Анна Дэй - Фандом

В книге Роза перепрыгнула через калитку одним гибким движением, но я, боясь рухнуть лицом в грязь, осторожно перелезаю через неё, изо всех сил стараясь выглядеть дерзкой и отважной. На той стороне я снова перехожу на бег, хоть ботинки и скользят по вязкой грязи и я не чувствую себя прекрасной Розой. Однако по сюжету пробежка должна окончиться в конюшнях. Приходится соответствовать.

– Так нечестно! – кричит мне вслед Уиллоу. – Ты знаешь поместье лучше меня!

– Но ты же сверхчеловек! – отвечаю я.

При виде конюшен я с облегчением вздыхаю, но тут же вспоминаю, что сейчас будет то самое – сцена с поцелуем. Расслабляться нельзя, осталось самое главное. Я пробираюсь вдоль стены конюшни, спотыкаясь и путаясь в зарослях сорняков и ежевики. Уиллоу продирается вслед за мной. Слышится нестройное ржание: от нашего смеха проснулись лошади.

У задней стенки конюшни я останавливаюсь, привалившись к доскам и тяжело дыша от усталости. Пахнет потом, конским навозом. Смеясь, Уиллоу облокачивается о стену рядом со мной. Я чувствую мышцы его руки сквозь ткань комбинезона. До первого поцелуя остаются считаные секунды, а во рту у меня запах картона… от обувных коробок, судя по всему. Всё бы отдала за мятную конфетку!

Уиллоу поворачивается ко мне и убирает с моего лица волосы. Одна прядь цепляется за верхнюю губу и оттягивает её в сторону.

– М-м-м… – неразборчиво бормочу я.

Но Уиллоу смеётся:

– Я никогда не встречал такую, как ты!

Его идеальное лицо так близко. Видны мелкие поры и тонкие волоски, покрывающие кожу.

– Не встречал дефа? – спрашиваю я, вытащив наконец волосы изо рта.

– Нет, такую свободную…

Он гладит моё ухо, и, не удержавшись, я приникаю щекой к его ладони, такой тёплой, такой большой. Сам Уиллоу гладит мне ухо! Наслаждаясь идеальным рисунком его верхней губы, я отвечаю:

– Я не свободна. Я рабыня. Рабыня твоего отца.

Его рука безвольно падает.

– Я знаю. Прости, я не то хотел сказать. Наверное, это прозвучит глупо, но я бы хотел быть похожим на тебя.

Вот оно. Сейчас он меня поцелует. Обхватив ладонями его лицо, я пристально смотрю ему в глаза. Сердце у меня останавливается, превратившись в камень, но я уверенно произношу последнюю реплику:

– Попробуй…

Он смотрит на меня, а я воображаю вкус его губ, и меня бросает то в жар, то в холод. Прерывисто выдохнув, будто вошла в дом с мороза, я закрываю глаза. Сейчас он меня поцелует.

Однако Уиллоу стоит неподвижно, даже не пытаясь склониться ко мне.

– Завтра бал в честь моего совершеннолетия, – говорит он.

Он подал следующую реплику, как в книге, но пропустил поцелуй. Сердце у меня падает, а в голове вертится тысяча вопросов. Не поцеловал, потому что от меня мерзко пахнет? Или волосы слишком растрёпаны? Или потому, что я отклонилась от сюжета и говорила о пропускном пункте? Наверное, я ему просто не нравлюсь.

– Здорово, – говорю я, стараясь придерживаться сюжета.

Может, мне самой его поцеловать? А если он этого не хочет? Он такой высокий, вдруг не дотянусь и поцелую его в подбородок? После всех вопросов в пустой голове остаётся одно глупое ругательство. Чёрт побери!

Уиллоу безмятежно улыбается, не догадываясь о вихре моих мыслей и чувств.

– Ты будешь разносить на балу напитки? – спрашивает он.

– Да.

