл окно. – Здесь, в Аркадии. Я убил его, Гиппоной-Лошадник. Он стал не нужен и я убил его. Ты не сомневайся, я прикончил Аргуса без шуток, по-настоящему. Великаны смертны, они просто большие. Когда я провожаю их в царство мертвых, им приходится наклонять голову. Под землей не очень-то выпрямишься в полный рост.

Парень молчал, катал желваки на скулах. Сжимал кулаки, не замечая этого. Под глазами мальчишки залегли тени.

– Тогда попробуй, – наконец предложил он. – Начни меня убивать. Дождись радуги, явления великана. Сыграй ему на дудочке. Проводи в Аид, прикажи наклонить голову.

– А если он не явится? Если я просто убью тебя?

– Чем же я могу тебе помешать? Если каждый раз, когда меня убивают, я стану надеяться на великана… Так я умру еще раньше. Тебе нельзя убивать меня понарошку, нельзя притворяться. Так тебе радуги не дождаться. А всерьез, без шуток, по-настоящему…

Он повторил слова Гермия, подражая интонациям бога.

– Великан может и не прийти, да? Я умру навсегда. Второй попытки у тебя не будет, Податель Радости. Кроме того, ты обещал не убивать меня, а взять под покровительство.

Природа, сказал себе Гермий. Здесь, на Киллене, я родился. Здесь, выбравшись из пеленок, обворовал Аполлона, угнав его стадо. Здесь я вынудил его притащить меня на суд отца, тем самым подтвердив мою победу, победу бога над богом – вора над лучником, хитреца над гневливцем. Суд не имел значения. Я вернул стадо; я взошел на Олимп. Природу не обмануть. Однажды она проявит себя и у Гиппоноя. Надо запастись терпением, дождаться удачного стечения обстоятельств…

Гермий простер руку:

– Я, Гермий, сын Зевса и Майи Плеяды, беру тебя, Гиппоной, приемный сын Главка и Эвримеды, под свое покровительство. Хочешь о чем-то попросить?

– Подари моему отцу сына, – парень вскочил. Глаза его сияли. – Настоящего сына, родного! Ты же можешь, да?

И взгляд угас, когда прозвучало:

– Нет. Я обещал покровительство тебе, а не твоему отцу. Главк умрет бездетным. Это решил не я, не мне и отменять.

– Тогда, – мальчишка вздохнул, – сделай хотя бы так, чтобы меня не выпороли. Вернусь, точно выпорют.

– За что?

– За отсутствие. Скажут: опять сбежал, дайте сюда вожжи…

Гермий взял кусок сыра.

– Не бойся, – пообещал он. – Никто и не заметит, что тебя не было. Бог я или кто?

Парень задумался.

– Бог, – согласился мелкий паршивец. – Может, и не заметят.

Всю жизнь меня сопровождали они: кони, боги, чудовища.

Притворялись, морочили: конь делался чудовищем, бог – конем. Переплетались так, что не разберешь, где кто. Случалось, я смотрел на людей, а видел все равно их: богов, коней, чудовищ. В каждом человеке столько понамешано!

Нужно было состариться, чтобы научиться другому искусству. Смотришь на бога или чудовище, а видишь человека. Ничего, приспособился. Вот с конями у меня это не всегда получалось. У иной лошади норов – словно в ее брюхе отряд воинов сидит!

А я смотрю: конь. Конь и все, без примесей.

– Где находится дворец Посейдона?

– На морском дне близ города Эги.

– В какой области?

– В Ахайе. На севере Пелопоннеса.

– С каких ремесел живет Эфира?

– Кузнечное ремесло. Бронза.

– Еще!

– Кожа. Ткани.

– Еще!

– Бронза. Нет, я уже говорил…

– Гиппоной! Балбес, тебе тринадцать лет! Какие ремесла кормят нас?

– Виноделие?

– Идиот [73] Идиот – гражданин, не желающий участвовать в политике и общественной жизни. ! Откуда на Истме виноград? Еще раз, где дворец Посейдона?

– Близ города Эги.

– На какой реке стоят Эги?

– На Кратисе. Между Бурой и Эгейрой.

– На каком берегу Кратиса?

– На левом.

– Почему?

– Правый низок. Он часто затопляется.

– Что делают ремесленники Эфиры?

– Ткани?

– Керамику, безмозглая твоя голова! Керамику и черепицу.

– Ага, черепицу.

– За что берется пошлина?

– За проезд по дорогам. За стоянку в портах.

– Еще!

– За во́лок кораблей.

– Как осуществляется волок?

– По мощеной дороге. Поверх камня кладут дощатый настил…

– Чем смазываются доски?

– Маслом, наставник?

– Нет, он меня прикончит! Жиром, балбес! Жиром!

– Жиром, ну конечно! Я помнил, просто забыл.

– За что ханаанские купцы платят двойную цену?

– За шлюх, наставник?

– За пользование общественными банями! В каком облике Посейдон возлег с Арной из Беотии?

– В облике быка.

– С Меланфией Черной?

– В облике дельфина.

– С Ифимедеей Пилосской?

– В облике речного бога.

– Как следует обустроить торговые ряды?

– Поставить лавки. Замостить окрестные дороги.

– Еще?

– Послать глашатаев по городу?

– Вымостки между лавками! Крытые вымостки! Тринадцать лет! Боги, что из него вырастет к двадцати? Это не урок, это козлиная песня [74] Трагедия – «козлиная песня», от τράγος (козел) и ᾠδή (песня). ! В каком облике Посейдон возлег с великой богиней Деметрой?