Екатерина Кинн - Кыз-Жибек и белые птицы

— Девять сыновей твоего отца умерли, ты говоришь? — спросила Кыз-Жибек. — А ты откуда взялся?

— Отец говорит, что милостью чильтанов моя мать понесла в сорок четыре года. После того, как я родился, никто уж не ждал ничего, но через три года родился мой брат Сансызбай. Это вот было большим чудом, чем мое рождение.

— Мне говорили, что перед тем, как я родилась, мать видела белых птиц, оттого у меня светлое лицо. Быть может, это были те птицы, о которых ты пел Каршыге.

— Быть может, — сказал Тулеген.

Тут Жибек обняла его, и они упали рядом на кошму.

Три месяца прожил Тулеген в ауле невесты своей, играл калындык [24] Калындык — 1. Сосватанная невеста; 2. Тайные посещения невесты женихом в добрачный период (калындык ойнау). По старому обычаю, после сватовства жених мог тайно посещать невесту, но при этом не должен показываться ее родителям, братьям и ближайшим родственникам. . Осенью, как станет проходима пустыня, хотел он ехать домой к себе, весной обещал вернуться с отцовским благословением и забрать Жибек.

Вот настал день ему уезжать. Проснулась на рассвете Жибек и сказала:

— Сон я видела, плохой сон. Погас огонь, и юрта стояла пустая. Птица кричала над озером, будто рыдала, и серый твой иноходец прискакал с пустым седлом.

— Может, приснился тебе тревожный сон перед разлукой. А может, твое сердце чует опасность. Но разве знаем мы, где стережет нас несчастье? Одно скажу тебе, моя Жибек: я никогда не нарушал своего слова. Я обещал отцу вернуться этой осенью. Обещаю, что приеду весной к тебе. Не бойся ничего. Есть у меня брат, тремя годами младше. Вот кто растет батыром! Случись что со мной, прискачет за тобой Сансызбай. Есть у него наставник — акын Шеге, батыр, каких мало. Поможет он Сансызбаю в любом деле. Хорошее ли, плохое ли — все сбудется по божьему велению. Ничего не бойся, моя Жибек, милость чильтанов и чильдухтарон да будет с тобой.

Вот собрались жигиты, что приехали с Тулегеном, попрощался Тулеген с тестем и гордой Ак-Жунус, с почтенным Каршыгой попрощался он. Вскочил на коня, оглянулся — стоит у юрты Жибек, сияет на солнце серебро на ее чапане, развевается шелковая вуаль на ее свадебной шапке-саукеле [25] Саукеле — высокая богато расшитая шапка с вуалью, которую носит невеста и молодая жена в первый год после свадьбы. . Подняла она руку, прощаясь.

И уехал Тулеген, его жигиты — за ним. Долго смотрела им вслед Жибек, уже и скрылись они за холмом, а она все стояла у своей юрты.

В урочище Каранур Бекежан раньше не бывал. Мрачно здесь было — ели по крутым склонам, по дну ущелья рокочет мелкий злой поток. Поодаль от речки увидел он юрту — темную, словно бы закопченную. Не было никого, лишь кружил в небе беркут. Бекежан привязал коня у покосившейся коновязи и вошел в юрту. Снаружи было холодно, на усах намерзали льдинки, а в юрте было жарко от очага. Над очагом висел котел, в котором булькало вкусно пахнущее варево.

— Чего встал, герой? — раздался старушечий голос. — Садись, гостем будешь.

Бекежан сел, куда указали. Хотел поздороваться, да на слове «ассалам» язык прилип к гортани.

— Не нужен мне твой салам, герой, — захихикала старуха. — Но похвально, что о вежестве не забываешь.

Бекежан привык к полутьме и разглядел, наконец, хозяйку юрты. Сухая старуха в черном чапане и черном платке-жаулыке [26] Жаулык — головной убор замужних женщин. Черный жаулык часто носили вдовы. , чапан богато расшит золотом, на груди ожерелье во много рядов, золотые монеты нанизаны рядом с уродливыми костяными бусинами, волчьими клыками, птичьими когтями и человеческими зубами.

Перед старухой стояло золотое блюдо, она брала с него руками куски мяса и отправляла в рот. Бекежан пригляделся — и его передернуло. На блюде лежала разделанная человеческая рука и обглоданные ребра.

— Тебе не предлагаю, — сказала старуха. — Не по тебе еда. Баурсаки тоже — на человечьем жиру зажарены. Говори, зачем пришел.

— Говорят, ты все знаешь, — сказал Бекежан. — Подскажи, как избавиться от Тулегена из жагалбайлы.

— Что тебе до него? — старуха прищурилась.

— Женился он на Кыз-Жибек…

—…а ты сам ее хочешь? Понятно.

Старуха утерла рот, смахнула с блюда кости и недоеденную человечину, провела по краю измазанными в жире пальцами. Засветилось блюдо, словно окно распахнулось — показалась степь. Только не заснеженная, а такая, какой она бывает по весне. Бекежан вгляделся пристальней и узнал место — берег озера Кособа.

— Запомнил? Жди его там на исходе весны. Если не приедет тогда — то не приедет никогда.

— Это я бы и сам догадался там ждать. У меня только шестьдесят жигитов, а у этого щенка восемь десятков было, как приезжал он свататься.

Старуха мелко захихикала.

— Знаю, привез ты с собой золото. Отдай его мне — и твой соперник приедет один.

— Один? — не веря, повторил Бекежан. — Как же это…

— А так! — старуха вроде и не вставала с места, но вдруг оказалось, что она нависает над Бекежаном. Никого не боялся Бекежан, все кругом величали его батыром, во многих стычках бывал, с калмыками воевал — не было страшно. А тут испугался.

— Убьешь его — привези мне его сердце, батыр. А не привезешь — смотри у меня!

Старуха острым когтем разодрала себе запястье и мазнула кровью Бекежану лоб.

— Помни — на исходе весны, там, где ты видел! Там и возьмешь его сердце. Вот возьми стрелу — стоит лишь выпустить ее из лука, как она настигнет того, кого ты видишь, как бы далеко до него ни было. А это — чтоб не забыл.

Бекежан, ровно во сне, взял стрелу, положил перед старухой кошель с золотом, поклонился. От запаха мяса затошнило. А старуха уселась на прежнее место и запустила руку в дымящийся котел, выудила оттуда разваренную, с лопнувшей кожей, ногу, и впилась в нее железными зубами.

Тут Бекежан вскочил и вылетел из юрты, себя не помня. На холодном морозном воздухе ему стало полегче, он сел на своего гнедого и пустил его вскачь. Уже выехав из урочища, вспомнил о метке на лбу, остановился, набрал полные горсти снега и стал тереть лицо. Вроде отмыл. А все казалось — течет по лбу вязкая жгучая капля.

Радостным вернулся Тулеген к отцовским кочевьям. Поведал о сватовстве, о богатстве Сарлыбая, о мудрости Ак-Жунус, об уме Жибек и ее дивном голосе, и как играет она на домбре, и как скачет на быстром коне.

— Когда же ты привезешь нам невестку, сынок? — спросила его Шолпан-байбише.

— Весной поеду, Шолпан-апа! Я ей обещал.

— Как привезешь, поставим тебе юрту, ковры у меня есть исфаханские, — сказала Сауле. — Твоей жене понравятся. Мягкие, как пух!

— Да что ты, как будто хан не даст приданое за своей дочерью? — отмахнулась Равшан. — Сделаем большой той [27] Той — праздничный пир. , гостей позовем!