Гаянэ Степанян - Книга аэда [litres]

– Ауберат, Вальдерас!

Он рывком поднялся и продолжил свое последнее шествие по царству: и теперь, заклиная дхармы, черпал силы из собственного тела и с каждым звуком чувствовал, как его бытие переходит в слова, в волю, в Путь. Он переставал быть, он растворялся в нем, как зодчий растворяется в соборе, музыкант – в музыке, поэт в стихах, корабел – в корабле. Он становился Путем…

Световой зеленый столп, знаменовавший конец, приблизился. Путь обрывался. Здесь завершалась история – людей, Вселенной, жизни.

Путь продолжится… Для тех, кто хочет жить, дышать, строить корабли и дома, писать музыку, любить женщин и зачинать детей, для тех, кто властен царствовать и, когда вновь придет время, раствориться в творении, чтоб продлить историю, новую, иную историю людей…

В угасающем разуме родилась последняя руна, руна, недоступная даже демиургам. И он стынущими губами зашептал заклятие, наполняя ее жизненной силой, которая еще позволяла ему дышать… Руна ослепительно вспыхнула, как вселенная в момент рождения… Царь – тот, кто длит свое царство…

– Царую, – наконец по праву ответил он умирающему Нардху.

Путь расстелился дальше. Световой столп погас.

Сафирет видела вовсе не Мортена: перед ней на дымящемся зеленым портале стоял Риемо. И глаза его были теплыми, как тогда, когда они лежали в снегу под крыльями Хранительницы.

– Ри! Ри, любовь моя! – бросилась она к нему.

– Саф, стой! – закричала Клеана.

Но та не слушала. Не замечая больше фантастичности происходящего, она мечтала лишь об одном: все вернется, все будет как раньше! Что с того, что ей недавно казалось, что их домашний мир трещит по всем швам?! Они с Риемо созданы друг для друга, им суждено всегда быть вместе!

– Ри! – Она уже хотела броситься ему на шею, но Мортен мягко от нее отстранился:

– Нет, Создательница. Нет. Я всего лишь руна, я иллюзия, которую ты же и создала.

– Но как же? Ты – Ри, у тебя его волосы, его лицо, губы…

– Рядом с тобой. Ты свет – а я лишь отражаю его.

– Не верю! Не принимаю!

– Ты сотворила меня из больных чувств, Создательница, чтоб убедить себя в том, что Создатель еще с тобой.

Мортен-Риемо умолк и напряженно вслушался. Его лицо стало встревоженным.

– Двое уже рядом. Руны Воплощения Четырех из Шести пропали еще до начертания моей руны, – обратился он к окружившим портал людям. – Я – путь к Воплощению, к единению вас с демиургами. Слившись с ними, пройдя по Пути демиургов, станете богами. Прощайте.

– Ты… ты уходишь? – потерянно спросила Сафирет.

– Можно сказать и так… – улыбнулся он.

И Мортен начал чаровать, из горла его вырывались звуки то ли молитвы, то ли заговора, то ли проклятия. Он истончался, становился прозрачным…

Сафирет поняла.

– Нет! Нет! – с воем бросилась она к нему снова. – Нет! Не уходи, не покидай меня, я не могу без тебя, Ри! Я запрещаю!

Кто-то схватил ее за руку.

– Это не Ри, Саф! – рядом стояла Клеана. – Это иллюзия, созданная тобой!

Сафирет не чувствовала ничего, кроме нутряного жжения, кроме пламени, в котором гибло все, чем она дорожила и жила…

Мортен превратился в светящуюся тень, а потом исчезла и она. Над порталом сияла альгирдовым светом огромная руна Всадника, развернутая в трех измерениях, известных человечеству Кэлидарры, одной из возможных вселенных. Пылающие ее грани размывались, превращаясь в световой столп. Из него шагнули четыре тени. Шаг, еще шаг… С каждым шагом их лица прорисовывались четче – Сафирет, Олдер, Клеана, Рейнас… Только глаза их были альгирдовые.

Клеана, как на арене ярмионского храма, ощутила себя бессильным наблюдателем. Это конец, поняла она – их волю, их разум подчинят силы, природа которых за рамками человеческого понимания. Клеана хотела закричать, предупредить, убежать – но голос, тело ей не принадлежали… Ее и двойника разделяли еще шагов десять… девять… восемь… Только это и оставалось – отсчитывать шаги до своего конца. Четыре, три… Их взгляды встретились: зрачки двойника, затопленные альгирдом, не выражали ничего, но Клеана читала в них ледяное торжество. Два, один… Лесса по-щенячьи заскулила и прижалась к хозяйке. Клеана закрыла глаза.

Но ничего не случилось. Она решилась посмотреть: столп и двойники исчезли…

– Да что происходит-то?! – нарушил тишину иномирья Рейнас.

Олдер с облегчением выдохнул:

– Я думаю, происходит то, из чего следует, что пора попросить господ аэдов, которые любезно нас сопроводили к этому месту, отвести нас в Антарион.

– С удовольствием, – откликнулся Фельтауз. – Я только что понял, что я кабинетный ученый и эти испытания рун в полях вредят моему здоровью, психическому и физическому…

Силлагорон презрительно хмыкнул, но скорее, чтоб выразить свое отношение к Фельтаузу, чем принципиальное несогласие с ним.

– В самом деле, давайте поищем обратный путь, – рассудил Матар, стараясь не смотреть в сторону Агнеды.

Напряжение спадало, как бывает, когда минует неминуемое и кажется, что самое страшное позади. Но внезапно портал закипел, в точности как тогда, на арене ярмионского храма, когда Клеана увидела Риемо и Сафирет.

– Саф, Агнеда, аэды! – вскрикнула она, не зная, как объяснить, что делать: она помнила, как защищаться, но никто из них не владел рунами Шести.

Из портала вырвалась колесница, запряженная воробьиной стаей, а в ней – Риемо и Арьетта. Глаза их лучились злым зеленым светом…

– Ри?! – В голосе Сафирет звучали одновременно удивление, счастье и облегчение.

– Саф, нет, Саф! – закричала Клеана. – Нет, это не Ри, берегись!

Но Сафирет легко вспрыгнула в колесницу, повиснув на шее у Риемо…

Он торжествующе посмотрел на Клеану:

– Все было бесполезно, Хранительница! Да и кого спасет глупая руна Всадника! Вы поплатились, понадеявшись на нее!

Колесница нырнула в портал.

Сафирет падала.

Падение казалось бесконечным и превратилось бы в полет, если бы далеко внизу не угадывались острые ребра гор… Она падала спиной, неумолимо подчиняясь гравитации… Сафирет знала, что это конец, перед глазами ее застыло искаженное ненавистью лицо Риемо, и она чувствовала бестрепетную руку, толкающую ее в грудь… Из неосязаемого мира Извне, из воздушно-облачного мира иллюзий и снов она падала на бритвенно-реальный камень.

Конец любви, нежности, снегу, в котором они утопали, небу за березовыми ветвями, конец тщательно продуманным планам и нечаянным радостям, конец всему, что казалось предрешенным и вечным… Звезды крыльев Хранительницы угасли. Она никогда не заглянет в его глаза, он никогда не улыбнется ей в ответ.

Ощущая спиной холод взрезываемого воздуха, Сафирет считала: один, два, три… До скольких она успеет досчитать, когда спина коснется камня? Конец…