Евгения Сафонова - Кукольная королева [litres]

Она достаточно хорошо знала своего спутника, чтобы понять: по каким-то причинам Леогран не должен знать, что по Клаусхеберу потерянной душой бродит его тётя.

– А почему мне с вами нельзя? – только уточнила она неуверенно.

– Потому что, как и твой брат, я не хочу подвергать тебя лишней опасности, – проговорил Арон мягко, забирая у неё карту. – Спасибо. Ты сделала всё, что могла. – Прежде чем повернуться на каблуках и удалиться туда, откуда Таша с Алексасом недавно пришли, он одарил их с Леограном взглядами, которыми мог бы наградить учеников строгий, но заботливый учитель. – Прошу вас не покидать комнаты до утра. Вас обоих. Мы с сыном справимся сами.

Таша не сомневалась: Алексас последовал за дэем лишь потому, что хотел задать ему уйму вопросов. Как, впрочем, и она сама. Не говоря уже о том, что ей не слишком нравилось оставаться в стороне, пока её спутники подвергают себя опасности.

…ладно. Арону справиться с призраком наверняка по силам. Джеми не только подскажет, как это сделать, но и подсобит. Едва ли стоит за них волноваться – или заставлять их волноваться за неё.

– Мне показалось, или ваш отец что-то недоговаривает? – вымолвил проницательный Леогран, когда они остались у двери вдвоём.

– Показалось, наверное, – очень естественно пожала плечами Таша. – Он многим кажется… необъяснимым.

Они неспешно зашагали по гулкому камню, пока над их головами проплывали стрельчатые арки. Один тихо, другая – неслышно. И оба, как спустя некоторое время с улыбкой заметила Таша, старательно перешагивали щели меж каменных плит.

– В Пвилле его чуть ли не святым считают, – сказал Леогран. – Наш пастырь, когда отец Кармайкл приезжает, первым бежит изъявлять почтение.

– Не удивлена. Не думаю, что кто-нибудь, зная Арона, может его не любить.

– Есть большая разница между знанием и иллюзией знания. А некоторые люди очень хорошо умеют создавать эту иллюзию. – Леогран задумчиво качнул фонарём. – Если подумать, мы всегда знаем лишь маску. То, что снаружи. У каждого есть потаённый уголок души, где спрятаны некие мысли, чувства, воспоминания… вещи, которые мы хотим скрыть не только от близких, но даже от самих себя.

– К чему вы это?

Леогран чуть улыбнулся, и Таша запоздало поняла: вопрос прозвучал резче, чем ей хотелось.

– Да так, ни к чему. – Неожиданно остановившись у окна в сад, стеклышки которого были вплетены в замысловатый решетчатый узор, юноша коротко постучал в стену рядом с ним. – Только почему-то у меня возникло ощущение, что отец Кармайкл не из тех людей, что дают себя узнать.

На сей раз не было даже раздвигающихся булыжников: просто миг спустя в стене возник полукруглый проход, ведущий на крытый мост-галерею. Стеклянную, как с удивлением отметила Таша миг спустя, осознав, что ей не чудится прозрачность блестящей поверхности, по которой расплескались лунные блики.

– Короткий путь к восточному крылу, где расположена ваша башня, – пояснил Леогран. – Галерея проложена над садом и соединяет два крыла.

Таша посмотрела в окно по соседству с проходом. Замок выстроили квадратом без одной стороны; оконный проём как раз выходил во внутренний двор, над которым по идее тянулся ажурный хрустальный мост. Только вот на картинке, открывавшейся взгляду за фигурным переплётом, никакого моста не было – лишь противоположное крыло Клаусхебера да сад, залитый светом Никадоры.

Прятавшие галерею чары позволяли увидеть её, лишь если ты смотрел на неё сквозь проход в стене. И никак больше.

– Она невидимая или?..

