Глен Кук - Гнев королей [книги 6-8] [сборник litres]

Нерожденный проплыл над восточной стеной, напоминая маленькую причудливую луну, испускавшую мягкое бледное свечение. Он слегка покачивался, словно парящий на легком ветру мыльный пузырь.

Он приближался к Вартлоккуру, становясь все отчетливее. Внутри светящегося шара примерно в два фута в поперечнике свернулось нечто, напоминавшее человеческий эмбрион. Вот только в нем не было ничего человеческого.

Глаза его были открыты, и он встретился с Рагнарсоном взглядом. Браги с трудом подавил приступ ненависти, желание выхватить меч, швырнуть камень – что угодно, лишь бы уничтожить порождение греха. Именно эта тварь убила его Фиану.

Вартлоккур весьма успешно использовал Нерожденного во время войны. Даже сейчас тот удерживал тервола к востоку от гор М’Ханд. То было единственное оружие в западном арсенале, которое могло их напугать. И вряд ли они снова пришли бы на запад, не придумав сначала, как его уничтожить.

Именно благодаря Нерожденному Рагнарсон чувствовал себя в безопасности на троне. По приказу Вартлоккура он парил в ночи Кавелина, искореняя любое предательство. Он был способен на многое, как зловещее, так и чудесное, будучи при этом неуязвимым.

Рагнарсон заставил себя оставаться на месте, с трудом отведя взгляд от покачивающегося в воздухе шара. Ему не хотелось видеть издевательскую насмешку на крошечном жестоком личике.

Вартлоккур поманил свое творение к себе, все ближе и ближе, пока оно не повисло над мертвым убийцей. Он что-то пробормотал, и Браги узнал язык древнего Ильказара, хотя не понимал его. То был язык юности чародея, который Вартлоккур использовал во всех колдовских обрядах.

Кожа мертвеца дрогнула, ноги дернулись, и он поднялся, словно марионетка в руках неуверенного кукольника. Выпрямившись, он тут же обмяк, удерживаемый некоей силой, которой пользовался Нерожденный.

– Кто ты? – спросил Вартлоккур.

Мертвец не ответил, но на его лице промелькнуло озадаченное выражение.

Чародей переглянулся с Рагнарсоном. Трупу следовало отзываться увереннее.

– Как ты здесь оказался? Где твой дом? Почему ты напал на генерала? Где твои товарищи? – На каждый вопрос мертвец отвечал молчанием. – Погоди минуту, – сказал чародей своему творению.

Присев рядом с Рагнарсоном, он подпер подбородок рукой.

– Не понимаю, – проворчал он. – Он не должен ничего от меня скрывать.

– Может, так и есть.

– Гм?

– Возможно, ему просто нечего скрывать.

– У каждого есть прошлое, которое отпечатано в теле и душе. Даже когда улетает душа, тело все помнит. Попробую кое-что еще.

Чародей напряженно уставился на Нерожденного, и мертвец забегал. Он прыгал через воображаемую скакалку, кувыркался, отжимался и делал приседания. Он размахивал руками, кукарекал словно петух и пытался взлететь.

– И что это все доказывает? – спросил Рагнарсон.

– Что Нерожденный способен им управлять. Что это человек.

– Может, это пустой человек. Может, у него никогда не было души.

– Возможно, ты и прав. Но надеюсь, что нет.

– Почему?

– В таком случае он должен быть кем-то создан. Сразу взрослым, лишенным чего бы то ни было, кроме приказа убить. А это означает, что мы имеем дело с весьма изощренным противником – вероятно, с тем, кого считали уже уничтоженным. Вопрос в том, зачем ему атаковать генерала? Какой смысл ранить льва в лапу, когда можно нанести решающий удар по голове?

– Ты меня совсем запутал. О ком ты говоришь, дьявол тебя побери?

– Думаю, мы исходим из ошибочного предположения о смерти.

– Все равно ничего не понял.

У чародея имелась привычка ходить вокруг да около, кружа около темы разговора словно мотылек у пламени, что крайне раздражало Рагнарсона.

– Мы прямо или косвенно выяснили судьбу всех членов Праккии, кроме одного. Мы считали, что его тело пропало под развалинами у Пальмизано.

В той решающей битве нелегко пришлось всем. Насколько было известно Рагнарсону, противник лишился всех военачальников, кроме Ко Фэна.

Он поскреб бороду, прислушиваясь к голодному урчанию в желудке и жалея, что не может сейчас завалиться где-нибудь поспать.

– Ладно, сдаюсь, – сказал он после нескольких безуспешных попыток разгадать загадку чародея. – О ком речь?

– О Норате. Магдене Норате, эскалонском перебежчике. Главном исследователе и создателе чудовищ для Праккии. Мы так и не нашли его труп.

– Откуда ты знаешь? Не встречал никого, кому было бы известно, как он выглядит.

Норат был особенным чародеем. Его орудиями являлись не заклинания и демоны ночи – он творил жизнь. Он создавал людей и чудовищ, столь же опасных, как и те твари, которых Вартлоккур, Мгла и им подобные вызывали из потустороннего мира.

– Можешь предложить вариант получше?

– Ты делаешь дьявольски далеко идущие выводы, – заметил Рагнарсон. – Даже если истолковывать сомнения в твою пользу – зачем ему атаковать Лиакопулоса? Сочиняешь ужасы на пустом месте.

– Возможно. Но это единственная гипотеза, не противоречащая фактам.

– Найди побольше фактов. Попробуй другую гипотезу. Например: этому парню стерли душу, прежде чем его послать. В конце концов, любой, кто хотел смерти генерала, наверняка мог предполагать, что пути убийцы пересекутся с твоими.

– Может быть. Хотя вряд ли подобное возможно проделать, не разрушив полностью мозг. Попробую кое-что еще.

Вартлоккур поднялся и, подойдя к Нерожденному, положил ладонь на защитную сферу твари и закрыл глаза. Тело его обмякло, как и у мертвеца. Они склонились друг к другу, словно пьяные марионетки, поддерживаемые Нерожденным.

Рагнарсону все больше хотелось спать. Встав, он размял ноющие мышцы, гадая, что сейчас делает Требилькок. Появление наемных убийц наверняка стало чудовищным ударом по самолюбию Майкла, и сейчас он, скорее всего, прилагал яростные усилия, чтобы хоть что-то раскопать.

Высокая тощая фигура чародея медленно выпрямилась, побелевшее лицо вновь стало нормального цвета. Он провел рукой перед глазами, словно отгоняя облако мошкары, и неверной походкой направился к Рагнарсону.

– Я вошел внутрь него, – сказал он. – Удивительно, сколь мало в нем осталось. Умения и коварство, необходимые убийце, но без какого-либо прошлого, без многих лет взросления и обучения… Ему в лучшем случае месяц от роду. Он явился откуда-то с запада – он помнит, как пересек Малые королевства, чтобы добраться сюда, но не имеет четкого представления ни о проделанном пути, ни о географии. С ним и его братьями был кто-то еще, который знал, что происходит, и сказал им, что делать. Он смутно помнит, что его отец жил у моря. Единственная его цель заключалась в том, чтобы устранить Лиакопулоса.

– Гм… если все сопоставить, то получается вроде удара, нанесенного Гильдией против одного из своих.