Виктор Кораблев - Королевства изгоев

— Но…

— Не «но», а снова сядешь учиться. Передам тебе по наследству и навыки, и прозвище. Последнее, конечно, только если забреют в легионеры.

Началась череда тяжелых дней. Подъем до зари и постижение темных тайн отмывания денег. Работа в лавке, благо девушки вернулись и снова помогали с уборкой и готовкой. Вечером — изучение гномьего. В промежутках — разные поручения.

Но теперь у Редрика был Смоки, поездки на котором ускоряли их выполнение. Заодно общение и верховые прогулки в редкие моменты праздности приносили парню отличную разрядку. Еще Ред читал, так много, как только мог себе позволить.

Язык гномов оказался очень систематизированным. Он мог показаться простым, слов там насчитывалось раз в десять меньше, чем в имперском. Но зато каждое имело по десять значений. Расстановка ударений и контекст — вот что действительно имело значение.

Валенсия прокомментировала этот факт тем, что людям все время всего мало. Даже языки людей не используются в полной мере и замусорены всяким непотребством, а учитывая то, что кроме имперского у каждой народности имелся свой диалект… Не говоря уже об образе жизни, внутренней политике, культуре и прочем…

Маленькая женщина была гордой дочерью гордого народа. Она говорила, что каждый гном рождается не просто так. Для него всегда есть время, место и занятие. Да и рождается он таким, каким должен быть, чтоб соответствовать этим обстоятельствам.

У гномов даже имелись демографические прорицатели, что толковали будущее по рождаемости. Редрик не особо вникал в перипетии гномьего быта, а вот гномья письменность ему понравилась. Он и до этого писал, практически копируя книжный шрифт, а гномье руническое письмо сплошь состояло из квадратов и треугольников.

Редрик как-то проверил, знает ли Смоки буквы. Но тот с упреком посмотрел на парня, мол, зачем коню такая нега, как грамота. Каменистое поле и добрый табак — вот его нега.

Осень в волостном кампусе прошла сопровождаемая перебранками имперских агрономов с селянами из окружающих Южный деревень, тяжбами о разделе земли под жатву, спорами о ценах на сидр и ударами топоров городских рабочих. Они распилили все остовы деревьев и восстановили лесополосу.

Обычно эта пора приносила раздражение отцу Редрика, ведь подводились финансовые сводки по всей империи Сквизэр, а на их основе уже вносились правки в законы. Но на этот раз из-за недостатка рабочей силы на торговых путях была внесена поправка.

Резидентам империи стало позволено работать в волостных кампусах. Но так как они не вносились в перепись, их имена не требовалось указывать в накладных, только их количество. Требовалось лишь наличие гражданства у бригадира либо начальника смены.

Таким образом администрация кайзера уменьшила зарплаты работникам, так как резиденты без вопросов вкалывали за горстку дукале. Но Редрик всегда был единственным работником. Лоуренс просто вписал в кадровую ведомость заветную четверку «мнимых» душ и самого Редрика у них во главе.

Так у отца с сыном появились неплохие суммы свободных денег. Правда, часть уходила на взятки инспекторам, но остатка хватало, например, чтобы купить достойную сбрую для Смоки.

Началась зима. Рабочие разошлись, ведь убирать кратеры в смерзшейся земле — затея дурная. Редрик же гадал, как они справятся с вставшим на дыбы куском тракта. Еще он гадал, сколько всего пропустит в этой жизни, если гикнет на стройке.

Кампус, в отличие от тракта, был не полностью государственным. И хотя Лоуренсу наконец выделили деньги на ремонтные работы, он категорически отказывался нанимать на них строителей, закупив лишь материалы.

Вместо рабочих трудились скряга-отец и неудачник-сын. Гизмо, правда, тоже помогал, но гремлины — народец мелкий и физически слабый, как казалось Редрику. Так что он мог лишь все свободное время месить раствор. Гизмо был не против такой работы — на чешуе не появляются мозоли.

Они едва успели поменять стекла, благо их выбило не везде, и восстановить несущие стены. Начались снегопады, но Лоуренс успел натянуть парусину, закрыв прорехи.

Всюду лежал белый снег. Он шел не переставая, и под ним тянулась нескончаемая вереница фигур в белом. Они направлялись к замершей глыбе, что возвышалась посреди тракта. Они разбивали палатки, откапывали кратеры и делали их гипсовые слепки. Вокруг же куска тракта они дни напролет водили хороводы под звуки музыкальной какофонии.

Путники-культисты, что почитали Странника, считая его своим богом. Секта считалась исключительно людской. Другие расы имели свои религиозные воззрения, но в королевстве людей поклонение богам находилось под запретом.

Правда, Путники игнорировали этот запрет, да и кто будет спорить с фанатиком, чей бог может прийти к тебе домой и дать в морду. Кайзер же попустительски относился к этой секте, правительство ее просто игнорировало.

Культисты носили белые балахоны с черным отпечатком ноги на спине. Вознося хвалы Страннику, они строились елочкой и падали лицом вниз. Выглядело, словно дорога из человеческих тел, на которой Странник оставил свои четкие следы.

Их лагерь усложнил и без того тяжелый проезд по поврежденной дороге. Но они даже не думали помогать ни купцам, ни простым людям.

Реду с Лоуренсом постоянно приходилось помогать толкать телеги. В сочетании с объемом прочих работ Лоуренс стремительно сбрасывал вес, а Редрик, наоборот, набирал, только мускулами.

Среди Путников присутствовали и дети. Валенсия их жалела и пускала погреться в кампус, заодно гоняя своих работниц на кухне, чтобы те приготовили им покушать горячего. Культисты не выражали ей свою благодарность, но и не были против.

Дети как дети, даром, что в секте, хоть Редрик никогда раньше с детьми не общался, и сравнивать было не с чем. Разного возраста, из разных регионов королевства. Они не вникали в перипетии своей религии, а просто повторяли приветствие культа.

Особенно их забавляло злить этим Гизмо. Они окружали его и задалбывали фразой: «Тебе ведом путь, брат?» Однажды гремлина это достало настолько, что он, дыша огнем, стал гоняться за ними. Но дети, посмеиваясь, разбежались и закидали того снежками.

Снег растаял. Пришла весна, а с ней и городские рабочие. Их совершенно не устраивала компания культистов. Те мешали им зарывать кратеры. Начались стычки. В локальную войну за кусок тракта вмешалось ополчение.

Легионеры отогнали Путников и разместили дежурный взвод в стенах кампуса. Вредить культистам никто не стал, ведь их защищали старые законы, что так и продолжали действовать с древних времен.

Лоуренс кусал локти. Сэкономленные на ремонте деньги ушли на прокорм бездонных солдатских глоток. Правда, толку от их присутствия не прибавилось, кроме как возможности сыграть в карты.