Виктор Кораблев - Королевства изгоев

— Мой бог, точно дурачок. Ты мог вернуться к маме в любой момент. Кто тебе вбил этот бред в твою отбитую глупую головушку? — женщина говорила ласково, гладя и целуя черную морду.

— Я был не готов… — выдохнул Гизмо.

— К чему, чего ты боялся?

— Меня…

В переулке стоял гремлин в широкополой шляпе и вязаном пончо поверх коричнево-серой дорожной одежды. Сразу бросались в глаза две кобуры на поясе. Чешуя, глаза и зубы, в которых застрял окурок маленькой сигары, были красными. Будто кожа человека, повидавшего все ветры в мире. Он пошел вперед.

— Скордо… — произнес Гизмо, отстраняясь от женщины.

— В этом городе меня называют Триган, — подойдя, сказал Скордо.

— С чего бы? — скрестил руки на груди Гизмо.

— Раз — оружие, — Скордо достал один пистоль. Странная конструкция, от обычного он отличался рукояткой и наличием расписанного рунами барабана. — Два — оружие, — гремлин достал такой же пистоль из другой кобуры. — Я — оружие, — Скордо тоже скрестил руки, так что ствол одного пистоля смотрел вверх, а другой в бок. — И я заслужил это прозвище

— Ничего ты не заслужил, — вступил в разговор старый гремлин. — Вся твоя удаль — обман, она досталась тебе от рождения. Это моя вина, мой обман.

— Я никогда об этом не просил, — спрятал оружие Скордо.

— Убирайся отсюда, я рад, что слеп и не вижу своего позора.

— Совсем обезумел? Бог дал тебе двух сыновей. Одного ты запугал, другого — прогнал. Что с тобой не так, безумный старик? — Сара схватила Пастыря за жилет.

— Один — трус, что не уважает родителей, другой — бандит, что не уважает традиций. Отцепись от меня, женщина.

— Наши традиции должны были умереть вместе с драконами, — Скордо глотнул сигару, а затем вернул ее языком на место, уже подожженную.

— Я сегодня виделся с одним, — сплюнул на землю сгусток черного пламени Гизмо.

— Ты про этот обрубок? Взгляните фактам в лицо, он жалок. Он тощ, немощен и в пять раз меньше, чем был Фумус. Мало того, он — послушная шавка людей.

— Как смеешь ты такое говорить? — потряс тростью Пастырь. — Ты сам бандитская шавка, променял храм на притон.

— Я просто сделал то, что должны были сделать все вы, еще давно. Мы рождены слугами — это сильнее нас, но я нашел хозяина, достойного моей силы.

— Как сказал отец, твоя сила — заимствована, — махнул черной рукой Гизмо. — Ты отверг свое предназначение, ты не заслужил ее, брат. Но я заслужил свою.

— Да, чем? Везением?

— И это мне говорит родившийся лишь благодаря эксперименту и греху? Я покажу тебе, что такое заслуженная сила. Я больше не тот Гизмо, которого ты знал. Которого ты обошел в Лабиринте. Я покажу тебе, на что способен истинный кемадо.

— Давай. Я этого долго ждал. Посмотрим, что за крохи тепла достались тебе от этого погасшего угля истории.

— Мой бог, Диего. Они меня в могилу загонят, останови их!

— Отстань от меня со своим богом, женщина, у нас есть лишь традиции. Пускай разберутся как мужчины. Будите Жанет.

Если самцы гремлинов были размером и комплекцией аналогичны упитанным полуросликам, правда с огромными головами, то самка гремлина ввела парня в ступор. Из дверного проема вышел прямоходящий ушастый крокодил ростом с гнома. На голове у Жанет сидел съехавший белый парик с двумя хвостиками, а одета она была в завязанную над животом блузку, короткую юбку и порванные чулки.

После некоторого размышления парень решил, что голова скорее похожа на морду аллигатора, только с крупным раздвоенным шипом на носу. Образ странного крокодила портило лишь отсутствие хвоста.

При ее выходе все гремлины, кроме Диего и вставших на расстоянии трех метров друг от друга Гизмо и Скордо, начали пускать клубы дыма в виде сердечек.

— А, а… — поводила Жанет пальцем, — … не для вас искорка разгоралась. Быстро позакрывали рты, тут спор настоящих мужчин.

Гремлины, разочарованно ворча, дали ей пройти и стать между братьями. Еще расстроенная Сара подвела к ней Диего. Старый гремлин развернулся и заговорил:

— Сейчас состоится дуэль — «схватка пламени». Мои непутевые сыновья решают свой спор, как того требует традиция. Результат дуэли покажет, что сильнее — истина или ложь. Тиски холода сжимают мое сердце, но в существовании последнего виноват я сам. Надеюсь, предки простят мне эту ошибку…

— Хватит называть меня ошибкой, старик. Наше существование — лишь прихоть мертвеца. Мы все — ошибки.

— Закрой рот, бандит. Откроешь его, когда я разрешу. И если предки отвернутся от нас, так уж и быть, скажешь все, что захочешь. Жанет, выпускай.

Скордо сплюнул и размял шею. Гизмо облизал почерневшие зубы.

У Жанет все-таки был хвост, но очень тонкий и длинный, с сердцевидным клинышком на конце. Когда тот появился из-под юбки, гремлины затопали и запищали.

— Дуэль до первой вспышки. Победителя определит цвет пламени. Все согласны? — спросил Пастырь.

— Да, — в один голос произнесли соперники.

— Нет, — сказала Жанет.

— Ты что, условия будешь ставить, девка? Это дуэль между кемадо, быть их мето — это честь.

— Это они себе честь добывают за мой счет. Я вам мускус, а вы мне что?

— Если ты не прекратишь, я запру тебя в подвале подальше от твоих гладкомордых подруг. Нахваталась.

— Девочка просто знает себе цену, Диего.

— У наших самок не бывает цены. Это вы, сношающиеся вечнотрахи, устанавливаете себе цены. Чему ты ее учишь?

— Так, пока меня будили, кое-кто нашептал, что ардиендо нового кемадо — человек и к тому же друг дракона.

— Что?! — вскрикнула Сара.

— Есть такое, — поднял руку Редрик.

Маленькая женщина быстро подошла к нему и схватила за руку. Она попыталась ее сжать, размять, согнуть ему палец — никаких результатов. Редрик напрягся от внезапного внимания.

— Кошмар, ребенка покалечили. Что это? Руки словно наросты на твоей морде, старый.

— Дай, где? — подошел Пастырь и потрогал руку Редрика.

Он повторил действия женщины, только более успешно, старик был явно сильнее. Затем Пастырь плюнул Реду в ладонь сгустком темного пламени. Огонь не причинил вреда.

— Ты что, сдурел? — Сара дала Диего подзатыльник, но затем поморщилась и потрясла рукой.

— Очень хорошо, расскажи…

— Ну… — замялся Ред. — Ритуал провели, руки сгорели, но, видать, понравился я Каднификару, вот он мне и новые приделал.

— Очень хорошо, как в старые времена. Это знак, знак… все идет по кругу, все откатывается к эпохе огня. Пожар лишь стих, угли разгораются, — приговаривал старый гремлин, периодически покусывая левую руку Редрика, войдя в некий транс.

— Я, вообще-то, еще здесь, — гулко топнула Жанет. — Ты дотрагивался до дракона, ардиендо?

— Буквально — в руке рука, — продемонстрировал Ред четырехпалую кисть.