Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

– Сам ты переваренная лапша, – обиженно отозвался полукровка.

– Розамунд прав, – поддержал Сорен. – Быстрое течение отнимает у гоблинов много сил.

– Нет, Яннеке дело говорит, – возразила Диаваль, с трудом поднимаясь. – Нет времени отдыхать.

– Тебя воздействие не коснулось, так что твой голос не учитывается.

– Не знала, что мы голосовали. – Колдунья выразительно вскинула тонкую бровь.

– Если уж речь зашла о весомости мнений, Сорен вообще-то является королем, так что последнее слово должно остаться за ним, – встрял Сеппо, заработав от Диаваль испепеляющий взгляд.

– Нет, – решительно заявил предводитель группы, с усилием вставая. – Нам действительно лучше отправиться в путь как можно скорее. Вдали от воды всем тут же станет лучше. Кроме того, на берегу Гьелля не следует расслабляться.

Никто не стал спорить. Я осмотрелась по сторонам в надежде определить, куда нужно идти. Если повезет, то придется лишь идти, а не сражаться с потусторонними монстрами и не выдерживать новое испытание на выносливость. Несмотря на силы оленя, после пребывания в холодной воде я едва переставляла ноги, а мышцы казались тяжелыми, словно отлитыми из свинца.

– Вы разве не видите? – спросил Розамунд, едва удерживаясь в стоячем положении. Зеленые глаза гоблина сейчас выглядели почти черными из-за расширившихся зрачков. – Не нужно никуда идти. Мы уже на месте. Пересекли реку и оказались в пристанище мертвых. Присмотритесь внимательнее и заметите корни огромного дерева.

Мы все озадаченно уставились на Розамунда. Даже Сеппо, который знал его лучше всех остальных, казалось, недоумевал, слушая непонятные слова парня и глядя на его неестественно расширенные зрачки.

Тем временем рыжеволосый гоблин сделал пару шагов в сторону, метнулся вперед и схватил воздух.

Вокруг нас возникла мерцающая дымка, а мир задрожал и сместился. Я едва не упала, когда наваждение исчезло, отдернутое рукой Розамунда, словно жесткое мясо с кости.

– Что… – начал было Сеппо, но его прервал громкий треск.

Реки больше не было. Вокруг простиралось бесконечное поле сухой травы, а на гигантских корнях сидела скелетообразная богиня и с интересом наблюдала за нами. Полусгнившее лицо казалось одновременно прекрасным и ужасным. Каким-то образом левая, нетронутая половина с алебастровой кожей, небесно-голубым глазом и золотистыми волосами, заправленными за ухо, умудрялась выглядеть даже соблазнительно. Однако все портила другая часть тела, как у лежалого трупа, обглоданного собаками. Мертвая плоть висела с видневшихся кое-где костей, а вторая глазница была пустой, если не считать нескольких корчившихся личинок.

Богиня вольготно раскинулась на корнях мирового древа, на уцелевшей половине лица читалось восхищение.

– А я все думала, когда же ты заметишь, дорогой мальчик. – Ее смех звучал одновременно как завывание гиены и звон колокольчика.

– Нет, – покачал головой Роуз. Его глаза снова стали зелеными, и мы все облегченно вздохнули, радуясь возвращению сознания к другу. – Я уже давно не подросток, когда впервые проявляются подобные склонности. Не может быть, чтобы я унаследовал его.

– Унаследовал что? – едва слышно поинтересовалась я у Сеппо, но тот лишь пожал плечами, явно тоже недоумевая, о чем говорит его парень.

– Разве ты не сообщил своим друзьям, – с легким удивлением спросила Хель, – зачем пожелал явиться сюда на самом деле?

– Я пошел с ними, чтобы помочь, – прорычал Роуз. – И именно этим и планирую заняться.

– Но это была не единственная причина, не так ли? – протянула богиня своим странным голосом, в котором как-то сочетались издевка и сочувствие, нежность и жестокость, тьма и свет.

– Мы явились сюда за одним гоблином. – Рычание Розамунда стало более угрожающим. – Если у меня и есть собственные интересы, то это касается лишь меня.

– Погоди, – Сеппо подошел к возлюбленному, – что ты имеешь в виду?

– Да, – куда менее дружелюбным тоном поддержал Сорен. – Что ты имеешь в виду?

Диаваль склонила голову набок, как любопытная кошка, но ничего не сказала.

Я ощутила, как в душе нарастает дурное предчувствие неправильности и непоправимой потери, приближение предательства от одного из друзей. Неужели силы оленя внушили мне ложное представление о неуязвимости и превратили в беззаботную и доверчивую дурочку? Из всей нашей группы Роуз всегда был самым немногословным и, как и Диаваль, не участвовал в Охоте, а принес клятву верности уже позднее. Когда мы с рыжеволосым гоблином фехтовали в тренировочных боях, он невероятно точно предугадывал все движения, но клялся, что годами оттачивал эти навыки, а о семье и вовсе никогда не рассказывал.

Но с подступавшей тошнотой я поняла, что на этом неприятности не заканчивались, так как разглядела между корнями гигантского дерева призрачного пленника.

Его лицо осунулось, когда-то роскошные светлые волосы свалялись в бесцветные колтуны, а кости выпирали из-под кожи, как у скелета. Богатые одежды теперь висели бесформенным тряпьем, разорванные в клочья, позволяя разглядеть синяки и кровоподтеки. Некоторые были темно-синими, свежими, другие уже побледнели и стали желто-коричневыми. Длинный порез тянулся по щеке, уродуя ранее прекрасное лицо.

Пленник цеплялся за корни, удерживавшие его на месте, с таким видом, словно они состояли из железа. Некоторые отростки пронзали тело гоблина, и кровь смешивалась с зеленым соком.

Именно мы обрекли узника на подобную участь, когда приняли решение не хоронить его по традиции, с соблюдением погребальных ритуалов. А Хель осудила грешника за совершенные преступления и отдала в качестве наказания на растерзание корням мирового древа, чтобы от негодяя ничего не осталось.

Меня чуть не вырвало, когда кошачьи глаза Лидиана скользнули по мне и замерли на Розамунде.

– Здравствуй, сын.

Кровь в моих жилах застыла, как замерзшая вода. Сын? Розамунд приходился Лидиану сыном? Я переводила взгляд с одного на другого, сравнивая и не находя особого сходства. Цвет волос, телосложение, внешность – все различалось. Но глаза… У обоих гоблинов они были одинакового оттенка и формы, да и черты лица с определенностью говорили о родстве. Кроме того, Роуз не спешил опровергнуть слова Лидиана.

Стоявший рядом со мной Сорен тихо зарычал, и я поспешила схватить его за запястье, поглаживая по вытянувшимся пальцам и удлинившимся когтям в надежде остановить трансформацию. К счастью, ласка подействовала. Вряд ли стоило усугублять наше положение еще и демонстрацией эмоций.

Я посмотрела на Лидиана, который даже в тюрьме под пытками умудрялся сохранять самодовольное выражение лица. Проклятого гоблина пронзали шипы и побеги, но он сумел привести в ярость всех присутствовавших одной фразой! И она даже не являлась угрозой! Глубоко вздохнув, я постаралась отогнать уже ставшую привычной головную боль.