Ричард Бэккер - Воин Доброй Удачи [litres]

– Нам нечего бояться, Мимара, – наконец говорит он, но в его манере держаться есть что-то фальшивое, как будто рядом с ней идет испуганный мальчик, заимствующий уверенный тон и позу священника. – Мы не такие, как другие. Мы знаем об опасности.

Она не знает, что ответить, и поэтому просто продолжает идти в молчаливом смятении. «Да! – кричит что-то в ней. – Да! Мы знаем об опасности. Мы можем принять меры предосторожности, отказаться от квирри в любое время, когда захотим! В любое время!»

Только не сейчас.

– Кроме того… – в конце концов продолжает он. – Нам это нужно.

Это возражение она предвидела.

– Но мы уже зашли так далеко за такое короткое время!

«Почему так резко? – голос – ее голос! – упрекает ее. – Дай человеку хотя бы договорить».

– Посмотри на Каменных Ведьм, – отвечает он. – Люди, выросшие для таких походов, истощаются за несколько недель. Как ты думаешь, хорошо ли будет в таких условиях старику и женщине?

– Тогда пусть другие идут вперед. Или еще лучше, мы могли бы улизнуть в самое сердце ночи!

«Или лучше всего, – приходит ей в голову, – просто взять сумку нелюдя… Да! Украсть ее!» Это приводит ее в такой искрящийся восторг, что она почти смеется вслух – даже когда более трезвая часть ее понимает, что никто не может ничего взять у мага Квуйи – никогда. Как только улыбка появляется на ее губах, ее глаза наполняются слезами разочарования.

– Нет, – говорит старый волшебник. – Никакого нарушения договора, который мы заключили с этими людьми. Они будут охотиться на нас и правильно сделают, учитывая то, чем они пожертвовали.

Он оживляется, изобретая рациональные объяснения – как и Мимара.

– Может, нам стоит пообщаться с Клириком, – предлагает она. – Поставь этот вопрос перед всем отрядом. – Даже произнося это, она чувствует, как ее решимость улетучивается.

«Видишь? Зачем беспокоиться? У тебя никогда не хватало на это духу…»

Акхеймион качает головой, как будто эта истина была такой старой и толстой, что не могла не утомлять.

– Я не доверяю Галиану. Боюсь, что только квирри удерживает его здесь…

– Тогда пусть уходит. – Кажется, она пожимает плечами скорее из-за своих слов, чем из-за ответа волшебника.

– Если Галиан уйдет, – отвечает Акхеймион, и его самоуверенность теперь неумолима, – он заберет с собой Покваса и Ксонгиса. Нам нужен Ксонгис. Чтобы хватало еды, чтобы найти дорогу.

Несмотря на то что они улыбаются друг другу, их взгляды слишком зализаны страхом, чтобы по-настоящему сцепиться. И вот все кончается. Разговор, начавшийся так реально, что по ее животу как будто заскользили раскаленные угли, превратился в пантомиму, в игру теней из отупляющих слов и своекорыстных доводов.

Как она и надеялась все это время.

Они идут вдесятером, их спины согнуты до изнеможения, которое может чувствовать только единственный из оставшихся среди них Каменных Ведьм. Мимара плачет – тихо, так что другие не могут услышать ее из-за ветра, бьющего в уши. Она всхлипывает, раз, другой, так велико ее облегчение. Ее бедра краснеют, а рот наполняется слюной при мысли о надвигающейся темноте…

И о порошке, размазанном по кончику белого пальца Клирика.

На ночной равнине ветер дает ощущение необъятности, ощущение простирающихся до небес чудовищ, одно грубо перетянуто через другое. Все вещи захвачены. Все вещи поднимаются и сгибаются. А когда порывы достаточно сильны, все вещи становятся на колени – или ломаются.

Она ускользнула от остальных в ночь. Порывы ветра рыщут по земле, скачут галопом, словно всадники бесконечной Орды. Она отворачивает лицо от уколов летящего песка и без удивления смотрит на себя, одетую в рваные лохмотья, которые когда-то принадлежали Соме.

Похоже, она знала, что найдет его здесь – шпиона-оборотня из Консульта. Отряд продолжил маршировать после наступления сумерек, остановившись, только когда они нашли защиту в неглубокой впадине. Она пошла тем же путем, каким шла всегда, инстинктивно выбирая направление взгляда и ветер, наиболее благоприятные для преследующего их хищника…

И нашла один такой путь.

– Каким образом? – шипит она. В ней есть что-то неистовое, что-то такое, что разлетелось бы на куски, если бы не ее кожа. – Как нелюдь убивает нас?

Существо имитирует ее скорченную позу. Оно кажется одновременно безвредным, не более чем образом без глубины, простым отражением, и столь же смертоносным, как взведенный курок баллисты. Страх щекочет ее, но она чувствует его не собственной кожей, а кожей незнакомца.

– Скажи мне! – требует она.

Он улыбается с той же снисходительностью, которую она чувствовала на своем лице бесчисленное количество раз. Как красиво и понятно.

– Твоя хора, – говорит он ее голосом. – Отдай ее мне, и я спасу тебя.

Что? Она застегивает мешочек, который висит у нее между грудей.

– Нет! Больше никаких игр! Скажи мне как!

Ее горячность удивляет их обоих. Она наблюдает, как Сома зыркает ее глазами в темноте лагеря позади нее, как ее лицо незаметно наклоняется, чтобы более острое ухо могло прислушаться.

Потом она слышит этот звук сама. Бормотание заклинаний, легко пробивающееся сквозь шум бушующего ветра, поднимающееся из пыли и земли.

– Это квирри… – говорит ее копия. Новый облик шпиона. – Спроси его, что это такое!

Затем существо исчезает, прыгнув высоко и глубоко в темноту, и убегает так проворно, как не может бежать ни один человек. Резко повернув голову, Мимара видит старого волшебника, взлетающего в высоту в порывах ветра, – его глаза и рот горят яркой магией, а его голос эхом отражается под разными углами от разных поверхностей. Линии ослепительного света пронзают темноту, оставляя белые следы на равнине. Она видит огонь и взрывающуюся землю, клочья дерна, расчерченные черной тенью трав.

Она видит себя бегущей с красотой газели, прыгающей со змеиной грацией. А затем извергающаяся пыль взметается вверх, чтобы скрыть оборотня и таким образом обезопасить его побег.

Колл. Последний из Каменных Ведьм.

Она пристально смотрит на него, а волшебник – на нее.

– Что? Что ты делала так далеко?

Колл сидит, сгорбившись, – единственный, кто не смотрит на нее и ее отца. Он был крупным и сильным, когда они спасли выживших Каменных Ведьм в Космах, но теперь он стал похож на шишковатую вешалку. Он уже давно перестал заботиться о своем боевом узле, так что его волосы падают на лицо и плечи узловатыми прядями. Какими бы доспехами он ни обладал, он потерял их в пути, и если бы не капитан, приходит Мимаре в голову, он бросил бы и свой палаш. Его покрытая грязью борода окружает дыру рта, который постоянно открыт. Его глаза смотрят вниз, всегда вниз, но даже сейчас в них есть блеск отчаяния.