Кай Майер - Противостояние [litres]

Последние два шага баронесса сделала самостоятельно, и скрылась по ту сторону портала, оставшись там на мгновения, показавшиеся собравшимся за столом бесконечностью. Они уже начали подавать признаки беспокойства, и Джеймс бросал нервные взгляды на лежавшую в углублении стола сердечную книгу, испещрённую зарубками. Несколько мгновений спустя воздух под аркой заколыхался, и баронесса появилась вновь – теперь в сопровождении двух мужчин. Оба, по-видимому, дожидались её за порталом. Старший из них был седовласый, высокого роста. Полы его длинного пальто достигали голенищ. Второй был примерно такого же возраста, как Джеймс. Руки у него были связаны, и двигался он словно в трансе, очевидно находясь под влиянием библиомантических чар.

– Арбогаст! – воскликнул Кантос в изумлении. – Что это значит? Вас на собрание не приглашали!

– Прошу прощения, но вы ошибаетесь, – возразила баронесса.

Джеймс приметил свежее ранение у Арбогаста на левом плече. Рукав пальто был разорван, а полы – в крови.

Старуха любезно улыбнулась присутствующим.

– Это я попросила мистера Арбогаста присоединиться к нам.

Кантос встал со своего места и подошёл к баронессе. Грегор фон Лоэнмут тоже вскочил:

– Да это же просто неслыханно! Смерть вашего сына не даёт вам права…

– Не смерть сына, – перебила она его спокойно, – а ваша осечка, господа.

Ливия Кантос поднялась. Джеймс заметил, что всё тело её напряглось.

– Арбогаст, друг мой, – обратился Юлий Кантос к своему вассалу, – может быть, вы объясните мне, что это…

Баронесса перебила его.

– Пора, – обратилась она к Арбогасту

– Мать! – воскликнула Ливия. – Берегись!

Ножки стула царапнули янтарную мозаику. Фон Лоэнмут выхватил из своего сюртука маленький пистолет и встал на защиту своей жены, но Арбогаст оказался проворнее: в его правой руке возник, словно из ниоткуда, револьвер, тяжёлая увесистая громадина с выгравированным орнаментом. Грегор фон Лоэнмут умер первым. За ним последовал Юлий Кантос. Под широким куполом прогремели ещё три выстрела, и каждая из пуль достигла своей цели.

В прошедшую ночь каллиста обосновалась в парке резиденции, а не за её пределами в долине, и когда Пип мимоходом напоминал об этом Пасьянсу, солдат становился красным, словно бархатные шторы в большой галерее.

Конфедерат выпятил грудь под курткой униформы, усеянной заплатками.

– Не важно, где, но я защищу её, так же, как я…

– Ах, Пасьянс, – сказал Пип, – ну разве тебе под силу защитить всех? Фурию, потом меня, потом Замзу, а теперь ещё и Нассандру.

– Каждого! – выпалил экслибр, преисполнившись рвения. – Жизнь отдам!

Пип подавил тяжкий вздох и опять занялся своими домашними заданиями для урока с мисс Драйкраст. Пасьянс привёл его к ней в полдень. Из-за своей близорукости старушка учительница в восхищении приняла гиганта в униформе за тупицу офицера королевского флота и настаивала на том, чтобы обращаться к нему «господин генерал». Пока она преподавала Пипу математику, английскую литературу, ботанику и историю, Пасьянс разглядывал в соседней комнате старые фотографии на стенах и установил, что в жизни хрупкой мисс Драйкраст действительно имелся «господин генерал». На прощание она подарила Пасьянсу мятное печенье собственной выпечки и попросила его, чтобы он, насколько это позволяло его драгоценное время, а также безопасность Соединённого Королевства, всё время сопровождал маленького Пипа. А она, может быть, как-нибудь при случае проведёт Пасьянса по своему удостоенному различных наград розарию.

После того как Пип закончил делать домашние задания, он выбежал в парк на прогулку – во всяком случае, так он, к изумлению Пасьянса, утверждал – и абсолютно не случайно вместе со следовавшим за ним по пятам телохранителем прошёл мимо того места, где ночью выпустила корни Нассандра. На рассвете каллиста снова приняла облик молодой девушки, и теперь сидела подтянув колени и откинувшись на одну из могильных стел, – по всей видимости, она почувствовала приближение обоих. Благодаря белой коже молодой берёзки она была похожа на статую маленькой девочки.

– О! – сказал Пасьянс. – Как она прекрасна!

– У тебя ещё есть немножко мятного печенья? – уточнил Пип.

– Я оставил себе четыре штуки на десерт, – ответил Пасьянс.

Пип ткнул его локтем:

– Пойди спроси у неё, не хочет ли она печенья.

– Каллисты вообще ничего не едят, а уж печенье и подавно. Чтобы питаться, у них есть только корни.

– Просто ей, вероятно, никто никогда такого не предлагал, – настаивал Пип.

– Думаешь? – недоверчиво спросил Пасьянс.

– Голову дам на отсечение! – заверил мальчик.

На короткий миг на физиономии Пасьянса застыло недоверие.

– Ты смеёшься надо мной? – Пасьянс стоял в нерешительности.

– Ты что, мы же друзья, ведь так? – Пип улыбнулся.

– Так, – подтвердил конфедерат.

– Тогда положись на меня и иди к ней, пока она не убежала. Это хороший знак, – напутствовал брат Фурии.

– Но я ведь люблю мою Молли! – не унимался Пасьянс.

Пип уже приготовился ему объяснить, что его Молли даже и не заметила выпадения Пасьянса из их общей книги; свой «огненный шторм страсти» она посвящала прямо в этот момент другому, выглядевшему и звавшемуся точно так же, как он. Пип считал, что Пасьянс гораздо скорее освободится от груза прошлого, если предложит каллисте одно из мятных печений мисс Драйкраст.

– Ну иди же, смелей! – обеими руками мальчик толкнул экслибра вперёд. – Ты нравишься ей, иначе она давным-давно убежала бы!

– Может, ей нравишься ты? – предположил Пасьянс.

– Мне всего одиннадцать. Девушки не интересуются одиннадцатилетними мальчиками. – Пип развёл руками.

– Звучит так, будто ты здо́рово разбираешься в женщинах, – заметил Пасьянс.

– Мятное печенье любят все! – упорствовал мальчик.

– Молли его тоже очень любила… – подтвердил южанин.

Они так долго препирались, что едва не подрались.

– Давай, – подначивал его Пип, – ну же, пойди и спроси у неё!

Между тем Нассандра открыла глаза, они были величиной с печенье, что лежало в кармане куртки Пасьянса. Когда они с Пипом оказались метрах в десяти от могилы, каллиста медленно поднялась. На ней по-прежнему было светлое летнее платьице Фурии, всё сплошь покрытое пятнами после стольких дней и ночей под открытым небом. Вокруг её рук и коленей кружились прозрачные буквы.

– Привет, – обратился к ней Пасьянс, подойдя к выветрившемуся каменному ограждению.

Пип плотно сжал губы и кивнул Нассандре.

– Вот… у меня… это… ну… печенье. – Пасьянс нервно поскрёб в своём кармане и достал полотняный кулёк, в котором каждое печенье было завёрнуто в шёлковую салфетку мисс Драйкраст. Покусывая нижнюю губу, Нассандра уставилась на кулёк, разрываемая любопытством и страхом.