Кай Майер - Противостояние [litres]

– Вот видишь! – сказал Пасьянс Пипу.

– Давай добавь немного шарма! Девушки любят обаятельных мужчин так же, как и сладкое печенье, – сказал Пип и добавил: – В этом я совершенно уверен.

Нассандра издала тихое бульканье, и Пип увидел, как уголки её рта двинулись вверх, гораздо выше, чем у обычных людей. Это была самая необычная и прекрасная улыбка, какую ему когда-либо доводилось видеть. Очень осторожно она вытянула узенькую ручку и ударила большим и указательным пальчиком по кульку в лапище Пасьянса.

– Печенье, – коротко пояснил он, доставая выпечку из кулька. – Мята.

– Очень вкусное! – поспешил Пип ему на помощь.

Нассандра склонила головку и внимательно посмотрела на четыре печенья. Затем бережно поддела одно кончиком пальца.

Пасьянс медленно поднял левую руку. Каллиста тотчас же отдёрнула свою назад. Но он всего лишь взял печенье, поднёс его себе ко рту и, словно в замедленной съёмке, откусил.

– И правда, вкусно! – подтвердил он жуя.

– Вот-вот, – поддакнул Пип.

Нассандра указала на одно из трёх оставшихся печений, а затем – на Пипа.

– Мне тоже съесть? – спросил он.

Она кивнула. Даже на лице у неё можно было видеть строки текста, хотя и менее разборчивые, чем на руках и ногах.

Жуя Пасьянс кивнул Питу:

– Давай бери. Завтра я наверняка получу ещё.

Нассандра повторила своё движение – на этот раз Пип взял одно печенье и откусил от него кусочек. Мисс Драйкраст определённо разбиралась в кулинарии, пусть даже подобная мысль ему казалась предательством по отношению к бедной Паулине. Пока Пип с Пасьянсом, причмокивая, уминали печенье, каллиста хихикнула, выудила кончиками пальцев печеньице из руки солдата и засунула его себе целиком между белыми губками. Лишь один раз она его попыталась раскусить, прежде чем проглотила.

Пип с Пасьянсом уставились на неё и оба усмехнулись.

– Славно проделано, – прокомментировал Пасьянс с полным ртом. – Ну как, вкусно?

Уголки рта каллисты снова дрогнули, а громадные глаза уставились на последнее печенье. Кончик её языка с быстротой молнии пробежал по губам.

– Похоже, что ей понравилось, – заметил Пип и медленно сделал шаг назад.

Нассандра хотела и последнее печенье проглотить так же быстро, как и первое, но всё же поступила иначе: разломила его на две половинки, одну из них протянув обратно Пасьянсу. Оба посмотрели друг на друга сияющими глазами.

– Я… я пошёл дальше делать домашние задания! – объявил Пип и, повернувшись, быстро зашагал назад, в сторону резиденции.

– Ты же уже их сделал! – крикнул Пасьянс ему вслед.

– Мне только что ещё кое-что пришло в голову. Очень важное!

Он ускорил шаг, а потом побежал через парк к дому. Издалека Пип бросил последний взгляд через плечо. Пасьянс продемонстрировал каллисте один из фокусов, которыми солдаты в окопах убивали время. Щелчок пальцев – и шёлковая салфетка исчезала в его рукаве. Нассандра издавала ликующие крики и хлопала в ладоши.

Пип обогнул здание и помчался к резиденции. Стоял закатный час. Солнце низко висело за деревьями, отбрасывая тени на свежевыкрашенный фасад и строительные леса.

На площадке собралось примерно двадцать экслибров, в то время как ещё двое втягивали по подъездной лестнице увесистого мужчину в серой одежде. За ними следовала маленькая девочка со светлыми волосами, её вёл за руку молодой фавн Кассиопей. Шкура фавна, напоминавшая шерсть коричневой косули, была забрызгана пятнами светлой краски.

Пип спросил одного из стоявших рядом, кто эти двое. «Их взяли на первом этаже», – прозвучало в ответ; по всей видимости, они как раз выходили из комнаты Фурии. Полный мужчина – Корнелий Кирисс, в прошлом – директор Либрополиса, важная шишка в Академии, имя девочки было Юль. По утверждению обоих, они встретились с Фурией, которая их и прислала сюда.

Пип протиснулся через толпу в то место, откуда он мог получше разглядеть пленников. В силу своих внушительных размеров Кирисс заслонял собой и Кассиопея, и девочку. В толпе послышались ворчание и проклятия, поскольку у всех слишком свежи были воспоминания о гнёте в либрополисском гетто, и Кирисс нёс за это ответственность. Пипа же занимало только то, что Фурия хотела ему через директора сообщить.

– Я Пип, – представился он.

У Кирисса был озабоченный вид, но он всё же изобразил улыбку.

– Твой отец показывал мне ваши с сестрой фотографии, но тогда ты был ещё совсем крошка.

– Вы с папой были друзьями?

– Можно сказать, что так.

– Однажды вы уже были здесь, видно, он вам доверял, – вспомнил мальчик.

Фавн двинул своей кустистой бровью.

– Не забывай, чем всё это кончилось.

Кирисс сердито повернулся к Кассиопею:

– В гибели Тиберия я не виноват!

Маленькая блондинка выглянула из-за живота директора и одарила Пипа очаровательной улыбкой:

– Привет! Я – Юль.

Какое-то время он не мог выдавить из себя ни звука, ведь она была такой миленькой.

– Пип… – сказала она наконец. – Как герой «Больших надежд» Диккенса.

Правда, под пытливым взглядом её голубых глаз он в себе не чувствовал ничего героического, одну только дрожь в коленках.

– Мне одиннадцать, – объявила она.

– Мне тоже.

– Фурия рассказывала мне о тебе. Я должна тебе передать, что у неё всё в порядке.

– Она скоро вернётся?

Юль немножко подумала, после чего сказала:

– Она по дороге в Санктуарий. При ней эта ужасная девчонка в полосатых лосинах, а ещё – Изида Пустота с мужчиной.

И снова пробежал ропот по рядам экслибров. Санктуарий. Изида. Эти слова внушали им ещё больший ужас.

– Значит, они всё-таки нашли план? – спросил Пип.

– Кое-что получше, чем план, – снова взял слово Кирисс. – Того, кто этот план начертил.

Кассиопей отпустил руку Юль и спросил:

– Есть ещё что-нибудь, что вы должны нам сообщить?

Кирисс кивнул:

– Я должен передать конфедерату двух метров росту что Фурия мне рассказывала о его Молли. – Он поскрёб в своей заросшей бороде. – Это ведь что-то вроде пароля?

Некоторые из стоявших вокруг засмеялись. Они все были в курсе полных тоски историй Пасьянса об исчезнувшей Молли.

– Отпустите их, – распорядился Пип.

– А что, теперь ты здесь командуешь? – спросил кто-то из толпы.

Опять смешки.

Пип издёвку проглотил, но Кассиопей пришёл к нему на помощь.

– Мальчик прав. Я думаю, что оба действительно явились от Фурии.

Возник некоторый переполох, поскольку все говорили, перебивая друг друга, но в конце концов разум восторжествовал, и было решено, несмотря на редкие протесты, не сажать девочку под замо́к. Кириссу также было позволено свободно передвигаться, находясь, однако, под надзором. О его попытке защитить Оландера и борцов сопротивления знали все, но разглядеть в нём кого-либо, кроме разжалованного ставленника Академии, давалось далеко не всем.