Гарри Гаррисон - Молот и Крест [litres]

Оскорбленный Квикхельм, понимая, что неумелые сельские таны, которые составляли костяк армии короля Бургреда, не способны к сложным маневрам, направил своих людей на пологий холм близ реки, а сам с помощниками опередил их. Он выкрикивал боевой клич, размахивал мечом и торопил остальных.

При виде ненавистного флота, чьи экипажи выстроились клиньями перед своими ладьями, английская армия возликовала и ринулась в атаку. «Посмотрим, надолго ли хватит вашего пыла, – подумал Квикхельм, придержав коня, чтобы дождаться войска. – Как бы вы не выдохлись еще до боя». Он не пытался переместить висевший за плечом щит в оборонительное положение. Тот весил стоун, четырнадцать английских фунтов; еще три стоуна приходилось на прочие доспехи. Не сказать что чрезмерная нагрузка для конного, но вот для того, кто бежит на своих двоих, а тем более рубится в строю… Сквозь пот, заливавший глаза, Квикхельм различил на другом берегу людей, возившихся с холстиной. «Не часто удается застигнуть викингов сонными, – подумал Квикхельм. – Обычно мы сами тяжелы на подъем».

Первый залп онагров Эркенберта продырявил английское воинство в шести местах, камни пронеслись через все шесть рядов наступавших. Одна глыба была нацелена на командиров в центре, которые бросались в глаза своими алыми, вишневыми и раззолоченными коттами. Она полетела на высоте человеческого роста. Квикхельм не увидел и не почувствовал удара, который снес ему голову; тот же снаряд выкосил кучу людей за ним и врезался в землю невдалеке от телеги, на которой епископ Даниил распевал вдохновляющие псалмы. В мгновение ока и воевода, и армия оказались обезглавлены.

Забрала шлемов не позволяли большинству англичан оценить творившееся вокруг. Они видели только тех врагов, которые находились впереди и столь соблазнительно толпились перед своими ладьями по сорок душ на расстоянии пяти-десяти ярдов между клиньями. Английские воины хлынули с ревом, спеша смять построения викингов копьями и мечами, круша липовые щиты, рубя по головам и ногам.

Воины Ивара Рагнарссона, уступающие противнику числом, но свежие и стойкие, напрягли все свои мышцы, чтобы продержаться под натиском пять минут, которые были нужны их полководцу.

Катапульты снова и снова метали убийственные снаряды по тщательно выверенным траекториям.

– Каша уже заварилась, – буркнул Бранд.

Шеф не ответил. Он уже несколько минут отчаянно напрягал единственный глаз, пытаясь рассмотреть машины, наносившие невосполнимый урон армии Бургреда. Затем сосредоточился на одной, считая сердцебиения между выстрелами. Он уже понял, что это за устройства. Не иначе как натяжные механизмы – это видно по малой скорости полета снаряда и огромному разрушительному действию, ибо каждый камень убивает целую толпу. Они работали не по принципу лука. Об этом свидетельствовали их квадратные контуры и высота, насколько удавалось судить с расстояния в милю. А также вес, который Шеф приблизительно оценил по тому, как машины висели на реях и подчинялись во́ротам. Получается, их сделали прочными, чтобы выдерживали какой-то удар. Да, несомненно. Взглянуть бы поближе, произвести небольшой опыт, и тогда…

Настало время подумать о делах более насущных. Шеф переключил внимание на битву. Бранд сказал, что заварилась каша. И разобраться в происходившем было довольно легко.

После нескольких залпов те англичане, что ближе всех находились к месту падения камней, подались в стороны, сообразив, что для них спасительны вражеские клинья, которые окажутся между ними и машинами. Но при этом они надавили на более сильные отряды, которые пытались сломить сопротивление экипажей Ивара. Многие такие ратоборцы, полуослепленные шлемами и отягощенные доспехами, вообще не понимали, что творится вокруг, и лишь отмечали странность происходящего. Некоторые уже пятились, искали местечко, где можно поднять забрало и отпихнуть товарищей, которые должны были подпирать сзади, а не теснить сбоку. Сплотившись, люди Ивара могли бы воспользоваться случаем и прорваться. Но они сражались разрозненными группами, и каждая могла быть в любой миг поглощена превосходящими силами врага, оторвись она от кораблей и спасительного речного берега. В сражении установился паритет.

Бранд снова заворчал, на сей раз впившись пальцами в плечо Шефа. Человек, управлявший Иваровыми машинами, распорядился изменить направление стрельбы и принялся подгонять расчеты пинками и зуботычинами. Когда английские мечники бросились вперед, они перестали прикрывать неуклюжие телеги, на каждой из которых был установлен либо стяг короля или олдермена, либо огромный крест епископа или аббата. Вот их стало на одну меньше. В воздухе кружились щепки – прямое попадание. Еще один выстрел – и целая упряжка волов повалилась на брюхо, а колесо покатилось куда-то само по себе.

Войско идущих Путем, которое стояло за Шефом и его помощниками и напряженно смотрело, отреагировало на меткость чужой стрельбы дружным выдохом, и этот выдох перешел бы в шумное ликование, не поспеши воеводы и командиры помельче угомонить своих воинов пинками и бранью. Крест, продержавшись еще миг, накренился и рухнул на землю.

В Шефе что-то щелкнуло, как провернувшаяся шестерня. Посреди всеобщего возбуждения, зная, что никому нет дела до него, он приложился к фляге, которую весь день держал в руке. Добрый эль, но с добавкой жидкости из кожаного мешочка, который вручил утром Хунд. Шеф выпил все, переборов тошноту от привкуса гнилого мяса. «Мне нужно какое-нибудь средство, чтобы проблеваться», – сказал он Хунду. «Что-что, а это мы можем», – ответил тот с мрачной гордостью. После первого же глотка Шеф уверился в абсолютной правдивости друга. Он не оставил ни капли в качестве улики и поднялся на ноги. «Минута, – подумал он. – Может быть, две. Надо, чтобы все увидели».

– Зачем они выехали верхом? – спросил Шеф. – Это атака?

– Может, конная, как у франков? – неуверенно предположил Бранд. – Я слыхал о таком. Не помню, чтобы англичане…

– Нет-нет-нет! – затараторил Альфред, чуть не приплясывавший от нетерпения. – Это Бургредовы конные таны. Надо же, какое дурачье! Они решили, что битва проиграна, и спешат спасти своего господина. Но едва он сядет в седло… Боже правый, он сел!

Вдалеке из столпотворения вынырнула голова, увенчанная золотым обручем: король оседлал коня. На миг показалось, что он сопротивляется, машет вперед мечом, а кто-то удерживает скакуна под уздцы. Но вот верховые тронулись с места и перешли на галоп, выбираясь из сечи. Воины же сразу начали покидать позиции, устремляясь за своим предводителем сперва робко, а потом и стремглав. Другие уловили движение за спиной, обернулись и присоединились к отступавшим. Мерсийская армия, еще не разбитая и полная храбрецов, подалась вспять. Обстрел немедленно возобновился, и люди перешли на бег.