Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Конечно, даже романтичные и душещипательные истории у гоблинов обязательно сводились к насилию и жестокостям.

– Ненавижу признавать это, но ты прав, – пробормотала я. – Попробую еще раз все объяснить, когда мы оба успокоимся. Наверняка Сорену нелегко было услышать от меня как новости о конце света, так и признание, что я держала их в секрете.

– Диаваль рассказала нам о ночной встрече с Лидианом, – сказал Роуз. – Мы вас поддержим, что бы ни произошло. Все обязательно наладится, вот увидишь. – Он похлопал меня по плечу. – Пожалуй, нужно убедиться, что Сеппо по-прежнему жив. Учитывая, что ты постоянно грозишь то сбросить его с горы, то проткнуть оружием, а Сорен… ну, ведет себя как обычный гоблин, я удивлен, как это милому и беззащитному полукровке удается не вздрагивать каждый раз, находясь рядом с вами двумя.

– Сеппо – отличный друг, – с легким чувством вины пробормотала я. – И знает, что я никогда не причиню ему вреда. Просто на Охоте всем приходилось нелегко.

– Потому я и решил в ней не участвовать, – фыркнул Роуз. – Ты тоже не переживай. Часть обаяния Сеппо заключается в умении довести всех вокруг до белого каления и спровоцировать драку, куда бы он ни шел. Меня невероятно привлекают подобные качества.

– Тебе виднее, – рассмеялась я.

Рыжеволосый гоблин положил руку мне на плечо, и я с трудом сдержалась, чтобы не вздрогнуть. Физический контакт до сих пор давался мне нелегко, особенно со стороны мужчины, не важно, к какой расе он принадлежал. По большей части моя душевная травма осталась позади, но все же не до конца, и новое столкновение с Лидианом вовсе не способствовало исцелению.

К этому моменту безэмоциональная половина оленя почти уступила человеческой, так что пришлось сжать руки в кулаки, вонзив ногти в ладони, чтобы скрыть дрожь. Я старалась убедить себя, что это не имело значения. Следовало прежде всего думать о предотвращении гибели мира. Прошлое изменить нельзя, но можно повлиять на грядущие события. Если для этого придется поругаться с Сореном и объединиться с Лидианом – так тому и быть. Долг превыше всего. Я была человеком – хотя бы отчасти – и не могла исправить то, что со мной случилось. Но могла выбирать, что делать дальше. Решение оставалось только за мной.

Следует повторять это про себя снова и снова, пока не поверю, а сердце не прекратит заходиться от страха каждый раз, как кто-то дотрагивается до меня. Пока же все чувства призывали бежать и прятаться, даже когда я точно знала, что нахожусь в безопасности.

– Прости, – извинился Роуз, заметив мой испуг.

– Ты не виноват. Однажды я не вздрогну от прикосновения. Просто не сегодня. – Я выпрямилась и поводила затекшими плечами. Лошадь в стойле, к которому я прислонялась, потянулась, чтобы поприветствовать меня, и я погладила ее по носу. Это оказалась та самая кобыла, за которой днем гонялись парни. – Посмотрите, какая прелестная девочка, – проворковала я животному.

– Эта прелестная девочка едва не поставила мне синяк, – фыркнул рыжий гоблин.

– Не ее вина, что вы не умеете обращаться с лошадьми, – прокомментировала я, продолжая поглаживать морду кобылы, про себя жалея, что не могу поселиться в конюшне навсегда. Но необходимо было кое с кем объясниться. – Сорен остался один, – вздохнула я, прислушиваясь к ощущениям от нашей связи. Он не казался разозленным и, похоже, ничего не сломал или, по крайней мере, Сеппо ушел целым. Хороший знак. Настала пора для второй попытки переговоров. – Твой парень не пострадал, кстати. И ты ведь знаешь, что Сорен никогда бы не причинил вред другу, так?

– Знаю, знаю, – Роуз ухмыльнулся. – Но больно уж забавно насмехаться над неумением контролировать гнев нашего правителя. И еще не исключено, что ты просто не становилась свидетелем порывов ярости Сорена. Ему прекрасно удается сдерживать при тебе худшие стороны своей натуры. Но не все удостаиваются подобной чести. Даже когда я понимаю, что король не убьет меня, выдерживать его вспышки гнева невероятно страшно.

– Поверю тебе на слово, – я улыбнулась.

Затем развернулась и покинула конюшню, чувствуя себя чуть более свободно и легко, будто свинцовый груз с души немного приподняли. Мы с Сореном немало пережили вместе. Наши отношения стали прочными, как железо, и наверняка выдержат это испытание. Все наладится, уверена. А на будущее я запомню совет Розамунда и постараюсь чаще обсуждать с возлюбленным наши страхи. Если какой парочке упрямцев и удастся сохранить взаимную привязанность, то это нашей.

Я с удивлением обнаружила Сорена перед дверью нашей комнаты. Он нерешительно смотрел на деревянную створку и, заметив меня, слегка смутился.

– Глупо, конечно, – тихо сказал он, – но не могу войти. Тяжело снова возвращаться в это место и к этой беседе.

– Я понимаю, – кивнула я, шагнула к двери и открыла ее.

Мы оба уселись в кресла лицом друг к другу и несколько секунд молчали. Не получалось подобрать правильные слова или произнести их.

В конце концов я выдавила:

– Прости меня. Следовало сразу все тебе рассказать. Но я так боялась выглядеть уязвимой и желала доказать, что в состоянии справиться со всем самостоятельно. Диаваль сама все узнала, так как видела призрака, а потом сообщила и остальным. Я молчала вовсе не от недоверия или отсутствия чувств. Потому что люблю тебя больше жизни. Но чем дольше хранила секрет, тем тяжелее становилось объясниться, как ты и говорил. Но так произошло только из-за неуверенности в собственных силах и страха признания.

– Я могу это понять, – кивнул Сорен с задумчивым выражением лица. – И знаю, что ты не хотела меня ранить, однако… – Он вздохнул. – Единственное, чего я желаю всей душой, чтобы ты чувствовала себя со мной в безопасности и не испытывала необходимости скрывать собственную слабость из страха или опасения обременить меня. Раздели тяжелый груз со мной, и я помогу его нести. Потому что люблю тебя. Мне известно, что тебе нелегко дается доверие, но всегда буду рядом, чтобы поддержать.

– Я буду стараться, – пообещала я, ощутив, как в груди разлилось тепло, и оказавшись не в состоянии сдержать улыбку. – В следующий раз, когда что-то произойдет или когда я испугаюсь, то постараюсь рассказать об этом тебе, помня, что это не послужит свидетельством слабости.

– Это все, о чем я прошу. – Лицо Сорена озарила одна из редких улыбок.

Я наклонилась вперед и поцеловала его в щеку, но он повернул голову, и наши губы соприкоснулись. Мягко и нежно, без слов говоря о прощении. Мне не хотелось прерываться, но беседа еще не была окончена.

Мы оба отстранились и снова устроились в креслах. Не требовалось прибегать к сверхъестественной связи оленя и короля, чтобы чувствовать наш общий ужас от предстоящего объяснения.