Андрэ Нортон - Колдовской мир. Год Единорога [сборник litres]

– Перед ней открылась своего рода дверь. – В голосе Гафии слышалось напряжение. – Да нет, не в другой мир. Это не Ворота, через которые все мы прошли. Скорее всего, перед ней открылась дорога к другому Святилищу… на западе. Святилищ здесь осталось мало, да и то они по большей части истощились. То, что в них когда-то содержалось, иссохло. К Лунному святилищу я пришла, обладая знанием. Знание это являлось ключом, да замо́к был старый, не отпирался долгое время, может несколько столетий. Я исполнила ритуал… вызвала Луну… я… – Она прижала правую руку к груди. – Я сделала это! А в ночь, когда должен был прийти ответ, я задержалась. И тут явилась твоя барышня. Явилась туда, куда, казалось бы, ей и нос сунуть страшно. И в результате она выиграла, а я проиграла.

Я подумал о леди Айне, пойманной в ловушку (она наверняка восприняла это место как ловушку), находящейся вдали от родных, под воздействием колдовских чар. Хотя как можно было ее туда перенести, этого понять я не мог. Да от страха она вполне могла сойти с ума. Я повернулся к Гафии.

– Ведь тебе было известно, что она ходит к Святилищу. Отчего ты ее не предупредила? – накинулся я на нее с обвинениями.

– Предупредить? Да я сто раз ее предупреждала. Только бывают случаи, когда никакие предупреждения не действуют. Айна – женщина, девушка. Значит, она, как и все остальные женщины клана, дочь Луны. Магия Луны воздействует на всех женщин, хотя большинство это отрицают. Или, чувствуя это, не понимают, что нужно действовать в союзе с ней, не противостоять. Дома Айна так была связана всеми этими «не делай того», «не ходи туда», что, увидев Святилище, не могла устоять и тотчас откликнулась на призыв. Вы могли ее связать, запереть на замок… бесполезно. Процесс пошел. С первого же посещения Святилище взяло над ней власть.

Я посмотрел на широкую долину. Горные вершины прятались за облаками, иногда раздвигавшимися. Тогда на горизонте появлялось темное пятно и тут же снова скрывалось.

– Ты считаешь, что можешь найти ее. – Это был не вопрос, я был заранее уверен в ответе.

– Да. Ведь все случилось из-за моего колдовства. Вот, посмотри…

Она повернулась лицом к северу. На вытянутой ладони лежал прут. Она неотрывно смотрела на него. Я перевел взгляд с нее на прут и увидел…

Этот самый обыкновенный прут, лежавший на неподвижной ладони, с которым никаких фокусов она проделать не могла, вдруг начал двигаться. Сначала он повернулся на север, потом на юг, потом медленно и неуклонно кончик его указал на таинственные горные вершины на западе, где и застыл.

– Ты видишь! – воскликнула она. – То, что я вызвала, зовет меня за собой. Я наконец обрету себя. Стану по-настоящему цельной.

Я уже видел ее в действии. Сомнений не было: она верит в то, о чем говорит. В этой стране приходилось ничему не удивляться. Не удивительно было и то, что я иду за девушкой, верящей в высокую магию и желающей приобщиться к ней.

Ничего магического в долине мы больше не встретили. Видели только стада оленей, державшихся на расстоянии. Переход занял двое суток. По ночам мы расчищали площадку, а Гафия рисовала круг со звездой. В темноте нас больше никто не навещал. Во вторую ночь туч не было и луна светила ярко. Гафия стояла под ее серебряным светом и пела, хотя я не понимал ни слова. Невидимая стена между нами становилась все выше. Я для нее был лишь спутником, с которым она делила тяготы пути.

На третий день утром мы подошли к подножию гор. Гафия теперь шла медленно, с остановками, следуя указаниям лозы. Та уверенно вела нас в труднопроходимую местность, почти лишенную растительности. Повсюду лежали серые камни, некоторые из них – с вкраплениями тускло-красного и бледно-желтого цвета. Хотя река, вдоль которой мы шли, осталась позади, в горах мы обнаружили родники. Вернее, их нашел Груу. Он охотился, и у всех нас была пища. Казалось, целую вечность мы бредем по этой голой земле, на которой, правда, обитали животные.

Потом мы вышли в долину, где росли трава и темные деревья, низкорослые, причудливой формы. Вид их мне не понравился. Когда мы устроились на ночь, Гафия была так возбуждена, что не могла сидеть спокойно. Она все вскакивала и оглядывала долину, бормоча что-то, водила пальцами по лозе, словно напоминая себе о том, что предстоит совершить в дальнейшем. Груу тоже был неспокоен: расхаживал вокруг костра и поглядывал в том же направлении, что и девушка. Казалось, он искал источник беспокойства.

– Почувствуй это!

Гафия тряхнула головой. С тех пор как мы удалились от реки, она не заплетала волосы в тугие косички. Я обратил внимание на странную особенность: завитки возле ее лица поднимались сами по себе, хотя воздух был совершенно неподвижен. Да и более длинные пряди волос тоже зашевелились, словно тело ее налилось Силой, которая таким образом себя проявляла.

Она вытянула вперед лозу, и, клянусь Вечным Огнем, я увидел, как на конце ее на мгновение заплясала звезда, сотканная из света.

– Здесь, я здесь! – закричала она, будто стояла перед Воротами, в которые имела полное право войти, и никто не мог ей в этом праве отказать.

Затем…

Гафия побежала. Я был так поражен, что стоял некоторое время неподвижно. Затем подхватил обе наши сумки и устремился за ней. Груу скакал впереди, как серебряная молния, по тропинке, извивавшейся среди деревьев, за которыми Гафии уже не было видно. Было темно, и хотя мне казалось, что я бежал по ее следам, выяснилось, что я ошибся. Низкие ветки деревьев заставляли меня пригибаться и подлезать под ними (очевидно, что для тех двоих они не являлись помехой). Я ударился о ствол, которого не заметил за мгновение до этого. Я был оглушен, а моя старая рана на голове дала о себе знать резкой болью.

Ветки цеплялись за меня, ставили подножки, наносили тяжелые удары, пока я, страшась потерять Гафию и не найти ее больше, не вытащил меч и не стал прокладывать им себе дорогу.

Шум от сокрушаемых мною веток заглушал остальные звуки. Сказать по правде, я просто боялся остановиться и прислушаться. Я боялся окончательно от нее отстать.

Деревья эти служили приютом для разных живых существ. Они давали о себе знать свистом и криками, так как я нарушал их покой. Дважды что-то взлетало, ударяя меня крыльями по лицу, один раз кто-то царапнул по щеке – не то клювом, не то когтем. Одной рукой я старался защитить лицо, а другой в это время расчищал себе путь. Изношенная рубашка прилипла к телу, по лицу стекал пот. Под деревьями было душно, я хватал ртом воздух и все же шел.

Это было сражение. Чудилось, деревья знают, кто я такой, и намерены не допустить вторжения. Казалось, я слышу слабые крики, доносившиеся с отдаленного поля боя. Жара и затраченные усилия довели меня почти до полного изнеможения. Все же я не сдавался. Что-то заставляло идти вперед, пока я, взобравшись на крутой холм, чуть не потерял равновесие, зацепившись за ветку, покрытую шипами.