Кай Майер - Противостояние [litres]

Несмотря на это, Фурия всё же ударила, но не так сильно, как планировала, в левый бок Рашели, а потом ещё и в плечо. Та взвилась от боли, а Кэт, уронив нож, свалилась на пол.

– Стойте! – снова крикнул человек в дверях.

Фурия ощутила, как помещение опять насыщается библиомантическими излучениями. Зависший в воздухе мощный удар и ощутимая угроза заставили Рашель на миг остановиться. Фейт, узник собственной боли и тошноты, всё ещё тихонько постанывал на полу. Кэт на четвереньках подползла к Фурии и, держась за опрокинутое кресло, сделала попытку подняться на ноги.

– Пап!.. – выдохнула она.

– Вечно от тебя один беспорядок. – Отец Кэт подошёл поближе с открытой книгой в руке. На нём было распахнутое элегантное серое пальто, а под ним – тёмный костюм. Он был выше ростом, чем можно было определить по фотографиям, и от него исходила аура авторитета, пробивавшаяся даже сквозь неистовство библиомантических токов в помещении. Он сразу понял, что произошло, и ямочка на его гладко выбритом подбородке от гнева сделалась ещё более явной.

Джонатан Марш воплощал всё то, к чему Фурия в мире, который лежал за пределами Котсуолдса, испытывала отвращение. Ясно, это был библиомант, но он разительно отличался от добродушных чудаков, вроде её отца или директора Кирисса, и не только внешне. Это был человек власти до мозга костей, и книги, имевшие в его глазах ценность, были политическими трактатами и идеологическими памфлетами; она это поняла, когда подняла в воздух всю его библиотеку. Именно под руководством таких людей, как Марш, «Алый зал» деградировал до Адамантовой Академии, которая отказывалась извлечь уроки из прошлого. Тепло, которое Фурия связывала с любовью к чтению, открытость миру, жажда приключений, чистая радость фантазии – всё это отсутствовало в Марше. За его спиной показалась мать Кэт; если исключить рваную рану на брови, она вроде не пострадала. Миссис Марш хотела что-то сказать, но муж загородил её собой, то ли желая защитить, то ли чтобы отрезать от дочери и не дать им поговорить.

Рашель, преодолев слабость, встала на ноги, только когда опёрлась спиной в стену:

– Меня зовут Рашель Химмель. Я здесь…

– Я знаю, кто вы, – перебил Джонатан Марш.

– Пап, мы… это… – начала было Кэт.

Но он прервал её одним жестом. Ему даже не пришлось ничего говорить. Фурия содрогнулась, увидев, как меняется Кэт в его присутствии. Ей уже и раньше бросалось в глаза то, как та, бедняга, съёживается, и не только в физическом смысле. Она знала Кэт как человека, не боящегося никого и ничего, по крайней мере с виду. Но теперь та вела себя словно побитая собачонка, натасканная по первому же приказу ложиться и забиваться в угол.

Надо сматываться отсюда, и поскорее. Может, раньше и был какой-то смысл предпринять последнюю попытку и подставить отцу лоб для щелчка. Но теперь, стоя напротив него, Кэт не могла этого сделать. У такой храброй и отважной Кэт просто недоставало сил. И Фурия будет последней, кто её за это упрекнёт.

– Позаботьтесь о вашем брате, – сказал Марш Рашели. – Ему, похоже, требуется помощь.

– А что с… – начала она.

– Это я улажу. – И не договорив, он расщепил страничное сердце.

– Фурия! – крикнула Кэт. – Берегись! – Очнувшись от шока, она прыжком очутилась перед Фурией и загородила её собой от атаки отца.

Марш в лучах своей сердечной книги, казалось, принялся расти, заполонив собой половину комнаты, в то время как всё окружающее замерцало, словно от чрезвычайно интенсивного жара. Незримые руки ощупью искали Фурию, стараясь её задержать, заковать руки и ноги в незримые кандалы.

Напрягая все силы, Фурия пустила ударную волну в окна. Стёкла выбило наружу, в сад. На секунду это отвлекло противников. Марш гневно завопил, но для ответного удара Фурия не дала ему возможности. Одной рукой она схватила за локоть Кэт, другой – потерянную Фейтом книгу для прыжка, необходимую Химмелям для возвращения в области, о каких Фурия могла только догадываться. Но она надеялась, что всё сработает.

Раскусив замысел Фурии, Рашель вскочила. Но слишком поздно.

– Каталина! – вскрикнул отец Кэт, и его голос ещё долго звучал вслед подругам, в то время как книга уносила их всё дальше и дальше.

Веявший в переулочках Либрополиса книжный аромат, словно память о чтении, не могли остановить заграждения из колючей проволоки в гетто. Лишь в самой глубине квартала он постепенно рассеивался, перекрываемый испарениями от слишком большого числа людей на слишком маленьком пятачке площади.

Не будучи от рождения экслибром, Финниан провёл здесь детство в то время, как Саммербель знала гетто лишь благодаря коротким вылазкам. Она ни разу не поморщилась, и он это оценил, хотя чувствовал, что ей здесь не по себе.

– Тебе здесь не очень-то по душе, – заметил он, пока они шагали через узенький проулок, опустив пониже на лицо капюшоны своих толстовок: белой – на Саммербель, чёрной – на Финниане. Под просторными толстовками на них были куртки с множеством карманов, а кроме того, они были обуты в кроссовки и одеты в штаны, которые не сковывали движений.

– Тебе это кажется странным? – спросила она.

Он глянул на неё искоса, но она продолжала смотреть прямо.

– Ты многое поставила на карту, чтобы бороться за экслибров, – сказал он. – И всё же в их присутствии ты никогда не ощущаешь себя свободно.

– Что же я такое поставила на карту? Наполовину сирота в огромном старом особняке. Мы с Фурией в этом отношении довольно-таки схожи.

– Ты её любишь, – констатировал он.

– Ты тоже.

– Да, но по-другому. Ты возишься с ней месяцы напролёт, учишь её всяким библиомантическим трюкам. И что ты в ней такое разглядела? По-моему, дело не только в её таланте.

– Финниан, ты дамский угодник!

– Я знаю, чем люди дышат. Благодаря этому я и поднаторел в том, чтобы водить их за нос. В большинстве случаев, по крайней мере.

Теперь она всё же обратила к нему своё лицо со вздёрнутым подбородком, глубоко запрятанное в тени капюшона и исключительно миленькое в своей гордыне:

– Знаешь, Финниан, если уж ты такой знаток людей, почему бы тебе как следует не заняться Кэт?

– Я уже пробовал…

– И ничего ты не пробовал, – перебила она его. – Ведь она не так уж много от тебя требует. Только чтобы ты держал её в курсе.

С минуту он помолчал.

– Стоит ей прослышать, на что я шёл, чтобы втереться Мардуку в доверие, она не захочет иметь со мной дела.

– Ты боишься, что она тебя пошлёт?

– Думаю, да.

– Кэт – часть сопротивления. Она и сама-то не особо церемонится со всякими полицейскими и гвардейцами, поэтому смирится и с этим.

– В сопротивление она больше не верит – это её слова.