– Скорее всего, мне придётся танцевать с каждой гостьей, но последний танец я оставлю для тебя.

– Спасибо, – отвечаю я на автопилоте, мысленно перебирая все известные мне ругательства.

– Ну, мне пора.

Его лицо всё ещё в моих ладонях. Надо бы отпустить его незаметно, но мои руки, кажется, прилипли к его подбородку.

– Да, пора, – отвечаю я.

– Значит, до завтра? – белозубо улыбается Уиллоу.

– До завтра. Приду в бальных туфельках.

Он целует меня в щёку. В щёку! И уходит.

Совершенно подавленная, я возвращаюсь в хижину. Всё ясно: мужчины от меня шарахаются. Даже заняв чужое место и действуя по готовому сценарию, даже без великолепной лучшей подруги рядом, которая затмит любую, мне ничего не светит.

Нейту достаточно одного взгляда, чтобы сделать верный вывод:

– Он тебя не поцеловал.

В ответ я только качаю головой.

– Но почему? Ты не дёргалась, в носу не ковыряла. Мы же всё обсудили.

Мне так стыдно! Не могу рассказать Нейту, что не удержалась и добавила свои вопросы в сюжет, и я просто взбираюсь на свою койку.

– Наверное, Роза нравилась ему больше.

Нейт раздражённо хлопает себя ладонью по лбу.

– Виола! Сегодня понедельник! В четверг Уиллоу должен объявить о своей бессмертной любви к тебе и последовать за тобой в город. У тебя осталось три дня! Если он в тебя не влюбится, мы все застрянем здесь навсегда. Будем дефами, и обращаться с нами будут хуже, чем с рабами. Это ты понимаешь?

– Понимаю! – огрызаюсь я. Если Уиллоу в меня не влюбится, дома нам не видать как своих ушей. А если влюбится, болтаться мне в петле. У меня першит в горле, к глазам подступают слёзы. – Не надо, Нейт! Мне и без того плохо.

Жаль, что здесь нет Кейти. Она бы со своим ливерпульским акцентом непременно утешила нас, сказала бы, что всё будет преотлично.

Нейт садится рядом.

– Уиллоу хотя бы сказал про последний танец?

– Сказал. И я ответила той дурацкой строчкой про бальные туфельки.

– Понятно. Ну, на балу его и зацепишь. – Нейт покровительственно улыбается, словно он тут старший. – Не переживай. Подумаешь, глупый первый поцелуй за конюшнями. Не кисни, всё устроится.

В хижину входит Эш. Вид у него усталый, глаза потухшие, кожа чуть ли не серая. Однако, увидев меня, он радостно улыбается.

– Готова к тяжкому ночному труду? – спрашивает он.

– Всегда готова, – отвечаю я, спрыгивая с койки.

– Я с вами, – говорит Нейт.

Эш всё так же улыбается, но по голосу ясно, что спорить он не станет.

– Прости, дружище. Это работа для двоих.

– Так я и знал, – бормочет Нейт.

Я будто бы невзначай мстительно наступаю ему каблуком на ногу…

Как хорошо прогуляться ночью с Эшем! В книге упоминалось, что Роза и Эш несколько раз работали вместе, но в фильме эти сцены выпустили, поэтому никакого сценария и детального сюжета у меня нет. Вот и хорошо. Не придётся вспоминать правильные слова и поворачиваться в правильную сторону.

Обогнув хижину, мы уходим в луга. Сегодня воздух чистый и свежий, ароматы цветочной пыльцы улетучились.

– Почему ты не остаёшься на день в поместье? – спрашиваю я. – Спал бы в хижине вместе с нами. Зачем тебе каждый день в город? – Вспомнив, как Уиллоу назвал автобус огромной старой железякой, я невольно морщусь.

– Там мой дом. – Носком башмака Эш отбрасывает с дороги сосновую шишку.

– Но в городе так грязно, так страшно…