Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

– Готова спорить на свой тояг, что смелости не хватит! – нарочито громко ответила Иванка, и Явих рассмеялся:

– Да он на общих уроках рот открыть боится, а ты говоришь, чтобы он Дрефу свои мысли дерзкие озвучил!

Айул сердито засопел, но со своего места так и не встал. Ватан проворно запрыгнул на окно, взял тарелку и, спустившись обратно на пол, оглядел свободный зал трапезной: большинство учеников уже отобедали и трудились над домашней работой в своих кельях и Общем Зале, что располагался напротив Зала Йарей, в который допускались только ученики Дрефа.

– Где расположимся? – спросил полевик.

– Не знаю, – пожал плечами Явих, беря тарелку. За гаркуном взяли еду и Иванка с Агнешкой. – Может, у окна?

– Почему бы и нет. – Иванка направилась к стоявшему подле окна столу.

Агнешке было неловко перед Айулом за поведение йарей, и он изо всех сил старался думать тише.

– Ученик Леса, не нужно жалеть Айула, – сказала ему Иванка, когда все йари сели за стол.

«Видимо, – думал сварогин, – чем тише я пытаюсь думать, тем громче оно получается».

– Думы закрывать очень сложно, особенно худые – они обычно самые громкие, – согласился Ватан, и Агнешка невольно вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к тому, что лешие умеют читать мысли. Ватан, сидевший на скамейке для полевиков, что устанавливалась поверх обычной, покачал головой. – Проще не думать. Вот тогда точно никто ничего не услышит!

– Да, я уже знаю, что для того, чтобы никто не услышал думы, нужно всего лишь перестать думать. – Агнешка положил кашу в рот. Человек, хоть и был не в восторге от горьковатой еды лесного народа, счёл, что есть её, за неимением лучшего, вполне можно. Особенно после трехдневной голодовки.

Ученики Дрефа согласно закивали.

«Интересно, с какой моей мыслью они согласились?» – подумал сварогин.

– Со всеми! – хохотнув, уверенно ответил Явих и почесал за ухом. – Раз ты знаешь, что надо просто перестать думать, то почему всё ещё думаешь? – искренне поинтересовался леший. Гаркун своими чёрными глазами внимательно смотрел на человека.

– Я не знаю как, – пожал плечами Агнеша. – Не знаю, как остановить всё то, что крутится в голове.

– Если бы у меня так оно «крутилось», я бы сошла с ума, – призналась Иванка. – Ты всё время думаешь об отце, от которого ушёл, о старшем брате Иване и матери, переживаешь из-за того, что мы не примем тебя, когда мы уже приняли тебя, постоянно думаешь о какой-то Василисе, которая, как ты мыслишь, разбила тебе сердце… – Агнешка выронил ложку, и Иванка испуганно прикрыла лапой рот. – Ой, прости, прости, – прошептала лешая.

– Ничего, – хмуро ответил сварогин, отвернувшись в окно. – Судя по всему, мои мысли здесь ни для кого не секрет.

За окном открывался красивый вид на Йолк. Яркое дневное солнце золотыми водопадами лилось сквозь хвою могучих деревьев, у стволов которых располагались терема, струилось сквозь паутину подвесных дорог и мостов, отражалось от окон и глянцевых бусин музык ветра, которые так любил лесной народ.

– Тогда учись молчать в своей голове, – строго сказал человеку Ватан. Агнешка обернулся на полевика: он напомнил ему Дрефа.

– Ты знаешь какое-нибудь упражнение для этого?

– Мы умеем не думать так же, как умеем не говорить, – ответил Ватан, жуя. – Я не представляю, как может быть иначе. Захотел – подумал, захотел – промолчал. Всё просто.

– У людей не так. – Агнешка со вздохом взял ложку и съел кашу. – Мы всегда думаем.

– Это тебе только кажется, что не так, – сказал Ватан. – Князь Дреф учит, что люди – более способные ворожеи, нежели лешие. Только вы от Матери-Природы отходите, потому глупеете немного. Когда будешь учиться слушать Песнь Леса и открывать Царствие Индрика, перед тем как Дреф отправит тебя добывать древко тояга, спроси у Леса, как научиться тишине.

– Хороший совет, – согласилась Иванка.

– У Леса можно спросить подобное? – удивился Агнешка.

– Конечно, – уверенно ответил Явих, жуя. – Лес всё знает. Он и молчать тебя научит, я уверен. – Явих невольно прыснул, но, заметив строгий взгляд своих друзей и расстроенный – сварогина, исправился: – Только ты, главное, слушай его Песнь и своё сердце, ученик Леса.

Агнешка стал жить в Йолке. Каждое утро до зари сварогин ходил на Большую Поляну, где учился слушать Лес. Поначалу у человека ничего не выходило: князь Дреф больше не отправлял его в Царство Индрика, а ворожить в Свету оказалось сложнее. Чёрный Дрозд не прилетал, и печальный сварогин покидал Поляну, когда солнце поднималось высоко. Юноша не хотел обращаться за помощью к Дрефу или другим йарям – он помнил, как Лый говорил ему о том, что лешие не учат так, как учат люди. Агнеша был уверен, что его мысли знают все, и если другие ученики и князь не предлагают помощи, значит, он должен научиться всему сам.

Дреф звал Агнешку и на общие уроки йарей, что проводились обычно вечером. На таких занятиях князь собирал своих учеников на Большой Поляне (если погода стояла плохая, то в Зале Учений Княжеского Терема) и рассказывал предания Леса – сказания о древних временах, о добрых берегинях и злых упырях. О русалочьих чащах и топях болотников.

Дреф приглашал Агнешу и на уроки воинского дела – уметь обращаться с копьём должен каждый йарь. Фехтование давалось сварогину куда проще, чем слушание Леса или магия Слова. Копья, с которыми обычно тренировались йари, или человеческие мечи, что иногда приносил на занятия Дреф, виделись сыну Тихона естественным продолжением его рук.

Иногда князь Дреф приходил к Агнеше на Большую Поляну днём после слушания Леса, о котором он ничего не спрашивал, и вёл человека в Лес. Леший не говорил с Агнешей о ворожбе – Дреф показывал Агнеше лесные тропы, учил молчанию и слушанию голоса Леса – птичьим трелям, хрусту веток и шёпоту ветра. «Чтобы ярче слышать Песнь Леса в шумном Йолке, – молвил Дреф, – мы используем музыку ветра – сам Лес говорит через неё».

Агнешка тепло подружился с йарями Дрефа и даже с несколькими учениками Великого Ведая Ахра – седого гаркуна с древесными глазами. Только Айул, несмотря на наказ Учителя и других йарей, не желал принимать человека. Елмаган только больше отдалялся от йарей, и Агнешка чувствовал себя виноватым в этом. Не помогали ни заверения Иванки о том, что Айул должен пройти этот урок, ни поддержка Ватана с Явихом, которые считали Айула глупым. Агнешка пытался подружиться с Айулом, но чем больше старался сварогин, тем сильнее злился на него леший.

– Да прекрати ты его, глупого, жалеть да учить, – сказал однажды Агнешке Лый, когда сварогина одолевали особо печальные мысли. – А то и сам, того глядишь, поглупеешь.