Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

Он поцеловал меня в висок.

– Скоро придется вставать и придумывать план действий, – пробормотала я, уткнувшись в грудь Сорену. – Рассказать все доверенным людям и решить, что следует предпринять дальше.

– Ну, Сеппо, Розамунд и Диаваль уже все знают, – вздохнул он. – Необходимо сообщить новости Сату, если она еще не в курсе и не выжидала удобного момента для беседы. Что же до других… Есть еще моя охрана и советники, но не могу сказать, что я им верю. Скорее, верю в свою способность одурачить их, если потребуется, и верю, что друг друга они подставят охотнее, чем меня. Но доверенными лицами объявить их точно не решусь.

Я простонала. Типичные взаимоотношения между гоблинами в Пермафросте.

– Может, у тебя белые волосы вовсе не от природы, а от постоянной жизни в напряжении? – предположила я. – Хель, да от твоих рассуждений даже мне стало не по себе. Как утомительно постоянно волноваться о намерениях окружающих.

– Ты сильнее, чем считаешь себя, Яннеке, – Сорен обхватил мое лицо ладонями и приподнял так, чтобы я посмотрела ему в глаза. – Но все равно хочу сказать, что не позволю никому даже волос на твоей голове тронуть.

– Это-то меня и беспокоит, – вздохнула я. – Я теперь обладаю силами оленя, а потому превратилась в почти бессмертное существо. В отличие от тебя.

– Ты что, считаешь меня хрупким цветочком? – с насмешливой обидой в голосе поинтересовался Сорен.

– Просто пообещай, что если собираешься защищать меня, то позволишь и мне поступить так же. Мы партнеры и должны оберегать друг друга. А не только ты меня или я тебя.

– Я бы не посмел предложить иное, – уже серьезно заверил он. – Что бы нам ни готовило будущее.

Его бледные губы нашли мои, и я снова забыла обо всем. Сорен стал для меня всем миром. Было так легко и приятно погрузиться в безвременье, где не существовало забот, а царили лишь ощущения любви и принятия, которых я не испытывала много лет. Почти физическую боль приносили мысли о том, что вскоре нам предстоит столкнуться лицом к лицу с тем, кто нам причинил невыносимые страдания. Вместе мы могли пережить все, я знала это, но все же сожалела, что нам выпало так мало времени насладиться обществом друг друга. И речь шла не о сексе, а о вот таких мгновениях, как сейчас, когда моя голова покоилась на широкой груди любимого, а его ровное дыхание и тепло тела неизменно дарили надежность и чувство защищенности. Больше мне ничего не требовалось, чтобы оставаться спокойной, несмотря на весь хаос.

Однако покой не продлился долго. Пришлось в конце концов вставать и снова одеваться. Я взглянула на свое отражение в зеркале. Что-то изменилось. Несмотря на почти полное исцеление, под кожей невидимыми венами разбегались трещины былых надломов. Не узнавая себя, я повернулась боком. Человеческая ли это внешность? Или скорее гоблинская? Или вовсе абсолютно иная, учитывая статус и силы оленя? Я привыкла, что никто не обращал на меня внимания. Привыкла к заостренным чертам. Привыкла к худобе, когда питалась лишь для поддержания жизни. Даже сейчас тело выглядело угловатым, заставляя задуматься, а набрала ли я достаточный вес.

– Как считаешь, я – это по-прежнему я? – повернулась я к Сорену и покраснела сразу, как задала вопрос. Неужели во мне внезапно вспыхнуло тщеславие?

– Конечно. Та же самая Яннеке, которую я полюбил, – кивнул он, натягивая одежду. – Ты всегда выглядела истощенной. А кости выступали под кожей так отчетливо, что грозили порвать ее. Теперь ты стала гораздо сильнее и питаешься намного лучше. До сих пор недостаточно, но лучше. И никогда не теряешь присутствия духа.

– Прозвучит глупо, но мне иногда… немного стыдно за набранный вес, – тихо призналась я.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты видела себя моими глазами, – Сорен вздохнул. – Понимаю, ты себя воспринимаешь по-другому, и все мои заверения не слишком помогут, но все равно скажу: ты очень красивая. Я уверен, однажды ты это тоже осознаешь, когда сумеешь выбраться из плена сомнений в себе.

Но я все же нахмурилась, пристально разглядывая выпуклые изгибы бедер и живота, налитую грудь. Сорен не ошибался: я начала питаться лучше. Но, вероятно, это пошло мне на пользу. С тех пор, как отпала необходимость контролировать прием еды, возмещая отсутствие контроля в жизни, я стала сильнее как физически, так и морально. Несмотря на то, что лишний кусок по-прежнему вызывал чувство вины, словно я нарушала дисциплину, становилось все легче и легче наслаждаться вкусными блюдами.

Но все равно смотреть на свое новое отражение было странно.

– Считаю необходимым сообщить, что если ты немедленно не оденешься, то весь достигнутый мной прогресс в этом нелегком деле тоже пойдет насмарку, – сказал Сорен, указывая на собственный полуобнаженный торс, чем вызвал у меня приступ желания, который я поборола, накинув на себя тунику.

– Ты так откровенно признаешься в аморальных мыслях, – прокомментировала я, прыгая на одной ноге, чтобы натянуть на другую сапог.

– Просто принимаю свои недостатки и не имею ничего против им потворствовать, – откликнулся Сорен, широко ухмыляясь. – Наши понятия о чести довольно сильно различаются.

– Мне казалось, что представление о гоблинах как о бесчувственных монстрах является ошибочным, – возразила я.

– А кто говорит об отсутствии эмоций? Я лишь испытываю гораздо меньше сострадания к своему обеду, чем ты. – Его улыбка стала хищной, и я неодобрительно нахмурилась.

– Но согласись: странно носить титул оленя и при этом питаться олениной. Похоже на каннибализм.

– Видишь, разные понятия о чести, – резюмировал Сорен.

– Пора собрать совет и составить план дальнейших действий. – Я глубоко вздохнула, на секунду сжала пальцами переносицу, а потом решительно повернулась к партнеру: – Идем.

Все доверенные лица, которых оказалось гораздо меньше, чем я думала, собрались в светлой комнате на верхнем этаже. Раньше здесь находился зал для военных совещаний, но мы переделали его сразу после того, как поселились во дворце: заменили предметы мебели, то есть в основном стулья и шезлонги, и поставили в центре огромный стол с объемной картой всего Пермафроста. А рядом с картой поместили полноразмерную модель всех девяти миров.

Сейчас в помещении собрались всего несколько гоблинов. Оказалось, Сорен доверял гораздо меньшему количеству придворных, чем я. Помимо Сеппо, Розамунда и Диаваль, на совет явилась Сату, мать нашего друга и ближайший советник короля. Вход в зал охранял гоблин с яркими волосами, которого вроде бы звали Лэндон. Он принадлежал к небольшому числу приближенных прежнего правителя, кто остался после его гибели и поддержал нового монарха. Сеппо тоже вошел в круг доверенных лиц Сорена, что было неудивительно, учитывая роль полукровки во время Охоты. Он всегда мог взглянуть на ситуацию под другим углом и всегда предлагал что-нибудь полезное. Часто лишь благодаря ему мы выдерживали длинные и скучные совещания, не заснув при этом.