Гаянэ Степанян - Книга аэда [litres]

– В чем, господин Фельтауз?

– Знаете, я ведь никому не хотел навредить… Так вот, когда мне показалось, что я вас вижу…

– Но ведь так и было, разве нет?

– Да, конечно… – Фельтауз замялся, но решительно продолжил: – Все равно не смогу с этим жить, если промолчу. Выслушайте – и делайте со мной, что хотите. Так вот, мне показалось, что я вижу вас. Я поспешил выйти к вам, я ведь всегда спешу, привычка у меня – спешить, уродился я таким! А это оказались не вы… И я видел, как электромобиль врезался в столб… Боюсь, что-то дурное по моей вине случилось с кем-то…

– С братом… – хрипло ответил Олдер.

– Мне жаль… Я поспешил представить вас четче… И вот теперь вы на Пути демиурга…

– Я понял, госпожа Дорран, как преодолеть границы известной вселенной, я понял, как мы заблуждались, полагая руны Атальпас бессмысленными!

– Но что, что именно вы поняли? – Речь Агнеды завораживала, он говорил так, что все в мире теряло значение, кроме его слов.

– Мы называли Кэлидарру «одной из возможных вселенных» так часто, что эти слова потеряли для нас смысл. Ключ к рунам Атальпас все время лежал под рукой, но мы его не замечали!

– То есть мы не задумывались, что есть и другие возможные вселенные, в которых вероятны другие начертания…

– Именно! Вы выразились примитивно, но верно! – ликующе согласился Агнеда.

– Тогда, господин Руквола, может, вы объясните мне одно происшествие… Я, кажется, уже бывала в подобной реальности…

– Ну конечно же! В моменте гибели Создателя! Когда Создательница породила Мортена, точнее руну, надеясь вернуть своего возлюбленного! Вы наблюдали эти события в доступных вашему разуму образах.

– Но как я попала в то место и в тот момент?

– Дело в госпоже Шандэ, которую необходимо было вернуть в Антарион. Вывести из Извне ее мог лишь Пес Хранительницы. Ей, – Агнеда кивнул на Лессу, – проще, чем людям, услышать Зов Тени и найти проход между Кэлидаррой и Извне.

– Но там, – Клео сделала ударение на «там», – Лесса все время была со мной! И этот спектакль, в котором я участвовала…

– Отбрасывающих тени много, а теней еще больше, – пожал плечами Агнеда. – Кто разберется в их игре, да и надо ли смертным в ней разбираться… Главное, госпожа Шандэ в тот же день объявилась в Ярмионе, а не в Сайтэрре, не так ли?

– Господин Матар, вот вы говорите, что ксантийская руна прописана только на одном ксантийском портале, что ее нет ни в словаре аэдов, ни в словаре Шести. Но Олдер же нашел ее в ульмионском храме!

– В мою бытность ее не было ни на каких порталах, господин Биард. Но, думаю, объяснение есть. Каждый из четырех проводников вписывал в портал, открытый Всадником, эту руну. И только потом открывался Путь. Вероятно, каким-то образом в Кэлидарре, одной из возможных вселенных, она проявлялась на храмовых порталах. И, вероятно, благодаря этому вы смогли ступить на Путь.

– Мне кажется, я как будто не в первый раз здесь… В ту ночь, когда луна… – Рейнас не договорил, перед мысленным взором вновь возникли фигуры юноши и девушки, которых он не успел прикрыть щитом.

– Луна – это символ из языка Защитника и Защитницы. У вас нет руны Воплощения, и Защитник в ночь свечения альгирда искал возможности сблизиться с вами.

– Защитник?

– Признайтесь, что есть одна руна Шести, которая завораживала вас с малолетства. Ее вы видели во снах, и она привела вас к порталу. Руна Защитника.

– Руна, Защитник… Я не понимаю, господин Матар.

– Мы пришли. Я думаю, что он объяснит лучше.

Дорога заканчивалась огромным порталом, в центре которого кипел темно-зеленый туман. На нем, как на тверди, стоял человек, и глаза его светились альгирдом. Рейнас узнал его – это был незнакомец, назвавшийся Мортеном в ульмионском храме. Портал окружили Сафирет, Клеана, Олдер и еще трое…

Вальдерас не оборачивался. За спиной гремели разряды молний, Мортен заклинал руны на чудовищно чуждом человеческому уху языке, звучал птичий угрожающий свист, никак не схожий с воробьиным чириканьем.

Путь разворачивался мировым змеем, обвивавшим Вселенную, пронизывая все ее пространства и времена… Зеленая мгла и безжизненное небо Снов Извне становились прозрачнее, и сквозь их рассеявшуюся дымку проступал Шестимирный Ульм: низкое небо Мильгены, шум волн Карагора, влажно-жаркий воздух родной Ханшеллы…

Альгирд дороги стал ломким и рыхлым, как тающий лед. Ноги увязали глубже и глубже. Каждый шаг давался труднее, чем предыдущий. Путь рассыпался, а с ним и реальность: расходились швы между мирами и в прорехи рвалось Извне. Дхармы, сбившись с орбит, закручивались в смерчи или же разлетались, разреживая ткань бытия. Путь был цепью, связывающей бытие Кэлидарры, время и законы дхарм. Для Теней же он являлся лишь материей, необходимой для обретения собственного бытия. Что им до гибели царства… Царь – тот, кто царство сохраняет.

Чертать руны было нечем, да и остановиться для их начертания на рушащемся Пути не получилось бы. Вальдерас не знал рун Шести, а укротить взбесившийся Путь демиургов человеческими рунами не умел.

Но разве существуют непреодолимые преграды между зодчим и его зданием, между корабелом – и кораблем, между царем – и царством?! Вальдерас, сплавляя разум, волю и чувства, доверяясь наитию, прочертил рукой в воздухе новую руну, повелевая дхармам Пути и Кэлидарры возвращаться в исконные траектории… С каждым царским словом Путь затвердевал, а прорехи в пространстве и времени затягивались… Вальдерас шел, заклиная царство, вкладывая в каждое слово чувства и волю, волю к жизни, к продолжению…

Вальдерас не знал, что после ухода из мира людей он стал мифом, не слыхал легенд о своем возвращении, не подозревал, что с того момента, как он начертил руну Жнеца, человечество длило историю две с половиной тысячи лет. Царь шел по Пути, соединявшему все времена Кэлидарры, с мгновения, когда дхармы из чистой энергии начинали обретать тяжесть материи.

Вальдерас миновал темную эпоху, когда люди еще не укротили огонь, дошел до родного Ульма, а миновав его, дивился стеклянной архитектуре и не узнавал многих устройств и приспособлений. Но люди по обеим сторонам Пути приветствовали то ли царя, то ли бога: «Ауберат, Вальдерас!»

И вот последняя часть Пути – Антарион. Вальдерас обессиленно упал на колено.

– Ауберат, Вальдерас! Ауберат, Вальдерас! – донеслось до него.

Впереди он увидел зеленый световой столп. Чем бы он ни был, он знаменовал, что история царства истекала.

– Ауберат, Вальдерас!

Силы думать, чувствовать, осязать иссякли, он почти оглох и ослеп, на попытку подняться и продолжить Путь тело отозвалось болью во всех членах. Но еще оставались силы на биение сердца, на связь дхарм в его теле… «У меня есть то, чего нет у Теней, – мое бытие. Дойду…»