Хафса Файзал - Охотники за пламенем [litres]

Он вспомнил, как встретил её в своих покоях в ту ночь, когда они с Альтаиром ходили в «Проклятого Всадника».

Rimaal.

Kharra.

Не может быть. Жестокими руками неверие сжало его лёгкие.

– Кульсум, – прохрипел Насир. – Она твоя шпионка?

Альтаир внимательно наблюдал за Насиром.

– Ты думал, она пришла к тебе по своей воле? Ты и правда решил, что кто-то, украденный из семьи и порабощённый кем-то вроде тебя или твоего отца, сможет влюбиться в монстра? – Он усмехнулся, после чего зубами оторвал полоску ткани.

Насир почувствовал, как что-то внутри рвётся вместе с бинтами, оставляя в душе неровные края и болезненные раны.

Он знал, что Альтаир чудовище. Признавал это. Но Кульсум…

– Ты ещё глупее, чем утверждает Гамек.

Насир отрешённо глядел в ответ. После всего, через что он прошёл и что повидал, ему верилось, что он избавился от слабостей и эмоций. Но Кульсум . Кульсум была исключением. Кульсум вытащила его из бесконечного отчаяния.

Кульсум любила его. Она пришла к нему даже после той страшной ночи, когда отец подарил ему серебряную шкатулку.

Или всё это – проделки Альтаира?

Насир всегда понимал, что найти человека, которого он смог бы полюбить и который полюбил бы его в ответ, – почти невозможно. Он знал, но был ослеплён любовью. Фальшивой любовью.

Принц, сжав кулаки, потянул за уже спущенные рукава. Не зря те годы остались в прошлом. Слова на его правой руке имели значение. Однако теперь они обрели иное значение: он никого не любил, и никто не любил его. Любовь была иллюзией.

Его жизнь, его ужасное существование будет продолжаться .

– Вставай, – велел Насир.

Побледневший от потери крови Альтаир закончил перевязку. На мгновение принц задумался, что ему следовало бы помочь спутнику залечить рану. Однако порыв, как и паника, которая охватила его в момент стрельбы, миновал. Насир больше ничего не чувствовал.

Генерал отбросил в сторону остатки окровавленной ткани.

– Решил, что я всё-таки нужен?

Насир не собирался доставлять подлецу удовольствие, реагируя на его шпионаж. Реагируя на Кульсум.

Да и какой вообще смысл за мной шпионить?

– Пока не решил.

Альтаир встал, крепко прижимая правую руку к ране. Его рубашка окрасилась алым.

– Не беспокойся обо мне, мой Султан. Мои раны залечиваются быстрее, чем может вообразить твой лишённый воображения разум.

– Конечно. Потому что ты – какое-то легендарное существо.

– Ты бы сам удивился своей правоте.

– Ничто в тебе не сможет меня удивить.

– Он мёртв? Деменхурец мёртв? – спросил Альтаир. Тон его смягчился чем-то вроде сожаления.

Насир нахмурился.

– Ты знал его.

Альтаир ответил пожатием плеч. Ещё один фрагмент его таинственного знания, для которого, казалось, не существовало границ между халифатами.

– Знал. Он… – Генерал взял паузу, очевидно желая сократить ответ. – Он однажды участвовал в спасательной операции. Хороший был человек.

– Спасательная операция и ты ? – Насир усмехнулся. – Да ещё и с деменхурцем ? В спасении чего вы участвовали? – Он прикусил щёку, обрывая вопросы.

– Я не болтаю о своих связях, султаныш.

Насир издевательски зевнул.

– Что ж, – продолжил Альтаир с наигранной радостью. – Снова нас двое, и, боже мой, какая из нас пара!

Насир одарил его взглядом, способным иссушить посевы.

– Продолжай тявкать – и останется лишь один из нас.

Альтаир ухмыльнулся:

– Ах-ах! Но я ведь уже мёртв с того момента, как ступил на проклятый Шарр. Почему бы немного не повеселиться по пути, laa ?

Ни один из них не упомянул о том, что Насир только что спас Альтаиру жизнь. Или что на жизнь его покушался ифрит.

Насир не знал, что именно побудило его в самый последний момент сместить прицел. И спасти человека, чьи слова бесконечно его принижали. Человека, который, несмотря ни на что, был его единственным союзником на Шарре.

Насир устал говорить. Чувствовать. Думать.

– Теперь Охотник будет настороже. И мы потратили достаточно времени на твоё недомогание.

Солнце потускнело, и над песками поднялись тени. Шарр оживал.

Пускай. Насиру предстояло выполнить задачу. Несмотря ни на что.

Пришло время поохотиться на Охотника.

За Зафирой шли по пятам, но она могла думать только о Шарре. О Шарре, жадно поглощающем кровь Дина и жаждущем большего. Очерняющем пески, пугающем само солнце.

Охотница взбиралась по каменным ступеням, кружила между разбитыми колоннами, пробиралась через потрёпанные прилавки из гниющего дерева. Она бы нашла минутку, чтобы полюбоваться заброшенным рынком Шарра, если бы не даамовы преследователи.

Завывал ветер, и Зафира едва могла видеть дальше, чем на ближайшие пять шагов. Плащ сковывал движения, как чудовище, сговорившееся с жарой. Однако, желая оставаться неузнанной, она упорно вытирала пот тыльной стороной ладони, проклиная даамову пустыню.

«Если тебе нечего делать, иди и растопи снега Деменхура».

Тени зашевелились, рассмеялись.

Она споткнулась, споткнулась снова – сапог зацепился за ступеньку, которую она не заметила, и Зафира кубарем покатилась по грубым камням, извергая проклятия, какие, бывало, проливались из уст Ясмин. Голос Охотницы эхом разнёсся среди руин. Она снова упала в песок. На этот раз на расстоянии ладони от скорпиона, напавшего на ящерицу. С дрожью в сердце и бранью на языке Зафира отпрянула.

А потом послышался шорох. Где-то впереди . Совсем не там, где, по её расчётам, должны были находиться преследователи.

С колотящимся сердцем и болью в костях Зафира медленно встала, сжимая дрожащие пальцы. Она была даамовой Охотницей, так почему же испытала настолько сильный испуг? Заметив щель между решётчатыми арками, она нырнула в углубление и стала ждать, осторожно вытащив джамбию.

Да, она убивала животных, но никогда прежде не поднимала руку на человека. Тем не менее, если бы человек представлял угрозу для жизни, Зафира не стала бы медлить. Отец научил её действовать.

Песок зашевелился. Зафира затаила дыхание, когда из пыли и праха появился мужчина. Он оглянулся, как делал раньше много раз. Кудри его сияли бронзовым светом. Зафира подумала о переплетённых мизинцах, о кольце на её груди.

Дин.

Она сходила с ума. Она была дочерью сумасшедшей, дочерью сумасшедшего. Безумие жило в её крови. Это было единственным объяснением происходящего.

И всё же он выглядел слишком реальным, слишком… живым . Собственными глазами она видела его смерть. Она наблюдала, как Шарр забирал его неподвижное тело.

Нет. Шарр его не забрал. Шарр оживил его и вернул обратно. Вернул ей .

Она встала без задней мысли, не заботясь о тишине. И он повернулся на звук её сапог.