Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

Бледный-как-снег показал в улыбке зубы.

— Вот теперь ты мне снова напоминаешь своего отца. А как быть с остальными парнями?

Кальдер соскочил со стены.

— Пусть Белый Глаз их всех соберет. Надо кое-что копнуть.

Свет приходил и уходил, меняясь в зависимости от того, как небо драными лоскутами устилали тучи, по своей прихоти приоткрывая блестящий круг спелой луны и снова его пряча, как умная шлюха предусмотрительно показывает на секунду-другую свои прелести с тем, чтобы не угасал аппетит у клиентов. Мертвые, Кальдер куда охотнее грелся бы сейчас у умной шлюхи, чем торчал среди сырого ячменного поля, до рези в глазах всматриваясь сквозь хлесткие стебли в тщетной надежде пронизать ночную мглу. Печально — хотя, может, оно и к лучшему, — что к борделям он привычнее, нежели к полям сражений.

Бледный-как-снег выглядел его прямой противоположностью. За истекший час с лишним у него шевелилась только челюсть, медленно пережевывающая ломтик чагги. От этой каменной невозмутимости Кальдер лишь сильнее дергался. Да и вообще от всего. Пугал внезапный скрежет заступов: вот он в нескольких шагах за спиной, а в следующую секунду его уже нет как нет: подхватил и унес порыв ветра. Ветер вообще обнаглел: трепал волосы, издевательски хлестал по лицу, кидал в глаза мелкий сор и промозгло прохватывал до костей.

— Какой паскудный ветер, — посетовал принц.

— Ветер — это хорошо, — возразил Бледный-как-снег. — Скрадывает шум. А если прохладно тебе, выросшему на Севере, то представь, каково им, которые родом из теплых мест. Так что все нам на руку.

Хорошо сказано, досадно, что он сам этого не учел, только, черт возьми, тепла от этого не прибавлялось. Одной рукой он запахивал на груди плащ, а другую прятал под мышкой; зажмурил и один глаз.

— Я ожидал от войны ужасов, но никогда, черт возьми, такой скуки.

— Терпение, — Бледный-как-снег тихо сплюнул и утер с подбородка брызги. — Терпеливость — штука не менее грозная, чем боевое оружие. Я бы сказал, даже пострашней, поскольку не многие ею располагают.

— Вождь.

Кальдер рывком обернулся, нащупывая рукоять меча. Из ячменя возник человек. Лицо его было вымазано грязью, только белела кожа вокруг глаз. Лазутчик. Может, Кальдеру и самому не мешало бы так вымазать лицо. Похоже, этот воин толк в своем деле знал. Кальдер ждал, что заговорит Бледный-как-снег, потом до него дошло, что вождь — это он.

— А, ну да. — Он выпустил меч, сделав вид, что нисколько не удивлен. — Чего?

— Мы в окопах, — прошептал вновь прибывший. — Отправили нескольких парней Союза обратно в грязь.

— Они там, по-твоему, готовы? — осведомился Бледный-как-снег, даже не оборачиваясь.

— Да какое там, — улыбка лазутчика выглядела бледной и кривой. — Большинство вообще спали.

— Самое время убивать.

Хотя можно поспорить, согласились бы с этим убитые. Старый воин поднял руку:

— Ну как, будем?

— Будем.

Кальдер, морщась, полз по ячменю. Злак этот оказался острее, жестче и куда неласковей на ощупь, чем ему представлялось. Прошло совсем немного времени, а руки уже все как есть истерты; не очень помогало и понимание того, что они приближаются к врагу. Что и говорить, Кальдер куда более привычен следовать в противоположном направлении. Чертов ячмень. Когда вернется обратно цепь отца, надо будет издать закон, запрещающий выращивать эту гадость. Только мягкие злаки, под страхом… Он в сердцах вырвал перед собой пару щетинистых колосьев и замер.

Менее чем в двадцати шагах упруго трепетали на флагштоках штандарты. На обоих вышито золотое солнце, поблескивающее в свете десятка фонарей. Следом пятачок лысой топкой земли, защищая которую погиб Скейл, — полого идущий к реке склон, кишащий лошадьми Союза. Сотни тонн крупного, лоснящегося, угрожающего вида конского мяса — и это, судя по прерывистому свету факелов, еще не предел: коней прибывало все больше и больше; под испуганное всхрапыванье и ржанье толкались в темноте крупы, цокали по плитам моста копыта. Хватало и людей: они окриками направляли лошадей, летали по ветру приказы. Все к тому, чтобы как следует подготовиться к атаке и через несколько коротких часов втоптать в землю Кальдера с его ребятами. Мысль об этом уюта, скажем прямо, не прибавляла. Потоптать, оно, конечно, слегка и можно, но куда лучше, если ты сидишь в седле, а не лежишь под тяжелыми, убийственными копытами.

Возле штандартов топтались двое часовых — один, обхватив себя руками, а алебарду сунув под согнутый локоть; второй топал в попытке согреться. Меч у него был в ножнах, а щитом он защищался от ветра.

— Идем? — шепнул Бледный-как-снег.

Кальдер поглядел на этих бедняг и задумался о милосердии. Оба не были готовы к тому, что сейчас грозило свершиться. Торчать здесь им едва ли не безотрадней, чем ему, а это само по себе кое-что. Интересно, есть ли у них жены, которые их ждут. Жены с детьми в мягких животах, которые сейчас, может, спят, свернувшись под мехами, и берегут возле себя нагретое для мужа место. Он вздохнул. Стыдно, конечно, что они сейчас не при своих женах, ведь другого случая им не представится. Хотя милосердием не изгнать Союз с Севера, равно как не выкурить Черного Доу с трона отца.

— Идем, — кивнул он.

Бледноснег поднял руку и, сидя на корточках, сделал пару жестов сначала в одну сторону, затем в другую. Кальдер не понял даже, кому эти знаки предназначены, не говоря уже об их смысле, но все сложилось как по волшебству.

Часовой со щитом неожиданно зашатался. Второй обернулся к нему и пошатнулся тоже. Видимо, им обоим перерезали глотки. Два черных силуэта бережно опустили часовых наземь. Третий подхватил при падении алебарду и засунул ее себе под локоть. С ехидной улыбкой он корчил из себя солдата Союза.

Из колосьев показалась горстка северян и скрытно устремилась вперед; оружие играло слабыми бликами от вновь проглянувшей из-за туч луны. Не далее чем в двадцати шагах от того места трое солдат Союза барахтались в сорванной ветром палатке. Кальдер закусил губу: представить невозможно, чтобы его людей не заметили на открытом пятачке земли, да еще в свете фонарей. Вот один северянин ухватился за флагшток в попытке его выдернуть.

— Эй! — окликнул его солдат Союза, с легкой растерянностью приподняв заряженный арбалет.

В эту неловкую секунду паузы все затаили дыхание.

— Ых, — вырвалось у Кальдера.

— Черт, — сказал Бледный-как-снег.

Солдат нахмурился.

— Ты кто та…

Он грудью поймал стрелу. Щелчка тетивы не было слышно, но виднелось черное оперение. Встречный выстрел южанина пришелся в землю, а сам он с воплем упал на колени. Это вспугнуло лошадей неподалеку, одна уронила и поволокла по грязи донельзя удивленного конюха. Из-за этого не совладали с палаткой трое солдат: двое одновременно выпустили парусину из рук, и ветер метнул ее прямехонько в лицо третьему. Кальдеру схватило живот.