Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

Спустя полчаса я вытерла глаза. Не следовало впустую тратить драгоценное время, отведенное на сон. Диаваль посоветовала бы мне не плакать, а драться за двоих, чтобы она хотя бы мысленно участвовала в сражении. Она посоветовала бы мне не горевать, а убить то чудовище, которое готовилось обречь на гибель девять миров. А если ничего не выйдет, то перед смертью бесстрашно плюнуть твари в лицо, метафорически выражаясь.

Именно так я должна была поступить. Ради Диаваль.

Когда я наконец уснула, то увидела мир, охваченный огнем.

Неудивительно, что я проснулась задолго до рассвета и наблюдала, как красные и розовые полосы постепенно окрашивают затянутый облаками небосвод. Слишком много мыслей омрачали сознание, а через несколько часов предстояло сражение с монстром, сильнее которого нам еще не доводилось встречать. Наши ряды поредели: Сорен ушел, а Диаваль была не в состоянии биться.

Обычно в таких случаях кто-то придумывал безрассудный, самоубийственный план, и он срабатывал благодаря какому-нибудь счастливому стечению обстоятельств. Однако сейчас никто среди нашей компании не чувствовал вдохновения. Все вели себя так, будто не сомневались, что сражение закончится гибелью: Диаваль, Сорена, нашей. Что произойдет с силами оленя, если я умру? Мне до сих пор не удавалось дотянуться до сверхъестественной половины своего разума, сколько бы ни старалась. Может, способности уже покинули мое тело и перетекли к кому-то другому? К тому, чья жизнь не находилась под угрозой?

В какой-то момент ко мне подсел Роуз и произнес тихо, стараясь не разбудить остальных:

– Кстати, я очень сожалею, что Сорен ушел. Не представляю, почему он так поступил, но бросить тебя разбираться с проблемами в одиночку… Этот засранец мог хотя бы записку оставить.

Я молча кивнула. Сорен не любил оставлять записки. А еще он никогда раньше не покидал поле боя в самый разгар сражения. Несмотря на недостатки, король гоблинов не был трусом. А недостатки… У кого их нет? Вот только мне казалось, что мы с ним постепенно учимся открыто обсуждать то, что нас беспокоит. Возможно, я знала возлюбленного не так хорошо, как представляла себе.

Однако какой смысл сейчас об этом думать? Перед нашей группой стояла задача – убить врага и предотвратить конец света. Шансы на победу были невелики, но все же имелись. А причины исчезновения Сорена теперь не важны. К чему размышлять, зачем он это сделал и почему? Это не принесет облегчения. Я должна взять себя в руки и смириться с ситуацией, как бы ни сжималось от боли сердце.

– Как дела у Диаваль? – спросила я, когда повисла неловкая тишина.

– Личинка съела все отмершие ткани, не тронув здоровые, так что мы ее вытащили. Рана больше не гноится, но по-прежнему выглядит воспаленной, а кожа вокруг нее побагровела. – Розамунд вздохнул и покачал головой. – Скорее всего, трюк Лидиана спас жизнь нашей упрямой подруге.

– Как по мне, так слова «Лидиан» и «спас жизнь» плохо сочетаются. Он всегда заботится только о собственной шкуре. Раньше он безо всяких проблем ставил равновесие сил Пермафроста под угрозу и калечил ни в чем не повинных людей. – Во рту пересохло от воспоминаний. – Я стараюсь не осуждать направо и налево, как делала всегда, но некоторые вещи просто невозможно забыть и простить. Однако ты прав: я благодарна Лидиану за помощь Диаваль, как бы странно это ни звучало.

– По крайней мере, он уже не ведет себя как безумец, сам не понимающий, что болтает, – заметил Роуз.

– Просто чудо, – фыркнула я.

– Но Диаваль пока не просыпается, – уже более серьезно произнес собеседник. – Она жива, но забытье не кажется обычным сном, потому что разбудить ее не удается. Неизвестно, сколько времени колдунья проведет в подобном состоянии. Не представляю, чем мы можем ей помочь.

– Она обязана очнуться. Пусть даже не сумеет сражаться. Диаваль – самая сильная из всех нас, и лишь благодаря ей мы сейчас находимся здесь. Даже если не принимать во внимание ее магию, спасавшую нам жизнь много раз, команда таких вспыльчивых и непримиримых существ, как мы, нуждается в присмотре мудрой посредницы.

– Пожалуй, ты права, – усмехнулся Розамунд.

Я открыла стоявший рядом мешок, достала миску с пеммиканом и доела последнюю порцию. Даже запив водой, загустевшую массу едва удалось проглотить. Казалось, ее вкус стал еще более противным, чем раньше. Я не удержалась и снова скривилась от отвращения.

– Вот гадость! – с трудом отлепив язык от неба, пробормотала я, а потом спросила ухмыляющегося Розамунда: – Сеппо когда-нибудь рассказывал, как мы с ним познакомились?

– Он упоминал что-то о драконах, никсах, попытках вывести из себя Лидиана и твоих угрозах физической расправой при каждом удобном случае.

– Ага, так все и было, – кивнула я.

Небеса постепенно светлели, и солнце виднелось даже сквозь плотную пелену тумана. Вскоре проснутся остальные, и мы отправимся на разведку в логово Фьялара, прежде чем соваться туда с боем. А затем, возможно, сумеем придумать план. Хотя Диаваль придется остаться здесь, даже если она очнется.

Я закрыла глаза и вознесла молитву Фрейе, покровительнице колдунов, чтобы та сохранила жизнь моей подруге, которая всегда служила для меня путеводной звездой. Мне была ненавистна сама мысль, что я могу ее потерять. Потерять первого наставника, едва не силой навязавшего мне занятия магией. Саркастичную девушку с острым языком и лукаво сверкавшими темными глазами.

Теперь же за закрытыми веками вновь и вновь вставала картина, как бессознательная Диаваль свернулась клубком, поджав колени и дрожа всем телом, а жизнь по капле вытекала из нее. Я снова похолодела от мысли, что подруга может умереть. Что кто-то из нашей компании может умереть. Хорошо, смерть Лидиана меня, вероятно, не расстроила бы, но вот всех остальных…

Когда остальные двое мужчин проснулись, то присоединились к нам с Розамундом и молча принялись за последнюю трапезу перед решающим сражением. Все мы хранили тишину и только рассеянно вглядывались в даль. Даже вечно отпускающий шуточки Сеппо казался мрачным и серьезным. Он смотрел на укутанную в меха Диаваль, которая осталась лежать в углублении, служившем нам убежищем. Мы оставили возле нее мешки с припасами и записку на случай, если раненая очнется раньше нашего возвращения. Или если мы вовсе не вернемся.

По-прежнему не проронив ни слова, наша немногочисленная команда собралась и последовала за Лидианом. Сугробы под ногами были покрыты черной коркой, будто после пожара, а теплые порывы ветра приносили хлопья пепла вместо снежинок.

Мы приблизились к развилке и остановились на краю ледяных земель. С другой стороны бежала раскаленная лава, обтекая камни, которые выступали из растрескавшейся почвы. Впервые за несколько дней глазам предстала не бесконечная заснеженная пустошь, а более привычный пейзаж с деревьями и валунами. Между двумя мирами пролегала огромная расщелина. Дно терялось где-то глубоко внизу.