Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

Может быть, Кадия и нашел бы способ помешать тому, что начиналось сейчас. Способ, который, весьма вероятно, потребовал бы самопожертвования. Но, следовало заметить, Темпл не был Кадией. Он вытер вспотевший лоб, нацепил на лицо вымученную улыбку и отвесил поклон.

— Я всегда принимал службу как почесть.

— Великолепно! — Коска выхватил договор из ослабевшей руки стряпчего и развернул, чтобы подписать в отведенном месте.

Наставник Пайк поднялся, стряхивая крошки с бесформенного черного плаща и распугивая птиц.

— А вы знаете, что там, на западе?

Вопрос на мгновение завис в воздухе. От подножия холма доносились слабый звон и стоны. Это практики уводили пленных.

— Там будущее, — ответил сам себе Пайк. — И это будущее не за Старой империей — их время миновало тысячу лет назад. И не за духолюдами, которые все дикари. Оно не за беглецами, искателями приключений и мятежной накипью, что пустила цепкие корни в тамошнюю девственную почву. Нет, будущее принадлежит Союзу. И мы обязаны завладеть им.

— И мы не должны ограничивать себя в средствах, чтобы завладеть им, — добавил Лорсен.

— Не волнуйтесь, господа. — Коска, улыбаясь, поставил витиеватую подпись. — Мы завладеем будущим вместе.

Дождь утих. Шай пряталась за деревьями, с которых продолжала обильно капать вода, и глядела на чернеющий остов дома поверх наполовину очищенного поваленного ствола с позабытым скобелем и завитками коры.

— Не так трудно выследить этих ублюдков, — проворчал Кроткий. — Они все время оставляют за собой сожженные дома.

Возможно, они думали, что убивают всех, кто мог бы отправиться в погоню. Шай старалась не думать, что могло случиться, если бы они заметили ее с отчимом, волочащихся следом в трясущемся фургоне.

Было время, когда она ясно видела каждый миг каждого нового дня — ее, Кроткого, Галли, Пита и Ро. Все задачи были ясны, и цели определены. Она всегда верила, что будущее, которое их ждет, лучше, чем настоящее. Его очертания виднелись перед ней, как самую малость не достроенный дом. Трудно поверить, что с той поры прошло всего лишь пять ночей под хлопающим по ветру навесом в фургоне. Пять рассветов, черных, как яма под ногами, когда она пробуждалась закоченевшая и разбитая. Пять дней пути через леса и поля, оглядываясь вполглаза на свое темное прошлое и задаваясь вопросом: какая его часть выползла из могильных объятий земли и украла счастливую жизнь, пока она, улыбаясь, пялилась в светлое «завтра»?

Кончиками пальцев она взволнованно потирала ладонь.

— Пойдем посмотрим?

Сказать по правде, она боялась того, что могла там обнаружить. Боялась увидеть и боялась не увидеть. Измученная и запуганная, с зияющей дырой там, где раньше жила надежда.

— Я зайду с тыльной стороны. — Кроткий отряхнул колени шляпой и пошел вдоль опушки.

Сухие ветки хрустели под его ногами, голуби с шумом взлетали в небо. Любой мог догадаться о гостях. Если бы там кто-то был.

Ну то есть был бы кто-то живой.

Заросший сорняками огород и канава глубиной по середину голени. Рядом мокрое одеяло скрывало что-то бугристое. Из-под края торчали пара башмаков и пара костлявых босых ступней с грязью под посиневшими ногтями. Кроткий присел на корточки и откинул угол одеяла. Мужское лицо и женское лицо. Бледные, землисто-серого цвета. Горла перерезаны. Женская голова свешивалась набок, открывая влажную багровую зияющую рану.

— Ох ты… — Шай прижала язык к дырке между зубами и уставилась в землю.

Нельзя сказать, что она была такой наивной дурочкой, что ожидала увидеть что-то иное, но все же зрелище мертвецов что-то надорвало в душе. Тревога за Пита и Ро, или тревога за себя, или горькая память о тех недобрых временах, когда вид трупов не казался ей чем-то необычным.

— Оставьте их, сволочи!

Первым делом Шай увидела блестящий наконечник стрелы. Потом руку, натянувшую лук — побелевшие пальцы на темном дереве кибити. И последним — лицо. Мальчишка лет шестнадцати с копной светло-рыжих волос, прилипших к бледной коже.

— Я убью вас! Клянусь!

Он выбрался из зарослей кустарника, нащупывая ногами опору. Тени мельтешили на его перекошенном лице и дрожащей от напряжения руке с луком.

Шай заставила себя остаться на месте, хотя в душе ее боролись два противоречивых чувства — желание кинуться на него и желание сбежать. Каждый мускул ее тела жаждал выбрать между одним и другим. Когда-то давно Шай запросто подчинялась первым побуждениям. Только вот заводили они обычно прямиком в полное дерьмо. Поэтому она не позволила этим гадам завладеть собой на этот раз и стояла неподвижно, твердо глядя на мальчишку. Прямо в его испуганные, что, впрочем, неудивительно, глаза, широко распахнутые и подозрительно поблескивающие в уголках. Потом постаралась произнести как можно мягче, будто не было рядом разрушенного дома, мертвых людей и натянутого лука.

— Как тебя зовут?

Он облизнул губы, наконечник стрелы дернулся, заставляя ее грудь, в которую он целился, судорожно сжаться.

— Я — Шай. Он — Кроткий.

Глаза мальчишки опустились. Лук тоже. Кроткий даже не дрогнул. Просто вернул одеяло на место и медленно выпрямился. Скорее всего, по мнению парня, он выглядел не вполне безопасно. Любой, кто видел его шрамы поверх седой нечесаной бороды, с легкостью мог предположить, что вряд ли они получились из-за неосторожного обращения с бритвой.

Шай предполагала, что отчим получил их во время одной из войн на севере. Но если он и был воином когда-то, то сейчас от былой храбрости не осталось и следа. Самый трусливый трус, как говорила Шай. Хотя зачем об этом знать незнакомому мальчишке?

— Мы преследуем каких-то людей. — Шай старалась говорить мягко и убедительно, глядя в глаза парня и на наконечник его стрелы. — Они сожгли нашу ферму неподалеку от Сквордила. Сожгли ее, убили нашего работника и похитили мою сестру и маленького брата… — Тут горло подвело ее. Пришлось откашляться и продолжать: — Мы гонимся за ними.

— Думаю, и здесь они побывали, — добавил Кроткий.

— Мы идем по следу. Скорее всего их около двадцати, едут быстро. — Стрела начала опускаться. — Мы видели пару ферм по пути. Все то же самое. Так мы шли за ними, пока не добрались до лесов. И вот мы здесь.

— Я охотился, — ровно произнес мальчик.

— А мы были в городе, — кивнула Шай. — Урожай продавали.

— Я вернулся, а тут… — Наконечник смотрел в землю, к большому удовольствию Шай. — Я ничего не мог поделать.

— Нет, ничего.

— Они забрали моего брата.

— Как его зовут?

— Эвин. Ему девять лет.

Тишину нарушал лишь шорох падающих капель да легкий скрип ослабленной тетивы.

— Ты не знаешь, часом, кто они? — поинтересовался Кроткий.