Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Думаю, они всегда пользуются успехом…

— Все кончено! — взвыл Лестек в небо.

— Заткни пасть! — отозвался кто-то из окна.

— Давай я отведу тебя к Камлингу, — сказал Темпл и взял актера под локоть.

— Камлинг?! — Старик вырвался, размахивая бутылкой. — Гребаный червяк! Сраный предатель! Он вышвырнул меня из своей гостиницы! Меня! Меня! Лестека! Но я отомщу ему!

— Не сомневаюсь.

— Он еще увидит! Они все увидят! Мое лучшее представление еще впереди!

— Они все увидят, но, думаю, лучше утром. Есть еще гостиницы…

— Я без гроша! Я продал фургон, спустил за бесценок реквизит, заложил костюмы! — Лестек рухнул в грязь на колени. — У меня остались лишь те тряпки, что на мне.

Темпл выдохнул пар и поднял глаза к звездному небу. Видимо, в этот раз он выбрал трудный путь. Странное дело, но мысль его обрадовала. Наклонившись, он помог старику подняться на ноги.

— В моей палатке хватит места на двоих, если ты сможешь терпеть мой храп.

— Я не заслуживаю такой доброты! — пошатнулся Лестек.

— Я тоже, — пожал плечами Темпл.

— Мальчик мой… — пробормотал актер, и его стошнило на рубаху Темпла.

Шай нахмурилась. Она была уверена, что Темпл сейчас взгромоздится на вьючную лошадь и уедет прочь, растоптав копытами ее детскую доверчивость и растворившись без вести. Но он всего лишь отдал старателю лопату и попрощался с ним. А потом потащил измазанного дерьмом старика к недостроенной кузнице Маджуда. Люди — загадка без ответа.

Теперь она часто не спала по ночам. Следила за улицей. Думала, вдруг увидит въезжающего Кантлисса, хотя понятия не имела, как он выглядит. Или надеялась ненароком повстречать Пита и Ро, но сомневалась, что сумеет узнать их. Но главным образом она размышляла. О брате и сестре, о Кротком, о предстоящем поединке. О лицах и событиях, которые начала забывать.

Джег с надвинутой на глаза шляпой повторял: «Дым, Дым…» Додд, удивленно смотревший на ее стрелу в своей груди. И тот служащий из банка, который обратился к ней так вежливо, будто видел перед собой важного посетителя, а не грабителя: «Чем могу вам помочь?» Дело закончилось тем, что она убила его ни за что ни про что. И та девчонка, которую повесили, перепутав с ней. Она покачивалась с петлей на шее, и открытые глаза будто говорили: почему я, а не ты? Но Шай не знала ответа даже приблизительно.

В эти неспешные, темные часы ее голова полнилась сомнениями, как дырявая шлюпка болотной водой, погружаясь и погружаясь, несмотря на безумное отчерпывание. Она представляла смерть Кроткого, как будто она уже настала, Пита и Ро, чьи кости белели где-то на равнине. Из-за этих мыслей она чувствовала себя предательницей, но как выгнать из головы мысль, которая там уже поселилась?

Здесь только смерть давала ответы на все вопросы. Только она могла положить конец спорам и разногласиям, задушить надежду и перечеркнуть планы. Лиф, сыновья Бакхорма, целая куча духолюдов там на равнинах. Люди в Кризе, погибшие в драках, или от горячки, или по глупой случайности, как тот пастух, которого лягнула в лоб кобыла его брата, или торговец башмаками, найденный утонувшим в сточной канаве. Смерть ходила среди них, а когда настанет пора, то придет к каждому.

По улице простучали копыта. Шай вытянула шею, разглядев мерцающие факелы и людей, жмущихся к зданиям, чтобы убраться с дороги дюжины проскакавших всадников. Глянула на Кроткого, который возвышался под одеялом весь в обрывках теней. На голове виднелось только ухо и большая отметина на нем. Зато хорошо слышалось глубокое ровное дыхание.

— Ты проснулся?

— Теперь да, — вздохнул он.

Приезжие осадили коней перед Игорным храмом Мэра, отсветы факелов скользнули по их обветренным суровым лицам. Шай отвернулась. Ни Ро, ни Пита среди них не было. Как, впрочем, и Кантлисса.

— К Мэру прибыли еще головорезы.

— Слишком много вооруженных мужчин, — пробормотал Кроткий. — Не надо быть гадальщиком на рунах, чтобы понять — кровь близко.

Снова стучали копыта. Взрыв хохота и негромкий женский крик сменились стуком молотка от близкого амфитеатра — напоминание о приближающемся зрелище.

— А что делать, если Кантлисс не приедет? — проговорила она в темноте. — Как мы тогда найдем Пита и Ро?

Кроткий медленно сел, причесывая пальцем седые лохмы.

— Будем продолжать искать.

— А что, если… — Все время, пока Шай об этом думала, она не находила сил высказать вслух. До сих пор. — Вдруг они умерли?

— Мы будем искать, пока не удостоверимся окончательно.

— А что, если они погибли на равнинах и мы никогда не узнаем наверняка, так это или нет? Каждый минувший месяц увеличивает вероятность, что мы никогда ничего не узнаем. Все меньше надежд их разыскать, и все больше вероятность потерять навеки. — Голос ее сорвался на писк, но она ничего не могла с собой поделать. — Они могут быть где угодно, живые или мертвые. Как мы найдем двоих детей в этих пустошах, даже не нанесенных на карты? Когда нам придется оставить поиски? Когда мы сможем остановиться?

Он отбросил одеяло, сложил его и, передернувшись, сел на корточки, внимательно глядя в лицо Шай.

— Ты можешь остановиться в любой миг, когда захочешь. Ты и так зашла очень далеко по этому трудному пути — он долгий и тяжелый, а со временем станет еще длиннее и тяжелее. Я дал клятву твоей матери, и я сдержу ее. Потрачу столько времени, сколько потребуется. И пусть в мою дверь стучатся предложения получше… Но ты молода. Вся жизнь у тебя впереди. Никто не посмеет обвинить тебя, если ты остановишься.

— Я справлюсь. — Шай улыбнулась и смахнула слезы. — И ведь у меня нет другой жизни пока, верно?

— Ты — моя опора, — сказал Кроткий, отбрасывая одеяло с ее постели. — Дочь или нет, не важно.

— Наверное, я просто очень устала.

— А кто бы не устал?

— Все, чего я хочу, — это вернуть их назад, — прошептала она, скользнув под одеяло.

— И мы вернем их, — северянин заботливо укрыл ее и опустил на плечо тяжелую ладонь. Шай в этот миг почти верила ему. — А теперь поспи немного…

В комнате царила темнота, за исключением робкого рассвета, проглянувшего между занавесками и окрасившего в серый цвет одеяло Кроткого.

— Ты в самом деле намерен драться с этим Гламой Золотым? — спросила она после недолгого молчания. — Он кажется неплохим человеком.

Кроткий не отвечал очень долго. Шай даже подумала, что он уснул.

— К своему стыду, должен признаться, — проговорил он наконец. — Я убивал лучших, чем он, людей по более мелочным причинам.

Вообще-то Темпл не мог не признать, он был человеком, который не соответствовал его же собственным высоким требованиям. Да и низким тоже. Он принимал участие в мириадах начинаний, большинства из которых приличный человек постыдился бы. В итоге из-за смеси разочарования, нетерпения и увлечения новыми идеями он не мог припомнить хоть какое-то дело, доведенное до конца, не брошенное на полпути или потерпевшее полный крах.