Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

Лый часто приходил в гости к Агнешке справиться, как у него дела. Чтобы не сидеть в ученической келье, Лый вёл Агнешку гулять по Йолку.

Поначалу другие лешие показывали на Агнешу лапами и даже перешёптывались за спиной, а грозные елмаганы провожали человека рыком, но со временем Йолк привык к своему новому жителю, и на сварогина перестали обращать внимание. Агнеше нравилось гулять по подвесным мостам, и если бы не тоска по покинутому дому и печаль о Василисе (которую он старался скрыть даже от самого себя), сварогин, несмотря на то, что ворожба Леса пока не давалась ему, чувствовал бы себя счастливым человеком.

Лый знакомил Агнешу не только с городом, но и с другими лешими – семья у Лыя была большая: трое братьев и две сестры, гаркун являлся старшим. Год назад Лый завершил ученичество у Великого Ведая Ахра и теперь часто уходил в лес, дабы постигать ворожбу самостоятельно. Семья Лыя отнеслась к Агнешке радушно – сам Дреф отправил Лыя за человеком, и родители гаркуна крайне гордились тем, что их старший сын являлся Посыльным Индрика. Отец Лыя – могучий гаркун Аврох и мать Йкева даже пригласили сына рыбака Тихона на празднование Тёплого Леса – праздника, которым лешие чествовали установление тепла в конце дивена, и сварогин с радостью принял приглашение.

Праздник поразил Агнешку своим размахом: весь Йолк водил хороводы, пел и плясал. Город тонул в мареве костров и жёлто-зелёных огней. Музыка лилась рекой, как и берёзовый сок – лешие не признавали хмеля, зато от мёда, сушёных фруктов, грибов и орехов ломились накрытые прямо на улицах столы. Агнеша встретил на празднике йарей: будущие ведаи, даже Айул, танцевали с таким воодушевлением и искренней радостью, что юный сварогин почувствовал себя неловко. Грозные елмаганы-стражи Ырь и Енк прыгали чересчур бодро, и Агнешка невольно отошёл дальше. Но Лый, прочитав мысли друга, пожурил его: если радоваться, говорил гаркун, то радоваться по-настоящему, а не чинно водить хороводы.

– Неужели люди не устраивают праздники? – поинтересовался Лый, не переставая танцевать нечто невразумительное.

– Устраивают, – ответил сварогин сквозь смех: вид грузного отплясывающего лешего доводил до колик в животе, и Агнешка никак не мог присоединиться к всеобщему веселью.

– Тогда что же ты стоишь, будто столб частокола? – окликнул Агнешу Явих, и сварогин обернулся: Явих так лихо топал под сошедшую с ума волынку, что его красноватая шерсть будто больше покраснела.

– Боюсь, без хмеля я на подобное не способен, – искренне признался ученик Леса.

– Да ну? – услышал он звонкий голос Иванки – Лый, видимо, пригласил к своему столу всех йарей Дрефа. – Только слабому духу для веселья нужно зелье! – гордо провозгласила Иванка и, потянув опешившего сварогина за руку, повела его в танец, который заключался в топоте и невнятном перепрыгивании с ноги на ногу. – А у тебя, сын Леса, дух силён!!! Чем больше будет радости – тем больше тепла придёт в Свет! – хохотала Иванка, убыстряя танец, и Агнешка едва поспевал за своей спутницей, боясь того, что лешая отдавит ему ноги. Но пока отдавливал ноги лешим только Агнеша – сварогин заметил, что странноватый танец леших не лишён смысла и движения ног ритмичны.

Иванка повела Агнешу в танцующий хоровод, и сыну Леса пришлось подчиниться. Под глухие удары барабанов и звонкие волынки хоровод понёс Агнешку по улицам Йолка. Топот леших сливался с барабанным боем и рычащим смехом лесного народа. Йолк дышал неистовой радостью, и праздничные костры разгорались, наполняя синие сумерки светом и теплом. Агнешка не выдержал живого веселья и рассмеялся в голос – и тогда сын леса ощутил, как вместе со смехом по телу разлилась мощная сила – горячая, как огонь, быстрая, как ветер, и свежая, как звонкий ручей.

Праздник искрился упоительным восторгом: Агнеша вместе с йарями участвовал в показательных боях на копьях (которые в другое время не поощрялись Дрефом), пил берёзовый сок, смеялся и танцевал. Сварогин так и не выучил танец леших, но это было и не нужно: глухие барабаны вели ноги в пляс, а сердце подсказывало, как надобно ступать.

С йарями не плясал Айул – как только Иванка повела сварогина в хоровод, елмаган покинул учеников князя и присоединился к столу своей семьи. Но увлечённый праздником Агнешка того не заметил.

А глубокой ночью, когда золотые костры разгорелись особенно ярко, на один из самых высоких подвесных мостов, что располагался в сердце города – над площадью подле Живы, вышел великий князь Дреф. На Дрефе вновь была человеческая одежда – когда Агнеша набрался смелости и спросил Дрефа, зачем он носит одеяние сварогинов, Дреф ответил, что надевает одежду людей, когда надобно выйти к лесному народу, дабы лешие не забывали о том, что мир детей Сварога всё ещё существует.

Лешие, завидев князя, притихли и обратили всё внимание на Дрефа: лесной народ ждал чудес ворожбы древнейшего. Дреф раскрыл руки, закрыл глаза и зашептал.

Агнешка, как и лешие, заворожённо смотрел на волхвование лесного князя.

Музыка стихла, уступая ночь мягкому шёпоту великого полевика. Дреф шептал, сначала тихо, едва слышно, и огонь костров послушно опал; шёпот князя набирал силу, и теперь каждый леший слышал его Слово. Агнешке почудилось, будто Учитель спустился к нему, и сварогин обернулся, но позади него стоял Лый.

– Его тут нет, – мягко прорычал гаркун, прочитав думы Агнеши. – Смотри, а то всё пропустишь, – улыбнулся он.

Сын Леса послушно обратил взор на Дрефа.

Князь шептал, и его шёпоту отвечали дерева: глубокая, как лесное озеро, тихая, как сердце тайги, и прекрасная, как высокое небо, песнь заполнила собой Йолк. Песнь опустилась на хвойный опад, и опавшие иголки вняли ворожбе: улицы Йолка вспыхнули зелёным огнём. Агнешка от неожиданности вскрикнул, но Лый положил на плечо человеку лапу, и сварогин благодарно кивнул другу. Зелёные огни плясали на земле и на мостах, горели крыши и стволы, полыхал весь Йолк, но пламя не причиняло вреда. Заворожённый красотой увиденного Агнешка наклонился и осторожно взял в руку зелёный огонёк: ладонь ощутила только мягкое тепло.

И тут зелёное пламя взметнулось до небес: побежало по стволам могучих высовитов, заструилось по ветвям и теремам, озарило кроны деревьев и разлилось в вышине ослепительным морем зелёных звёзд. Звёзды вспыхнули ярко и, следуя велению шёпота Дрефа, опустились на Йолк грандиозным звездопадом, пав на землю листьями и цветами.

– Невероятно, – шептал Агнешка, ловя мерцающие листья.

– Ты бы видел, какую ворожбу Дреф явил на Долгую Ночь, на начало нового года! – прошептал Явих. Агнешка посмотрел на гаркуна и невольно рассмеялся: в торчащих в разные стороны волосах лешего застряли наворожённые листья и цветы. Явих, поняв, что рассмешило сварогина, взял с плеча Агнешки цветок и, убрав его за острое ухо, фальцетом проговорил: – Если бы у меня так крутились мысли, я бы сошла с ума.