Н. Джемисин - Врата Обелиска [litres]

Ее мать усвоила этот трюк в Эпицентре, так здешние обучают юных орогенов, все, что Нэссун переняла от матери, запятнано этим местом и всегда было таковым.

Но этого мгновения оказывается достаточно. Шаффа наконец вырывает руку из трупа и в мгновение ока оказывается в другом конце комнаты, вырывает у женщины трубку и бьет ее в гортань прежде, чем она успевает опомниться. Она падает на колени, кашляя, инстинктивно тянется к земле, но затем по комнате что-то проходит волной – и Нэссун задыхается, потому что внезапно не может сэссить вообще ничего. Женщина тоже задыхается, затем хрипит, хватаясь за горло. Шаффа хватает ее за голову и быстрым движением ломает ей шею.

Лампрофир пятится, когда Умбра приближается к нему, судорожно хватаясь за одежду там, где в ткань вшит маленький тяжелый предмет.

– Злой Земля, – выдает он, дергая пуговицы мундира, – вы оба осквернены!

Далеко уйти ему не удается, поскольку Умбра размывается, и Нэссун вздрагивает, когда что-то заляпывает ей щеку. Умбра растаптывает голову противника.

– Нэссун, – говорит Шаффа, бросая труп шестиколечницы и глядя на него. – Иди на террасу и жди нас там.

– Д-д-да, Шаффа, – говорит Нэссун. Она сглатывает. Ее трясет. Несмотря на это, она заставляет себя повернуться и выйти из комнаты. В конце концов, тут еще примерно двадцать два окольцованных орогена, как сказала Серпентин.

Антарктический Эпицентр не намного больше городка Джекити. Нэссун выходит из большого двухэтажного дома, который служит административным корпусом. Здесь также есть скопление небольших домиков, в которых, вероятно, живут взрослые орогены, и несколько длинных бараков возле большой стеклянной оранжереи. Вокруг много людей, они входят и выходят из бараков и домиков. Немногие носят черные мундиры, хотя некоторые из одетых по-граждански ощущаются как орогены. За теплицей находится наклонная терраса с многочисленными садовыми участками – в целом их слишком много, чтобы на самом деле считаться садами. Это ферма. Большинство участков засеяны злаками и овощами, на них трудится множество людей, поскольку день хороший и никто не знает, что Стражи усердно истребляют всех в административном здании.

Нэссун идет по мощеной тропинке над террасой, опустив голову, чтобы сосредоточиться и не споткнуться, поскольку она не может сэссить ничего после того, как Шаффа что-то сделал с шестиколечницей. Она всегда знала, что Стражи умеют гасить орогению, но никогда не испытывала этого прежде. Трудно идти, когда ты ощущаешь землю только глазами и стопами, а еще когда тебя так трясет. Она осторожно ставит ногу перед ногой и внезапно видит перед собой чужие ноги. Нэссун резко выпрямляется, ее тело цепенеет от шока.

– Смотри, куда идешь, – машинально говорит девочка. Она тоненькая и белая, но с гривой сизых пепельных волос. Ей примерно столько же лет, как и Нэссун. Однако она останавливается, хорошенько рассмотрев Нэссун.

– Эй, у тебя что-то на лице. Мертвый жук или что еще. Здоровущий. – Она стряхивает это пальцем. Нэссун от удивления отдергивается, затем вспоминает о хороших манерах.

– Спасибо. Э, прости, что загородила дорогу.

– Все в порядке. – Девочка моргает. – Говорят, приехали Стражи и привезли новую гальку. Это ты новенькая?

Нэссун непонимающе смотрит на нее:

– Г-гальку?

У девочки брови ползут вверх:

– Ну да. Ученицу? Будущего имперского орогена? – Она несет корзину садовых материалов, что вовсе не совпадает с темой разговора. – Стражи обычно привозили сюда детей перед началом Зимы. Так я сюда и попала.

Технически и Нэссун так попала сюда.

– Меня привезли Стражи, – эхом отзывается она. Внутри у нее пусто.

– И меня. – Девочка мрачнеет и отводит взгляд. – Они еще не ломали тебе руку?

У Нэссун дыхание застывает в горле.

От ее молчания лицо девочки становится горестнее.

– Да. В какой-то момент такое проделывают с каждой галькой. Кисть или пальцы. – Она качает головой, затем делает короткий, гулкий вздох. – Мы не должны рассказывать об этом. Но что бы там тебе ни говорили – это не ты. Не твоя вина. – Еще один короткий вздох. – Я найду тебя. Я Адже. У меня еще нет орогенского имени. А как тебя зовут?

Нэссун не может думать. Треск ломающейся под кулаком Шаффы кости стоит у нее в ушах.

– Нэссун.

– Приятно познакомиться, Нэссун. – Адже вежливо кивает, затем продолжает путь, спускаясь по ступенькам. Она напевает себе под нос, размахивая корзинкой. Нэссун смотрит ей вслед, пытаясь понять.

Орогенское имя?

Пытаясь не понимать.

Они еще не ломали тебе руку ?

Это место. Этот… Эпицентр. Вот почему мать сломала ей руку.

Рука Нэссун дергается от фантомной боли. Она снова видит камень в занесенной руке матери. Она замирает на миг, опускается.

Ты уверена, что можешь себя контролировать?

Эпицентр – вот из-за чего мать никогда не любила ее .

Вот почему отец больше не любит ее.

Вот почему ее братик мертв.

Нэссун смотрит, как Адже машет худенькому мальчику постарше, который рыхлит землю. Это место. Эти люди, которые не имеют права на существование.

Сапфир не так далеко – он парит над Джекити, как и в течение двух недель с тех пор, как они с Шаффой и Умброй отправились в Антарктический Эпицентр. Она сэссит его с этого расстояния, но он слишком далеко, чтобы его видеть. Кажется, он мигает, когда она тянется к нему, и на мгновение она удивляется тому, что почему-то это знает . Она инстинктивно поворачивается к нему лицом. Оптическая ось. Ей не нужны глаза или орогения, чтобы использовать его.

(Это природа орогении, сказал бы ей прежний Шаффа, если бы еще существовал. У таких, как Нэссун, врожденная одинаковая реакция на все угрозы: с абсолютно разрушительным противодействием. Он бы сказал это прежде, чем сломать ей руку, чтобы вбить в голову урок контроля.)

Здесь, в этом месте, столько серебряных нитей! Все орогены связаны вместе через совместную практику и передачу опыта.

ОНИ ЕЩЕ НЕ ЛОМАЛИ ТЕБЕ РУКУ

Все происходит за несколько вздохов. Затем Нэссун позволяет себе выпасть из водянистой голубизны и стоит, дрожа от последствий. Чуть позже Нэссун оборачивается и видит перед собой Шаффу вместе с Умброй.

– Их не должно было тут быть, – выдыхает она. – Ты сам сказал .

Шаффа не улыбается, и ей очень знакомо это его спокойствие.

– Так ты сделала это, чтобы помочь нам?

Нэссун не способна сейчас думать в достаточной степени, чтобы соврать. Она качает головой.

– Это неправильное место, – говорит она. – Эпицентр неправильный.

– Неужели? – Это испытание, но Нэссун понятия не имеет, как его пройти. – Почему ты так говоришь?

– Мама была неправильная. Это Эпицентр сделал с ней такое. Она должна была быть… э… а… твоей союзницей, – как я , думает она, напоминая себе. – Это место сделало ее чем-то другим. – Она не может этого произнести. – Это место сделало ее неправильной.