Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

Роуз и Диаваль присоединились к числу советников спустя несколько месяцев после Охоты, когда мы с Сореном наконец избавились от назойливого внимания всех просителей и лизоблюдов. Гоблины, которые раньше игнорировали нас или открыто презирали, после воцарения нового короля отчаянно стремились продемонстрировать свою преданность и поддержку. Лишь после того, как все высокородные лорды покинули дворец, к новому монарху Пермафроста явились Роуз с Диаваль, принесли клятву верности и изъявили желание стать членами личной охраны, если он сочтет их достойными звания.

Сорен принял их предложение меньше чем через месяц. Магия Диаваль обеспечила ей преимущество, а мне неожиданно подарила лучшую подругу. Розамунду же помогло обстоятельство, что он встречался с Сеппо, а уж полукровка отменно разбирался, кому следовало доверять.

Ко двору пришлась и его мать Сату. Ее благородная внешность взрослой женщины чуть за сорок не могла обмануть меня. Я точно знала, что она живет на свете уже много-много лет и обладает обширным опытом. А подобные обстоятельства говорили в пользу предоставления ей места в совете. Сату прекрасно разбиралась в хитросплетениях политики гоблинов и рекомендовала надежных союзников и работников для облегчения повседневных забот. Она также убедила Сорена включить в круг приближенных еще одного присутствующего сегодня члена собрания.

Тот стоял рядом с картой. Лицо с тонкой, словно пергаментной кожей было сморщенным от перенесенных тягот жизни в суровом климате Пермафроста. Удивительно оказалось встретить пожилого гоблина. Хотя они, как и любые другие существа в любом из миров, конечно, старели и умирали. Боевые шрамы советника Сорена наполовину скрывали седые волосы. Военное кожаное облачение давно износилось и почти сливалось цветом с бородой, где посеребренных прядей виднелось больше, чем обычных. Этого почтенного старца звали Ивар. Даже исходившие от него силы казались будто приглушенными.

Сату пригласила его советником, потому что восхищалась талантом по части военной стратегии, выживания во время голода и прочих природных катастроф. Пожилой гоблин редко говорил больше пары предложений, но каждое слово было весомым и продуманным. Так что к нему прислушивались все, даже старшее поколение высокородных лордов Пермафроста. Лично мне Ивар напоминал саму Сату, только старше и, ну, мужеподобнее. Я обычно возмущалась про себя, когда мать Сеппо передавала военному советнику слово, так как его мнение считалось более ценным, чем ее, но подобное положение дел ничуть не удивляло. Женщин всегда склонны недооценивать.

Но если саму Сату подобное и обижало, она ничем это не выказывала. А на сегодняшнее собрание и вовсе пригласила Ивара по собственной инициативе.

Меньше всего я знала о Лэндоне. С первой нашей встречи он ясно дал понять, что является не только самым молодым советником, но и самым заносчивым, что, впрочем, считалось обычным делом среди гоблинов. Сегодня он оказался среди нас лишь потому, что имел представление о правлении предшественника Сорена и мог сообщить любые сплетни и слухи о бывших придворных, а также показать тайные проходы по зданию. Даже будучи эгоистичным, скользким вельможей, Лэндон оставался полезным, когда дело доходило до отношений между молодым поколением высокородных лордов. А именно эта информация нам и требовалась.

Само собой, Сорен пригласил в качестве доверенного лица и Таню, которая готова была защищать племянника даже ценой собственной жизни. Язвительная красноволосая целительница устроилась в комнате отдельно от остальных и бросала уничижительные взгляды на всех, кто пытался к ней приблизиться. А потому мы все держались подальше, опасаясь вызвать раздражение нелюдимой женщины. Помимо Сорена она приветливо общалась лишь с Диаваль. Иногда казалось, что и племянник удостоился подобной чести исключительно по праву кровного родственника.

Среди всего огромного разнообразия существ Пермафроста Таня пугала меня, пожалуй, больше всех остальных.

Этим круг доверенных лиц Сорена и ограничивался: три взрослых гоблина, три молодых и я.

Выглядя до предела напряженным, он зажмурился, сделал несколько глубоких вдохов, затем открыл глаза, наклонился и оперся на край стола с картой, сжав пальцы. По столешнице тут же пробежали трещины, и я сочувственно прикоснулась к локтю возлюбленного.

Тогда он принялся рассказывать собравшимся в зале гоблинам о Лидиане, о конце света и его причинах, о нашем намерении предотвратить гибель миров, чего бы это ни стоило. Те, кто изначально знал обо всем, не выказали удивления, остальные же слегка менялись в лице, пусть и на долю секунды: округляли глаза, приподнимали брови, заливались гневным румянцем, приоткрывали рты. Сату, как я и предполагала, выглядела совершенно спокойной, лишь задумчиво щурилась.

От Сорена исходили почти физически ощутимые волны самобичевания. Я ощущала их на языке, в желудке, в душе так, словно испытывала их сама. Несмотря на нашу беседу, он до сих пор злился на себя, будто мог каким-то образом повлиять на свое происхождение и судьбу. Подобные эмоции были естественны, и я уж точно не имела права их осуждать, потому что и сама поступала так же: упивалась чувством вины почти сотню лет. Но как же больно было видеть отражение собственных страданий на лице Сорена! В особенности зная, какими разрушительными и опасными могут стать эти ощущения…

Но я всегда буду рядом и скорее умру, чем позволю любимому достичь того же уровня ненависти к себе, с которым недавно справилась сама.

После окончания рассказа Сорена повисла тишина. Он беспомощно посмотрел на меня, и я ободряюще сжала его руку, без слов уверяя, что все будет хорошо. Обязательно.

Как обычно, первым молчание нарушил Сеппо.

– Вы же не рассматриваете вариант… вернуть Лидиана из мертвых, правда? – с ужасом спросил он, выглядя так, будто кто-то пригласил серийного убийцу на званый ужин.

– Не совсем, – начала оправдываться я, сложив руки на груди. – Видишь ли, в данный момент он полезнее нам именно в таком состоянии: не умерший до конца, но и не живой, благодаря чему считается обитателем лиминального пространства.

– А зачем он нам нужен в этом самом пространстве? – настойчиво поинтересовался Сеппо.

– Мы придумали способ – не исключено, что единственный – предотвратить Рагнарек до его начала. Нужно не дать начаться трехлетней зиме Фимбульветр, после которой погибнут тысячи живых существ, как людей, так и гоблинов. Не меньше умрут и от болезней, голода и рук обезумевших сородичей. А оставшиеся вряд ли сумеют победить в финальной битве. Чтобы помешать этому, требуется убить Фьялара, чей крик запустит зиму. Вот только он является лиминальным созданием. И требуется помощь другого лиминального создания, чтобы найти гигантскую птицу.