Евгения Сафонова - Кукольная королева [litres]

Кэйрмиль Норман не особо походила на герцогиню. Зато на привлекательную пищу для голодного эйрдаля – вполне.

– Я его сын, – произнёс Алексас, стараясь не кривиться. – Приёмный. Рад знакомству, Норман-малэн, но племянники вашего мужа сказали, что вы на охоте. И не вернётесь до завтра.

– Я ищу мужа. – Кэйрмиль нервно теребила длинные рукава тонкими, маленькими, почти детскими пальцами. – Проснулась среди ночи, а Орека нет в постели. Он… Слуга уснул и не видел, как он ушёл, и я понадеялась, что найду его…

Шуршание они услышали, видимо, одновременно. Во всяком случае, на источник звука обернулись вместе, – чтобы увидеть, как по дорожке чуть поодаль бредёт медноволосый мужчина в белой рубашке, неряшливо выправленной из штанов.

– Орек! – Кэйрмиль кинулась к мужу, как потерянный щенок: напролом через кусты шиповника, царапая руки. – Орек, подожди!

Алексас посмотрел на своё кольцо. Ожидаемо увидев, что руны мерцают голубым, выдавая близость эйрдаля, досадливо подумал, что оружие стоило взять с собой – и последовал за девушкой, которая даже с клинком определённо была бы более уязвимой, чем он без клинка.

Пока он приближался к чете Норманов, Кэйрмиль цеплялась за руки герцога, воркуя что-то встревоженно и ласково. Орек – постаревший усатый Леогран с высеребренными сединой висками и сеточкой морщин в углах тусклых глаз – смотрел на жену мутным взглядом пьянчуги, явно не понимая ни слова из сказанного.

– Орек, как ты меня напугал! Что с тобой? Зачем ты…

– Зеркала, – бессвязно пробормотал герцог нетвёрдым заплетающимся языком. – Из зеркала… смотрит…

– Пойдём, – увещевала Кэйрмиль. – Тебе нужно лечь, ты… ты слишком много выпил ночью, и…

Мужские пальцы резким движением сомкнулись на девичьем горле, оборвав фразу вскриком.

Сквозь апатию в синих глазах вдруг прорезалось нечто жуткое – словно раздвинулась занавесь, открыв прятавшихся за ней чудовищ.

– Орек!

– Ты. Сука. – Герцог сжимал ладонь на шее жены, пока та царапала душащую её руку, умоляюще заглядывая супругу в лицо. – Убить бы тебя прям на том месте, где я тебя встретил.

– Орек…

Алексас вцепился герцогу в предплечье, выкручивая его, вынуждая ослабить хватку. Мужчина, кажется, и сам разжал пальцы примерно в тот же миг, будто опомнившись – и это не остановило Алексаса от того, чтобы заломить руку Его Светлости за спину:

– И это вы называете манерами, достойными герцога Броселианского?

– Всё в порядке, энтаро, – прокашлявшись, хрипло вымолвила Кэйрмиль, пока герцог стоял согнувшись, не пытаясь вырываться. – Отпустите его.

– Не считаете, что ваш супруг заслужил урок правильного обращения с прекрасными или даже не очень дамами?

– Отпустите его немедленно!

Услышав в её голосе истеричные нотки, Алексас всё же подчинился – с брезгливостью кота, вдруг обнаружившего в лапах тухлятину.

Конечно, он мог скрутить герцога сейчас, пользуясь тем, что взошедшее солнце ослабляло эйрдалей почти полностью. Да только скручивать его лучше в присутствии дэя, который немедленно и очень складно объяснит герцогским домочадцам причины столь непочтительного обращения с аристократической особой.

Ему-то, в отличие от незнакомого мальчишки, который даже настоящее имя своё сообщить не может, поверят без вопросов.

Выпрямившись, Орек посмотрел на Алексаса – без гнева, без удивления, равнодушно и тупо. Глазами, за пару моментов вновь осоловевшими: даже яркий цвет их, казалось, чуть поблек.

– Пойдём в дом, Орек. – Кэйрмиль коснулась мужниного плеча с робостью побитой собаки, ластящейся к хозяину после трёпки.

– Мы не должны быть в замке, пока он там, – с внезапной чёткостью проговорил герцог, сквозь лицо Алексаса глядя на синие стены Клаусхебера. – Не должны.

– Хорошо, любимый. Как скажешь. – Слёзы, не блестевшие в тёмных глазах, прорывались лишь в срывающихся интонациях голоса. – Мы можем вернуться в охотничий домик, только идём со мной. Пожалуйста.

Молча вцепившись в кисть жены, Орек повлёк её прочь.

Алексас провожал светлейшую чету тяжёлым взором, пока ту не скрыл раскидистый вяз, за который сворачивала садовая дорожка.

– И что это было? – осведомился он так спокойно, как мог.

– Эйрдали умеют вызывать симпатию, которая живёт в жертвах, даже если с ними обращаются… так . А ещё эйрдали, которые долго не питались, иногда чувствуют странные перепады настроения, – немедленно отрапортовал Джеми. – Прежде чем у них окончательно закончатся сожранные чувства и они перестанут испытывать их вообще.

– Ломка, значит. – Алексас кивнул. Сам он никогда не пробовал ни эйфорин, ни другие дурманы, но знал о повадках тех, кто не был столь осмотрителен, а эйрдали по сути своей не сильно от них отличались. – Но если ему хотелось подкормиться, почему было не использовать для этого жену?

– Может, потому что её смерти он не хочет, в отличие от смерти племянников?

– И поэтому пытался её задушить? – качнув головой, Алексас наконец продолжил путь к замку, где его ждали тёплая постель и сложные объяснения. – Придётся снова побеспокоить нашего святого отца. Полагаю, увиденное его заинтересует.

– Бедная девушка, – пробормотал Джеми. – Я, конечно, знал, что эйрдали те ещё твари, но чтобы настолько…

Поднимаясь по крыльцу к дверям, которые он оставил приоткрытыми, Алексас пытался понять, что в недавно развернувшейся сцене его смущает. Да и во всей этой ситуации. Помимо самого факта нападения на беззащитную Норман-малэн, конечно. На грани сознания крутились какие-то догадки, какие-то мысли, но он никак не мог их ухватить.

И ещё было что-то, связанное с Ароном. Слово, которое его описывало и которое он не мог вспомнить. Не то чтобы это было причиной для волнения, конечно, и всё же…

– Меня второй раз за ночь терзает чувство, будто я забыл что-то очень важное, – сказал Алексас, ступив под синие своды Клаусхебера.

– Вспомнишь, не волнуйся. Ты в моей голове, а у меня хорошая память, – откликнулся Джеми великодушно.

– Смотрю, делаешь успехи на сложном пути самопревознесения.

– Учусь у лучших.

– В такие моменты я и правда почти верю, что ты мой брат, а не подкидыш, порождённый греховным союзом дэя с историческим трактатом.

Джеми стоически вздохнул:

– Ну почему ты вечно портишь всё своим ёрничанием?

– Предпочту оставить карамельные воркования нашему святому папеньке.

– Я уже говорил, что ты отвратительный тип?

– Жаль, что Зазеркалье рождает тени даже того, что никогда не жило, – сказала Таша днём, пока они сидели в саду Клаусхебера, устроившись на широком бортике круглого гранитного бассейна, в центре которого высился Камень Силы. – Если бы зеркала и правда крали души, то у эйрдалей не было бы зеркальных теней, ведь у них нет души. Тогда маги могли бы поискать в Зазеркалье тень того или иного человека, а если её там нет, точно понять, что он эйрдаль.