Джо Аберкромби - Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна

— Ты их найдешь, будь уверена.

— Уверена?

— Никто не заслуживает удачи больше, чем ты.

— Откуда тебе знать, чего я заслуживаю. — Она закинула руку за голову, скрыв ее костлявыми плечами. — Ты не догадываешься, что я творила.

— Неужели вела себя хуже, чем этой ночью?

Но она не засмеялась. Смотрела мимо него, будто выискивая что-то вдали.

— Когда мне было семнадцать лет, я убила одного парня.

— Ну да, — поперхнулся Темпл. — Это похуже будет.

— Я сбежала с фермы. Терпеть ее не могла. Терпеть не могла мою мать-стерву. Терпеть не могла отчима…

— Кроткого?

— Нет, первого. Моя мамаша сменила их немало. Я себе навыдумывала, что возьму и открою лавку. Но все с самого начала пошло не так. Я не хотела убивать того мальчишку, но ударила его с перепугу. — Она почесала горло кончиком пальца. — Он истек кровью.

— Он это заслужил?

— А ты как думаешь? Заслужил, конечно. Но у него была семья, они преследовали меня, я бежала, оголодала, начала воровать. — Шай говорила мертвым монотонным голосом. — Через какое-то время я пришла к пониманию, что ничего хорошего не дастся тебе за здорово живешь, а отнять легче, чем заработать. Я связалась с одной отвратной шайкой и утянула их еще глубже, на самое дно. Больше грабежей, больше убийств. Может, кое-кто из них сам докатился до такого, а может, и нет. Кто получает по заслугам?

Темпл вспомнил Кадию. Приходилось признать, что Бог в некоторых случаях ведет себя подобно куску дерьма.

— В конце концов, половина Ближней страны была заклеена объявлениями, что меня разыскивают. Меня называли Дым, боялись меня и назначили плату за мою голову. Пожалуй, больше никогда в жизни я не сознавала, что чего-то стою. — Она скривилась, на миг показав зубы. — Потом поймали какую-то женщину и повесили вместо меня. Она даже не была похожа на меня, но умерла, а я вышла сухой из воды. Непонятно почему.

Повисла тяжелая тишина. Шай подняла бутылку и несколько раз хорошенько глотнула, дергая горлом. Потом втянула воздух, выпучив глаза. Темпл понимал, что сейчас — самый подходящий случай пробормотать извинения, вскочить и убежать. Еще насколько месяцев назад дверь за ним уже захлопнулась бы. Долги уплачены, следовательно, в этот раз он поступил порядочнее, чем обычно.

Но в этот раз он вдруг понял, что не хочет уходить.

— Если ты хочешь, — сказал он, — чтобы я поддержал твое самобичевание, то вынужден тебя разочаровать. Насколько я понял, ты просто допустила кое-какие ошибки.

— Ты это называешь ошибками?

— Весьма глупыми. Но ты не стремилась творить зло.

— А кто выбирает сторону зла?

— Я. Передай мне бутылку.

— Это у нас что? — спросила она, выполняя просьбу. — Обсуждение, у кого прошлое дерьмовее?

— Да. И я победил. — Закрыв глаза, он глотнул, обжигая горло и задыхаясь. — После того как умерла моя жена, я прожил год, подобно самому жалкому пьянице, которого ты когда-либо знала.

— Я видела множество жалких пьянчуг.

— Тогда представь еще хуже. Я думал, дальше катиться некуда, а потому нанялся стряпчим к первым попавшимся наемникам. — Он приподнял бутылку, словно салютуя. — Рота Щедрой Руки под командованием капитан-генерала Никомо Коски! О, наидостойнейшая компания! — Снова выпил. Странным образом, это доставляло удовольствие — как срывать струпья.

— Звучит замечательно.

— Я тоже так думал.

— А оказалось?

— Худших отбросов рода людского ты не видела никогда.

— Я видела множество людей, хуже всяких отбросов.

— Тогда представь еще хуже. Вначале я полагал, что за их поступками стоят серьезные мотивы. Потом я убеждал себя, что у них есть серьезные мотивы. Потом я понял, что никаких мотивов у них нет, но боялся бросить Роту и уйти. Я всегда был трусом. Нас отправили в Ближнюю страну искоренять мятеж. Мой друг пытался спасти людей. И его убили. Их тоже. Они убили друг друга. А я, как всегда, удрал, бежал, как последний трус, упал в реку, и Бог по причинам, которые доступны только Его пониманию, послал добрую женщину, чтобы она вытащила из воды мое бренное тело.

— Хотела бы уточнить. Бог послал тебе женщину-убийцу.

— Ну, Его пути неисповедимы… Не могу сказать, что принял тебя сразу такой, какая ты есть, но теперь начинаю думать, что Бог послал мне именно того человека, в котором я нуждался. — Темпл встал. Получилось не сразу, но он справился. — Я почувствовал, что всю жизнь куда-то бежал. Может, теперь пришла пора остановиться? Ну по крайней мере попробовать. — Он сел рядом с Шай. Скрип пружин отозвался во всем теле. — Мне плевать, что ты делала. Я тебе должен. Мою никчемную жизнь, но все-таки. Позволь мне остаться. — Он отбросил пустую бутылку, глубоко вздохнул и, послюнявив пальцы, пригладил бороду. — Пусть поможет мне Бог, но я получу этот поцелуй.

Шай смотрела исподлобья. Все цвета на ее лице смешались — кожа желтоватая, глаза красноватые, а губы синюшные.

— Ты серьезно?

— Пускай я полный дурак, но я не позволю женщине, способной наполнить блевотиной ночной горшок и не пролить ни капли, так вот запросто уйти из моей жизни. Так что утрись и иди сюда.

Когда он наклонился, в коридоре кто-то затопал. Губы Шай растянулись в улыбке. Она потянулась к Темплу. Ее волосы щекотали ему щеку, дыхание ее смердело, но ему было плевать. Дверная ручка задергалась, и Шай проревела:

— Ты ошибся комнатой, идиот!

Крик ошеломил Темпла, словно удар обухом в лоб.

Вопреки ожиданиям, дверь распахнулась, стукнув о штукатурку, и в комнату шагнул человек. Высокий мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами и в строгой одежде. С таким же строгим выражением лица он неспешно шарил глазами по сторонам, словно пришел к себе домой и застал трахающихся незнакомцев.

— Полагаю, что не ошибся, — сказал он, и за его спиной в дверном проеме замаячили еще двое. Явно не из тех людей, при виде которых сердце полнится радостью. Особенно в твоем гостиничном номере. — Я слышал, ты меня искала.

— Кто ты такой, мать твою! — зарычала Шай, косясь на угол, где лежал ее нож в ножнах.

Незнакомец улыбнулся, словно циркач, который намерен показать просто невероятный трюк.

— Грега Кантлисс.

Следующие несколько событий произошли одновременно.

Шай швырнула бутылкой в дверь и нырнула в угол за ножом. Кантлисс прыгнул на нее, а двое его спутников столкнулись и замешкались.

А Темпл выскочил в окно.

Вопреки всем заявлениям, что хочет остаться, он оказался на улице раньше, чем даже осознал это. Воздух вырвался из горла, превращаясь в заполошный визг, когда он приземлился, разбрызгивая грязь, а потом, шатаясь, побежал нагишом. Во многих городах его поступок привлек бы внимание, но не в Кризе, где подобные выходки были всем привычны. Кто-то кричал ему в спину, Темпл прибавил ходу, оступаясь и поскальзываясь, а кровь пульсировала в висках так сильно, что казалось — вот-вот разорвет череп. Игорный храм Мэра приближался.