Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Он покачнулся, быстро обретя равновесие. Но как только существо обнажило зубы, вся уверенность в правдивости сказок о дандане испарилась.

И тут раздался крик:

– Эй! Дандан! О чём думала мать, даруя тебе настолько глупое имя?

Альтаир, дурак.

Дандан замер. Закрыл жабры, сузил чёрные глаза.

– Дандан, эй! Дандаааан! – пел Альтаир. – Погляди на себя! Какой ты зелёный, какой же ты синий! И имени не придумать паршивей! Стыдоба, срамота! Мне жаль твою мать и грустно за брата! Ой, дандааан!

Существо качало головой, волнообразно извивая тело, пока Альтаир продолжал свои чудны́е напевы.

Насир уже открыл рот, чтобы спасти Альтаира от смерти, но глаза дандана вдруг закатились к затылку. Он содрогнулся, и зелёная чешуя начала осыпаться, как черепица с крыши богача. Издав хриплый крик, дандан рухнул, с тяжёлым всплеском соскользнув обратно в море. От силы удара корабль резко покачнулся.

Стоя на другой стороне среди обломков, Альтаир ухмыльнулся.

– Вот так, султаныш, побеждают дандана.

Насир бросил на воду озадаченный взгляд, ожидая, что существо вот-вот вернётся с одним из своих сородичей.

– Он мёртв? – спросил Насир недоверчиво.

Альтаир присоединился к спутнику.

– Вряд ли. Я же совсем запамятовал. У нас его зовут ден даном. Пение ранит их сильнее ножа. Иногда даже насмерть .

Насир задумался, кого генерал имел в виду, говоря «у нас». Однако спросить не осмелился.

– Да, разница между «денданом» и «данданом» столь велика, что воспоминания нагрянули с большим запозданием, – подшутил Насир вместо вопросов.

Альтаир проигнорировал его.

– В былые времена глубокой ночью они проглатывали корабли, когда никто их не видел и не знал, что они рядом. До тех пор, пока не догадались нанимать девушек, которые пели всё плавание. Бедняжки. Однако прошло так много времени с тех пор, как кто-либо плыл по Баранси, что существо, вероятно, отбросило представления о дне и ночи и напало, как только почувствовало нас.

Яркое солнце высушило одежду Насира, и теперь по спине струился пот. Корабль качало из стороны в сторону.

Разбитый корабль.

Насир обернулся, чтобы оценить урон. В ушах до сих пор звенело. К его изумлению, мачта стояла на месте, а порванный парус вновь развевался на ветру, целый и невредимый. Всё кругом блестело. Принц зашагал к ступеням, ведущим на нижнюю палубу, поднял лук и принялся изучать невозмутимый экипаж. Ощущение волшебства вызвало на коже мурашки, точно так же, как это происходило всякий раз, когда он приближался к отцу и его гнусному медальону.

– Эй! Султаныш!

– Ещё раз меня так назовёшь, и…

Насир смолк, увидев то, что видел Альтаир: зазубренную завесу тьмы, дрожащую под солнцем.

Шарр.

Корабль остановился.

– Спешиваемся! – воскликнул Дин, словно корабль был конём.

Зафира недоумевала, глядя на широкую полосу воды между ними и окутанной палящим солнцем землёй.

Но думала лишь о губах Дина, прильнувших к её шее. О ласкающих уши словах, что лились из его уст.

– Придётся добираться на вёсельной лодке, – объявил он прежде, чем Зафира успела спросить. Голос Дина звучал непринуждённо, как будто он только что не изливал душу и не рассказывал о том, о чём Зафира никогда раньше не слышала.

Зафира забралась в маленькую лодку, которая выглядела так, будто затонет, не успев отплыть. Гнев омрачал мысли Зафиры. Она чувствовала злость, потому что Дин рассказал ей о своих чувствах, но оставался излишне сдержанным. Закрыв глаза, она глотнула воздуха. Это был Дин. Её Дин . Она не должна испытывать смущения.

Стоило лодке коснуться воды, Дин взялся за вёсла. После нескольких неуклюжих попыток, которые чуть не перевернули шлюпку, он наконец-то вошёл в правильный ритм и начал грести в сторону берега.

– А я уж думала, ты отвезёшь нас обратно в Деменхур, – усмехнулась Зафира, вновь чувствуя себя непринуждённо.

– Ха-ха, – невозмутимо пропел Дин с дразнящей улыбкой.

Они оба ахнули, когда солнце внезапно скрылось из виду, забрав с собой ослепляющий свет.

Шарр.

Высокое сооружение, зазубренное, точно клыки чудовища, тянулось к редким облакам. Стена, как догадалась Зафира, была выстроена из тёсаных камней и раствора. Возможно, когда-то известняк и был коричневым, но теперь он стал серым с чёрными прожилками, ползущими по испещрённой мелкими камнями поверхности. Зияющая тьма за старыми трещинами так и мерцала, так и подмигивала.

Зафира отвернулась. Почему темнота всегда манила её, зазывала к себе?

Дин продолжал грести в сторону берега. Корабль за их спинами становился всё меньше и меньше. В том, что касалось моря, Дин был так же неопытен, как и Зафира, поэтому вода то и дело плескала через борт маленькой лодки. Море, как и тьма, взмолилось о встрече. «Подари мне одно прикосновение», – звучало в его зове. Зафира склонилась над водой, и лодка накренилась вместе с ней.

– Зафира!

От резкого крика она выпрямилась, испуганно пригнула голову. Но тут же напомнила себе, что нет здесь человека, которого стоит остерегаться. Нет старейшины, который выдал бы её замуж.

– Я лишь хотела посмотреть, на что похожа вода. – Зафира вцепилась в свой плащ.

– Прошу тебя, не иди на поводу у своих безумных идей. Не здесь.

Капюшон Зафиры скрыл большую часть испепеляющего взгляда, которым она одарила Дина.

– Греби.

Он рассмеялся:

– Слушаюсь, sayyida [35] Госпожа. .

Лишь теперь Зафира осознала, каково назначение стены. Она удерживала что-то внутри. Останки тюремной крепости, некогда величественной и прекрасной. Мир, застрявший внутри самого себя.

И Зафира не была уверена, что переживёт встречу с ним.

К тому моменту, когда они достигли берега, Зафира промокла от пота. Она ступила на землю, но ноги никак не хотели слушаться. Песок перед глазами двигался и опадал, как будто живое существо под землёй безудержно поглощало пространство.

«Под моими сапогами песок, Баба». Подступающие слёзы жалили глаза.

Зафира плелась вперёд, привыкая к танцу песка. К его движению, к погружениям в самого себя. Песок обжигал ноги сквозь подошвы сапог; руки задыхались в перчатках. Зафира поспешно стянула их и убрала в сумку.

– Сними плащ, – посоветовал Дин, приставив ладонь ко лбу и осматривая стену. – Это только начало. Если я правильно понимаю, за горой начинается пустыня. – Он протянул ей пузырёк с сомнительной зелёной жидкостью. Эта бутылочка ранее лежала в аптекарском сундуке родителей Раадов. – Мы слишком бледные для палящего солнца.