– Скорее существует только для тех, кто стучится в неё изнутри. Из замка. – Прежде чем ступить на мост, Леогран улыбнулся почти сочувственно. – Некоторые секреты Клаусхебер открывает лишь своим хозяевам, но даже мы не пытаемся понять их все.

Таша молчала всё время, пока они шли по глянцевому стеклу мимо тонких витых колонн, подпиравших крышу, будто вырезанную изо льда. И просто старалась не смотреть вниз, где в саду прямо под подошвами её туфель шептались в ночи старые ивы и вязы, словно пытаясь поведать, какие ещё тайны скрывает замок, воздвигнутый великим волшебником сотни лет назад.

Ей трудно было избавиться от ощущения, что она шагает по пружинистому воздуху, притворившемуся хрусталём на то короткое время, пока они с Леограном не достигнут восточного крыла. И оставалось лишь надеяться, что он не вздумает вернуться в естественное состояние раньше положенного.

– Кем были ваши родные родители, если не секрет? – нарушил молчание Леогран, когда они благополучно вышли на другом конце моста. Стена за их спинами сомкнулась, едва они вновь оказались под крышей замка, надёжно скрывая галерею от посторонних взглядов. – Простите моё любопытство. Просто в вас, в том, как вы держитесь, видна… порода. Как и в вашем брате, если на то пошло.

– Моя мать из опальных аристократов, – сказала Таша, не видя смысла это скрывать. – Служила королевской фрейлиной.

– Вот как. – Щурясь, Леогран кивнул на картину, висевшую прямо напротив тайного прохода, из которого они вышли. – Не из рода Морли случаем?

Таша посмотрела на полотно, оказавшееся семейным портретом.

Понимание, на кого она смотрит, пришло не сразу. Сперва подумалось только, что светловолосая женщина в центре с княжеским венцом на челе (она единственная сидела, держа руки на подлокотниках кресла, словно на троне) чем-то похожа на неё.

Следом Таша всмотрелась в двух мужчин и двух девушек, обступивших её кресло со всех сторон.

Лишь одно лицо из четырёх обрамляла медь вместо золота. Красная медь Норманов – соседствовавшая с бледным золотом кудрей Морли, которое Таша каждый день видела в зеркале.

– Последний прижизненный портрет нашей тёти Нириэны, – сказал Леогран, глядя на рыжеволосую девушку по левую руку венценосной женщины. – Его сделали вскоре после того, как она вошла в семью Морли. – Он поочерёдно указал на царственную особу в кресле и двух юношей за её спиной: – Княгиня Заречной Кирелла Морли, её наследник, чьей женой стала Нириэна, и Тариш Морли. Младший сын, который впоследствии женился на принцессе Ленмариэль Бьорк.

– Вот как, – тихо сказала Таша, глядя на отца, никогда не виданного прежде.

На портрете Тариш был старше неё – лет на пять, не меньше, – но они и правда оказались до боли похожи. Серебряные глаза смотрели на неё, смеясь, словно Тариш тоже находил забавным, что они с дочерью смогут увидеть друг друга лишь на портрете, висящем в чужом замке.

– Ко двору Бьорков с Таришем Морли отправилась его сестра, чтобы войти в свиту принцессы. – Рука с ледяной меткой, точно платком обвивавшей мужскую кисть, почти коснулась юбки второй девушки, улыбавшейся рядом с Таришем: пухленькой, окутанной фисташковым облаком кружевных оборок. – Она пропала Кровеснежной ночью. Её сочли погибшей. О смерти принцессы и принца-консорта вы, полагаю, знаете. Потеряв двух детей, Княгиня пошла против Шейлиреара, а старший сын встал на её сторону – вместе с женой. За это все они поплатились жизнью, и род Морли объявили опальным, но портрет мы не убрали. – Леогран качнул головой, наконец переводя взгляд с полотна на Ташу. – Я не помню Нириэну, но мама очень её любила. Тоску по ней она пронесла сквозь все годы до собственной смерти. Как и горечь из-за того, что Кровеснежная ночь развела их по разные стороны баррикад.