Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

– Лэндон, правильно? – прорычал Сорен, и после кивка собеседника продолжил: – Тебя пригласили на собрание лишь благодаря многолетнему служению при дворе предыдущего короля. Будет обидно, если при моем правлении твой срок пребывания на посту советника так скоропостижно оборвется. Я не потерплю подобного обращения к оленю.

Мы дружно начали переглядываться, пытаясь определить метателя кинжала. Вскоре все сосредоточили внимание на Тане, которая подчеркнуто спокойно чистила когти еще одним тонким клинком. Она пожала плечами, равнодушно проронив:

– На твоем месте я бы остереглась оскорблять вышестоящих, Лэндон, как и говорил мой племянник. А еще следует принять во внимание, что наш олень – совершенно уникальное существо. Естественно, что она не может сразу разобраться, как применить новые способности, ведь никто не в состоянии этому научить. Ты справился с сильным врагом в тот же день, как взял в руки меч? Или являешься сверхъестественным воплощением могущества Пермафроста? Нет? Тогда воздержись от поспешных заявлений. Насколько я способна судить о силах оленя, у Яннеке отлично выходит разбираться с магией, о которой нам не известно ровным счетом ничего.

Все это Таня произнесла, не поднимая головы и не отрываясь от своего занятия. А тихий голос делал заявление еще более устрашающим, чем любой крик.

Я почувствовала прилив благодарности. Мы с тетей Сорена никогда не были близки. Иногда я боялась ее даже больше Лидиана, но в отличие от безумного гоблина Таня искренне любила племянника. Хотя ее поддержка оказалась неожиданной.

Красноволосая целительница наконец оторвалась от чистки когтей, подняла голову и осмотрелась по сторонам. Когда наши глаза встретились, она едва заметно кивнула, а затем продолжила:

– Кто-то еще желает высказаться или я подведу итог? – Таня обвела взглядом зал. Все молчали. – Отлично. Значит, план заключается в том, чтобы Яннеке, Сорен и Диаваль отправились в царство мертвых, заключили сделку с Хель, освободили дух Лидиана, нашли лиминальное существо – вестника Рагнарека – и убили его.

– Звучит немного дико, – признал Сорен.

Его слова повисли в воздухе, словно дым. Но так и было. Каждый из пунктов и по отдельности казался нелепым, почти безумным, и уж точно невыполнимым. Но, клянусь клювом ворона Одина, во время Охоты мы строили и более дикие планы, которые так или иначе срабатывали.

Кроме того, это все не имело значения. Нам нужна была стратегия дальнейших действий, как бы бредово она ни звучала. Потому что каждый раз, закрывая глаза, я видела гигантского змея, подтачивающего корни мирового древа. И словно на собственной коже ощущала впивающиеся клыки. Каждый раз, как от ствола отсоединялся очередной кусок, ветви вздрагивали, сотрясая держащиеся на них миры, точно камни, готовые покатиться вниз с горы. И если никто этому не помешает, реальности действительно полетят в пустоту, в бездонное ничто. И тогда исчезнут все: Лидиан, я, Сорен, нерожденный ребенок Сату. И не нужно будет ни о чем волноваться, ведь мы все будем мертвы.

– Мы идем с вами, – объявил Сеппо, ничуть не обескураженный невыполнимостью плана.

Розамунд взял партнера за руку и кивнул, подтверждая его слова.

Таня закатила глаза, вероятно, считая подобный жест неуместным выражением привязанности на публике. Лично мне это казалось невероятно милым.

– Думаю, наше путешествие будет опасным, – предупредила я. – Не хотелось бы понапрасну рисковать вашими жизнями.

– Понапрасну рисковать жизнью – мое любимое времяпрепровождение, – улыбнулся Сеппо. – Правда же, мам?

– Я виню в этом твоего отца, – со вздохом отозвалась Сату, сжимая пальцами переносицу. – От меня подобное безрассудство унаследовать точно не мог.

– Если мы потерпим поражение, то в любом случае умрем, – просто сказал Роуз. – Не важно, где это произойдет: в царстве мертвых, в лиминальном пространстве или в Пермафросте. Так что я воспринимаю этот поход не как напрасный риск для жизни, а как возможность повлиять на исход катастрофы мирового масштаба. Это лучше, чем сидеть и ждать Рагнарека. Кроме того… – Он широко ухмыльнулся. – Сеппо столько раз рассказывал о ваших приключениях во время Охоты, что я даже рад принять участие в чем-то подобном. Пусть поводом и служит конец света.

– На самом деле? – приподняв бровь, спросила я.

– На самом деле.

– Хорошо, просто хотела удостовериться. – Я не стала уточнять, чем именно интересовалась: решительностью Розамунда отправиться с нами или же сомнительным описанием смертельно опасных сражений на Охоте словом «приключения».

– Наилучшая возможность успешно открыть портал представится через два дня, – сообщила Диаваль. – Во время полнолуния. Остается подготовить все необходимое для путешествия.

– Значит, отправляемся через два дня, – кивнул Сорен. – Возражения есть? – Лэндон состроил гримасу, будто съел гнилую рыбу, да и Ивар не выглядел слишком счастливым от перспективы, что король собирался посетить царство мертвых. Но оба они промолчали. – Тогда собрание объявляю закрытым. Готовимся к отбытию.

Гоблины начали расходиться, я же почувствовала дурноту. Два дня. Два дня осталось до того, как придется лицом к лицу столкнуться со злейшим врагом. И не просто с его отражением в зеркале или бесплотным голосом в сознании. Хотелось бы думать, что после Охоты он больше не в состоянии поколебать мою уверенность в себе или что я стала сильной и уже не боюсь мучителя, снова и снова возникавшего в кошмарах. Но это было бы неправдой. Шрамы по-прежнему ныли и чесались от фантомной боли, а мысли о пытках заставляли желудок сжиматься.

Но я не позволю старым шрамам контролировать мое будущее. Не могу позволить.

Сорен и Таня задержались в опустевшей комнате. Он стиснул руки так, что побелели костяшки, и спросил:

– Ты знала? Обо мне? И о матери?

– Если твоей матери было известно о своем происхождении, она скрыла это от меня. Мы встретились уже взрослыми, когда наши матери находились в одном месте. – Таня тепло улыбнулась племяннику и положила руку ему на плечо. – Никто не мог даже предположить, Сорен. Но несмотря ни на что, я считаю тебя наилучшим королем для Пермафроста. Ты был избран не просто так. Не вини себя. Никто не знал, как все обернется.

Он кивнул, хотя лицо сохраняло мрачное выражение. Связь между нашими сознаниями позволила заглянуть в мысли любимого.

«Никто, кроме Лидиана».

Следующие два дня мы с Сореном провели вместе. Расставались лишь на краткое время, чтобы сходить в туалет или поесть. Когда же засыпали, то не отрывали друг от друга взглядов, пока минуты и часы не слились в единый поток, как разлитая краска. В полудреме возлюбленный водил пальцами по моим плечам, шее, спине, а я прижималась щекой к его груди и слушала медленное – куда более медленное, чем у людей – сердцебиение. Не важно, что мы делали или как близко находились, этого казалось мало. Но выбор был сделан. Хотя больше всего на свете хотелось остаться в постели навсегда, свернуться под меховыми одеялами и прижиматься к теплому телу Сорена. В мире, где мы так часто сомневаемся в собственных силах, наши отношения казались незыблемым столпом, дарили надежду, ярко сверкали во тьме. Благодаря этому я не сомневалась: все обязательно будет хорошо.