Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

Обедал царь с семьёй Мухомы, Яромира, с Белозёром и Гоенегом. Служка доложил, что царица не явится на обед, потому как не голодна. Веслав хотел было пойти за Василисой сам, но Гоенег его остановил: если угодно Василисе быть одной, пусть побудет. Веслав покорился его воле. Белозёр говорил названому сыну, что, может, царица просто утомилась. Мухома с Фросьей и Яромир с Ярой переглянулись; дети вновь смеялись за столом. Яромир поведал, что отправил посыльного в казармы с берестой для Ратибора, а Мухома – что после Великого Собора они с Фросьей и дочкой вернутся домой. Веслав не стал возражать: князь и без того надолго оставил свои дела в Волыньке, за что Веслав ему очень благодарен.

После обеда Веслав отправился в малый Престольный зал, где его ждал казначей Остроглаз. Казначей принёс бересту – документ о состоянии казны. Веслав велел казначею подготовить отчёт о том, сколько ещё казённых средств возможно выделить на армию и получится ли увеличить жалованье дружине.

После государственных дел Веслав поднялся в хоромы царицы, дабы проведать её, но прислужница сказала царю, что Василиса ушла в Святобор. Царь переспросил девочку не один раз, и та поклялась перед Сварогом, что царица жива, просто ушла в капище. Веслав хотел было отправиться к Василисе, но ему доложили, что ко двору прибыл князь далёкого Краснославля. С тяжёлым сердцем Веслав отправился в приёмный зал. Мысли о жене не давали покоя.

Вечером, когда царь завершил государственные дела, перед ужином он удалился в Царский Святобор, что располагался за Великим Свагобором. Василисы в роще уже не было. Веслав дошёл до озера, на лодке переплыл его и ступил на остров. Царь окинул взглядом капище: солнце село, и на высоком небе ярче светились серпы лун. Прохладный ветерок сонно шептался с лесом, а над водой стелился серебряный туман. Тихо пропела птица.

«Как не хватает твоих советов, Искрен. Как не хватает», – печально думал Веслав. Царь часто возвращался в мыслях к тому времени, когда сидел под дубом в Святоборе Ведомира рядом со своим наставником и слушал его речи. Никто не молвил так, как говорил Искрен, даже волхв Далемир не обладал силой Слова почившего учителя. Веслав вспомнил образ Матери-Свагоры, которая явилась ему много лет назад. Почему, почему с тех пор Она не являла свой благодатный лик? Почему вновь замолчали Боги?

«Потому что Боги хотят оставить вам целый мир», – прошелестел ветер, но Веслав, покачав головой, отогнал налетевший морок. Смутное предчувствие одолевало царя, и в воздухе ощущалась нелетняя свежесть.

Вздохнув, Веслав поднялся в капище и обратился к Сварогу и Свагоре. Но Боги молчали, и только холодный ветер гулял по святой роще.

Василиса сидела в своих хоромах на лавке подле окна, когда служка пришёл звать её к обеду. За окном светило яркое солнце, и белокаменный Солнцеград сиял в его лучах. И в сиянии этом будто рождались неясные узоры.

– Ваше Величество, царь приглашает вас к обеду, – повторил служка, и царица нехотя отвела взгляд от окна. Солнечный свет рисовал на стенах расписной горницы ажурные всполохи, что, складываясь в кружева, таяли у потолка.

– Я не голодна, – тихо ответила Василиса. – Передай царю, что я не приду. – Царица вновь повернулась к окну.

Мальчик нахмурился, помялся в дверях и с поклоном удалился.

Василиса продолжала смотреть в окно, но вместо белокаменного города видела то, как волхвы справляют песни по Злате. Но на песнях плакала только Василиса. Неужели остальные ничего не чувствовали к бедной девушке, которая должна была остаться жива? Если бы Злата была жива, она бы стала наследницей трона и Василисе не пришлось бы уходить… Уходить, как облакам. На фоне пронзительного голубого неба плыли облака. Пушистые и мягкие, как пух. Белые, как траур смерти. Если смотреть внимательнее, то среди облаков можно увидеть мерцающие звёзды. Это Свет. Белый Свет, которому она служит. Она всегда будет ему служить, она не позволит Тьме поработить Дух.

«Ты уже позволила», – прошелестело рядом, и царица, вздрогнув, отвернулась от окна.

– Кто здесь? – испуганно спросила Василиса, силясь разглядеть горницу сквозь зеленоватую пелену, которая застила глаза после яркого солнца.

Тишина.

Сияющие всполохи гасли, открывая взору царские палаты: багряные расписные стены, печь с изразцами, украшенные росписью шкафы и резной убранный белой скатертью стол на алом ковре.

– Кто здесь? – повторила Василиса, озираясь.

Из-за двери послышались шаги: тягуче скрипели половицы. Налетел холодный ветер, будто бы в горнице открылись окна. Солнце скрылось за облаками, и наступил полумрак. Царица, тяжело дыша, приготовилась волхвовать: встала с лавки, сложила руки.

Открылась дверь, Василиса зашептала, но тут же оборвала ворожбу: вошла её прислужница, Катруся.

– Вы звали, Ваше Величество? – поклонившись, спросила девочка.

– Нет, – растерянно ответила Василиса, опустив руки. Она чуть не заволхвовала Катрусю! Царица нахмурилась: неужели она сходит с ума?

– Я услышала в ваших покоях голоса, и мне показалось, что вы зовёте, – ответила девочка.

– Голоса?! – гневно переспросила Василиса. – Как ты могла слышать в моих покоях голоса, когда здесь, кроме меня, никого не было?! – покачала головой царица. Неужели происходящее – не морок, а явь?

– Н-не знаю, – растерялась Катруся. – Может, мне показалось, Ваше Величество. – Девочка поклонилась.

– Когда кажется, обращаются к Сварогу – к Свету! Нельзя пускать Тьму в свою душу! – строго сказала царица, но, увидев испуганные глаза Катруси, спохватилась. – Я пойду, Святобор, – проговорила. – Если царь будет спрашивать меня, скажи – я у Богов.

– Хорошо, – поклонилась растерянная Катруся, и Василиса, набросив на плечи шерстяную шаль, покинула хоромы.

Холодный ветер качал ветви могучего дуба, что рос на острове Святобора. Солнце то скрывалось за облаками, то вновь заливало мир благодатным светом. Василиса не спешила покидать лодку и ступать на остров: она внимательно смотрела на скамью под дубом, над которой, как ей казалось, парила тёмная тень. «Что же я делаю, что? Зачем пришла сюда?»

«Ты пришла ко мне потому, что я тебя понимаю, – прошелестела тень, и Василиса вздрогнула. – Ну же, тебе нечего бояться, волхва! – шептала навь. – Ты же, помнится, по лесам одна бродить собиралась?»

Василиса аккуратно положила вёсла и сошла на берег. Остановилась подле дуба и замерла: сквозь мечущуюся от качающихся ветвей тень она видела её. «Что же я делаю? Зачем?» – царица спрашивала себя, но ответа не находила.