Екатерина Мекачима - За тридевять земель [litres]

И только в конце Собора Изяслав обратился к Мирославе с велением поведать о своём видении. Мирослава, гордо расправив плечи и выпрямив спину, рассказала о том, что Боги явили ей. Но о видении, явившемся на празднике Солнца Медового, и о мертвеце на троне Сваргореи Мирослава умолчала.

Князь, веденеи и военачальники внимательно слушали рассказ юной послушницы, а Мирослава дивилась тому, что ей внимает сам великий князь! Ведь раньше ей внимала только Таёжная речушка… Княжеский собор не походил на громкие и чуждые духу деревенские сборища, в которых Мирослава не могла найти себе места.

Юная ворожея полагала, что теперь вести о её Даре дойдут до Еловой точно и в родной деревне отнесутся к ней с почтением. Да что там в родной деревне – молва о её даре скоро разольётся по всей Сваргорее…

– Если Боги обратятся к тебе ещё, – по-старчески сипло сказал князь Изяслав, когда Мирослава закончила свою речь, – не только в Солнцеград отправляй бересту. – Князь хмуро глянул на Мать Веру, которая покорно кивнула. – Прежде чем весть в столицу посылать, поведай её мне. – Изяслав вновь обратил строгий взор на Мирославу: – Хорошо?

– Конечно, – кротко улыбнувшись, склонила голову ворожея.

– И как оно прошло? – спросила Мирославу Умила. Весть о том, что Мирослава вернулась из княжеского терема, облетела весь Сестринский Свагобор, и Умила первая пришла в келью к Мирославе. Девушка расположилась на лавке подле окна и с интересом смотрела на Мирославу, что сидела на краю постели. Ставни были открыты, и вечернее солнце золотило светлые стены кельи, разбегалось зайчиками по траурным платьям послушниц и играло в девичьих волосах.

– Скучно, – пожала плечами Мирослава и улыбнулась. Она не стала говорить Умиле о том, что внимание людей ей впервые пришлось по нраву: на Мирославу смотрели с уважением и внимали её речам, не полагая их странными. И кто внимал – сам великий князь! – Бо́льшую часть времени князь и веденеи обсуждали военные дела, в которых я ничего не понимаю, – сказала юная волхва.

– Ну да, ведь война на Юге, – согласилась Умила и заправила за ухо прядь огненных волос.

– Ты так говоришь, будто война в чужих землях, а не в наших, – покачала головой Мирослава.

– Конечно, – уверенно ответила Умила. – До этого Долемира сколько вёрст – не счесть! До Светлогора Ровновольское княжество вообще далёким государством было. Если бы не война, я даже бы не знала, что такой город, как Долемир, существует. У меня твои видения гораздо больше опасений вызывают, нежели война в Южных Землях.

– А ты не боишься, что твоих братьев могут призвать в дружину? – спросила Мирослава.

– Да этим лоботрясам уже давно пора в дружину, – покачала головой Умила, – может, там их порядку и научат.

– А если и правда на войну отправят? – нахмурилась Мирослава. – Тебе не страшно за них?

– Да не отправят никуда, – отмахнулась Умила. – Пока наши войска дойдут до Юга, если Изяслав их туда, конечно, пошлёт, на Юге уже всё закончится.

– Я за отца переживаю, – призналась Мирослава. – Надеюсь, военные приёмщики князя не дойдут до Еловой.

– Даже если и дойдут, я не думаю, что его заберут – скорее будут звать в дружину молодых, – успокоила подругу Умила. – Бересту родителям напиши, – предложила Умила, и Мирослава нахмурилась, – да об отце спроси.

– Подумаю, – нехотя ответила Мирослава. – Мне кажется, что и война, и мои видения как-то связаны, – задумчиво проговорила Мирослава. О своём видении Макоши Мирослава не рассказала и Умиле.

– Ладно, – махнула рукой Умила. – Ты скажи мне, – уже шёпотом проговорила она, – как тебя на послушание без родительского Слова венчали?

– Ты-то откуда знаешь? – ахнула Мирослава.

– Так это всё-таки правда, а не мои догадки! – воскликнула Умила, и Мирослава залилась краской.

– Что? – ахнула Мирослава.

– Не переживай, никому я не скажу, – заверила её Умила и села рядом с подругой на кровать. – Просто я видела, с какой радостью ты бересту из дома читала. Будто тебя на южную войну призвали.

– Ты думаешь, мне стоит сознаться в том, что я не получила благословения? – искренне спросила Мирослава. – Ведь не развенчают?

Умила пожала плечами:

– Развенчать-то тебя точно не развенчают без твоего согласия на то, – уверенно ответила Умила, и Мирослава с облегчением вздохнула. – Кроме того, князь Изяслав не отпустит тебя из Половца и не позволит покинуть Свагобор – кто же ему о Богах рассказывать-то будет? Ты же у нас теперь знатная ворожея! – подмигнула Умила, и Мирослава невольно улыбнулась. – Потому решать надобно тебе – говорить Матери Вере или нет.

Мирослава всё думала, как лучше поступить, и накануне Солнца Яблочного, второго праздника урожая, когда природа поворачивается к осени, юная послушница решилась поговорить со старцем Никодимом. Мирославу тревожил не только её обман сестёр Свагобора и венчание без благословления родителей – не давали покоя видение Макоши и образ Мертвеца. Юной ворожее по-прежнему не хотелось говорить о том, но Мирослава надеялась, если она всё же расскажет о видении Никодиму, волхв поможет ей советом. Ведь после её обручения с Вечностью ей уже не смогут запретить волхвовать.

После венчания Мирославы Никодим покинул гостевой терем Сестринского Свагобора, отправившись жить в Великий Свагобор, к волхвам. Возвращаться в Еловую волхв уже не спешил. Дабы поговорить со старцем, Мирослава обратилась к Матери Вере, которая позволила ей покинуть Свагобор, чтобы встретится с волхвом. Но не успела Мирослава дойти до поворота на Ветряную улицу, которая вела к Великому Свагобору Половца, как повстречала Никодима.

– Я отправился проведать тебя, – улыбался старче, идя навстречу послушнице, и Мирослава улыбнулась тоже.

– А я к вам за советом шла, – тихо сказала Мирослава, когда поравнялась с Никодимом.

– Знаю, – кивнул волхв, и Мирослава удивлённо на него посмотрела. – Давай пройдёмся по городу? – предложил Никодим. – Погода чудесная.

Мирослава согласилась и пошла рядом с Никодимом по дороге. Погода и правда стояла чудесная: на высоком небе плыли белые пушистые облака, прохладный ветер отгонял дневной зной. Яркое солнце освещало широкую улицу, играло на резных ставнях и украшенных коньками крышах домов, струилось сквозь высокие дымчатые берёзы, что шумели в палисадниках. Людей на улице в полуденный час было немного.

– Я хотела вам сказать, что… – нарушила молчание Мирослава и укорила себя за то, что так нелепо это получилось.