Глен Кук - Гнев королей [книги 6-8] [сборник litres]

– Что? А, кажется, понял. Высокий Утес на западе, рядом с морем. Нет, думаю, мой удар вслепую пришелся ближе к цели. Он помнит своего отца – или, если предпочитаешь, создателя. И его воспоминания совпадают с тем, что известно о Норате.

– Но почему Лиакопулос?

– Не знаю. Обычно спрашивают, кому выгодно. В данном случае мне никто не приходит в голову. У генерала нет врагов.

– Кто-то был готов потратить немало сил, чтобы от него избавиться.

– Напрашивается очевидный вывод – Шинсан. Но они пытаются с нами поладить, протягивая руку дружбы. И наемные убийства не в их стиле.

– Кто-то пытается свалить на них вину? Кто-то, кому не нужен мир?

Вартлоккур пожал плечами:

– Не могу назвать никого, кто выиграл бы, поддерживая конфликт.

– Матаянга. Приятели-повстанцы Майкла в Троесе.

– Сомневаюсь. Слишком большой риск ответного удара, если их найдут. К тому же он пришел с запада, а не с востока.

Рагнарсон тряхнул головой.

– Что-то я уже совсем ничего не соображаю. Лиакопулос – не настолько важная персона. Для меня он ценен тем, что он гений в обучении солдат, но вряд ли этим он кому-то всерьез угрожает… Не могу больше. Слишком тяжелый был день. Спать хочу.

– Мне нужно приказать солдатам, чтобы вернули труп Вахтелю, а потом велеть Радеахару найти его братьев и хозяина. Увидимся завтра.

Имя Радеахар, как называл чародей свое творение, на языке его юности означало «Тот, кто служит». Во времена величия Ильказара титул «Радеахар» давали чародеям, служившим в имперских войсках.

– Ладно. Проклятье! Похоже, потребуется пять минут, чтобы сдвинуть с места мою старую тушу!

Когда Рагнарсон уже собрался уходить, в воротах двора мелькнула тень. Молчаливый наблюдатель, оставшийся незамеченным даже для слуги чародея, скрылся в коридорах дворца.

Сделав несколько шагов, Рагнарсон остановился.

– Да, все хотел спросить. Тебе что-нибудь говорит имя, титул, или называй как хочешь, Избавитель?

Вартлоккур вздрогнул, словно ужаленный. Выпрямившись, он уставился на короля.

– Нет. Где ты это слышал?

– Так, случайно. Если оно ничего не значит, почему ты вдруг ведешь себя так, словно…

– Как я себя веду – мое дело, Рагнарсон. Никогда об этом не забывай. Забудь лишь о том, что когда-либо слышал это имя. Никогда его не произноси в моем присутствии.

– Что ж, прошу прощения, ваше эксцентричное чародейство. Но у меня есть свои обязанности, и все, что может касаться Кавелина, – мое дело, будь оно проклято. И ни ты, ни все семь богов мне не указ в том, как мне следует поступать.

– То, о чем ты упомянул, не имеет никакого отношения к Кавелину. Выброси его из головы. А теперь иди. Больше мне нечего сказать.

Озадаченный Рагнарсон устало потащился в сторону кухни. Что за дьявольщина творилась в последнее время с чародеем? Старый брюзга несомненно знал намного больше, чем делился с другими.

Беспокойство проходило, зато донимал желудок. Следовало поесть, прежде чем отправиться на отдых.

Браги с трудом волочил ноги по слабо освещенному коридору, все еще хмурясь и размышляя о странностях Вартлоккура, когда что-то зашуршало под ногой. Ночью замок освещался лишь несколькими масляными лампами, в свете которых едва можно было что-либо разглядеть, – небольшая мера экономии.

Запоздало услышав непонятный звук, Браги остановился, обернулся и увидел смятый клочок бумаги с росчерками пера. Бумага была редким товаром, и впустую ее не тратили. Кто-то, видимо, потерял листок. Подобрав бумажку, он поднес ее к ближайшей лампе.

Кто-то ужасным почерком написал несколько имен, некоторые Браги с трудом расшифровал. Орфография автора также оставляла желать лучшего.

ЛИКОПОЛУС с поставленной дальше галочкой, которую потом зачеркнули. ЭНРЕДСОН. АБАКА. ДАНТИС. ТРИБИЛКОК. В другом столбце перечислялись имена Вартлоккура, Мглы и других его сторонников. Перед именами троих солдат стояли звездочки.

Браги прислонился к стене, забыв о сонливости. Разгладив и сложив листок, он положил его во внутренний карман куртки.

Первыми шли имена трех его лучших солдат. Почему? И почему в списке не было его собственного имени?

Он подумал отнести бумажку Вартлоккуру, но решил, что с этим можно подождать, и снова направился в сторону кухни, бормоча:

– Могу поспорить, старый чудак ничего не найдет. Тот, кто нас преследует, – здесь, в замке.

Внезапно его снова охватило беспокойство. Ему потребовалось около минуты, чтобы опознать пробудившийся инстинкт самосохранения. Записка! Она вполне могла стать таким же обвинением для него самого, как и для любого другого. Возможно, ее специально оставили, чтобы он ее нашел.

Достав листок, он снова развернул его и уже собрался сунуть в ближайший факел, но тут у него возникла мысль. Оторвав имена Требилькока и Вартлоккура, он сжег остальное. Майклу и чародею вполне хватило бы и фрагментов.

У поваров не оказалось ничего, кроме все той же холодной курицы. Он уселся за стол и начал медленно есть, погрузившись в задумчивость.

Где-то в коридорах послышался голос:

– А она: «Гейлс, можешь одолжить мне крону? У тебя ведь хорошая работа». А я говорю: «Хрен». Угу, я не вру. Они всегда знают, когда у тебя водятся деньжата… А она: «Гейлс, одолжи мне крону». А я ей: «А вот хрен». Угу. И ведь молодая баба, красивая. «Гейлс, у тебя же и впрямь хорошая работа». А я: «Ну не сука ли?»

Сержант прошел мимо двери в сопровождении молодого гвардейца, с трудом сдерживавшего смех.

– Угу, – пробормотал Рагнарсон. – Ну не сука ли?

Музыкальные инструменты звенели, хныкали и стонали. По огромному залу скользили танцующие пары. Рагнарсон не обращал внимания ни на музыку, ни на танцоров. Вернулся Дерель Пратаксис и, едва успев привести себя в порядок, помчался на празднества по случаю Дня Победы. И теперь Рагнарсон пользовался любой возможностью, чтобы шепотом переговорить со своим посланником.

– Он полностью искренен, – сказал Пратаксис о лорде Суне. – Он хочет мира и дружбы. Такова уж его натура – он всегда говорит то, что думает. Завтра он может заявить совершенно противоположное, причем с той же пламенной искренностью. У него редкий талант приближать к себе людей, создавая иллюзию, будто посвящает их в некие великие планы. И это столь хорошо ему удается, что ты можешь угодить в ловушку, даже зная, что происходит на самом деле.

– Я знаю одного, который проделывал подобное с женщинами, – пробормотал Браги. – Они верили ему, даже когда знали, что у него на уме.

Рассказав старому ученому о странных событиях, случившихся в его отсутствие, Рагнарсон под конец спросил: