Евгения Сафонова - Кукольная королева [litres]

– Понимаю.

– Вы – дочь Линдены Морли, верно? Сестры Тариша? Её тело так и не нашли в Альденвейтсе, и мама надеялась, что хотя бы ей удалось бежать и спрятаться где-нибудь… у цвергов, быть может. Ей было печально думать, что род, частью которого стала Нириэна, истребили.

– Я не знаю. Поверьте. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, поручив меня заботам Арона. Я не помню её, Арон лишь рассказывал мне, что она королевская фрейлина из опального рода. И кто мой настоящий отец, мне неизвестно. – Ложь высказалась легко и естественно. – Надеюсь, вы никому не скажете о своих подозрениях. Сами понимаете, почему обо мне не должны узнать, если они правдивы.

– Что вы. Я никогда не подвергну опасности того, кто может приходиться мне родственницей, пусть и не кровной, – заверил Леогран, продолжая путь к месту, где Таша смогла бы наконец преклонить усталую голову, приключений на которую ей сегодня хватило с лихвой. – Как причудливо Богиня плетёт гобелен наших судеб… Кто бы мог подумать, что однажды в наш дом случайно забредёт последняя из рода Морли.

Таша не произнесла ни слова.

Она не была уверена, какое из всех событий с той ночи, когда она собственными руками копала могилу матери, можно назвать случайностью – помимо встречи с Ароном или Нирулин. Однако знакомство с Норманами едва ли могло продолжить этот ряд.

– Думаю, отсюда вы дойдёте одна, – молвил Леогран, учтиво распахивая перед ней дверь гостевой башни. – А, лампадки на лестнице опять погасли… Магический фон в замке нестабилен, они вскоре зажгутся сами собой. Пока возьмите фонарь.

Таша заглянула во мрак лестничного колодца, готовый принять её в удушающие страхом объятия.

Предложение было слишком заманчивым, чтобы она могла отказаться. Но…

– А как же вы?

– Вы – моя гостья. Я знаю каждую неровную ступеньку, а вы – нет. Клаусхебер бережёт своих хозяев, чего не скажешь о пришлых. Возьмите, я настаиваю.

Благодарно приняв из руки Леограна тонкую фонарную дужку, Таша побежала наверх.

Лампадки в комнате тоже не горели – и загораться не желали, как бы усердно Таша ни стучала по металлическим оправам. Надеясь, что магия восстановится прежде, чем свеча в фонаре закончит своё существование, она поставила стеклянный шестиугольник на подоконник; оперлась ладонями на гранит по соседству, глядя в небесную мглу с рассыпанным по ней звёздным крошевом.

…всё это как-то причастно к игре. Как-то. Чем-то. К игре, где нет правил, а условия можно лишь угадать. Её ждали в Пвилле, и теперь она оказалась в Клаусхебере, в семье, связанной с её родными, не случайно. Но зачем?.. Ответ на этот вопрос едва ли знает даже Арон. По крайней мере, сейчас. А когда догадается, может быть уже поздно.

Таша опустила взгляд на свечу, плакавшую воском в фонаре.

…забавно, конечно. Она вернулась за Ароном с того света, зная о нём лишь то, что он пастырь в деревеньке у озера Лариэт, чтец, целитель и человек, потерявший возлюбленную. О тех же братьях Сэмперах ей известно куда больше, но ни один из них не смог бы похвастаться тем абсолютным, безоговорочным доверием, которое связывало её с дэем.

Ей самой это кажется правильным, но назовёт ли это таковым хоть кто-то ещё?..

По-прежнему сжимая в ладони деревянный крестик, Таша смотрела на золотистый лепесток пламени, пытаясь понять, что в этом зрелище её смущает.

…отражение. Отражение свечного огонька в окне волновалось на несуществующем ветру – пока настоящий ровно, почти неподвижно тянулся к потолку.

Таша вгляделась в тёмное застеколье старинного окна с мелким фигурным переплётом, распускавшим жёлтые ирисы на фоне ночного неба. Различила в колебании призрачного пламени некий ритм, точно его сбивало чьё-то дыхание.

Подняла взгляд на своё отражение – и осознала, что её глаза не могут светиться мягкой осенней синевой.

Когда она отшатнулась, пламя обеих свечей – по ту и другую сторону стеклянной грани – рванулось вбок и погасло. Тьма нахлынула разом, оставляя Ташу слепой, глухой, беспомощной, судорожно цепляющейся за деревянный крест в руке.

Мгновением позже мрак сменился светом, залившим комнату, когда все лампадки одновременно вспыхнули – позволяя Таше снова ощутить сладость воздуха в своих лёгких и холод липкого пота, выступившего на лбу.

Она не сразу смогла поверить в то, что дух Раксэны Норман ушёл. Но даже если сейчас мёртвая женщина оставила гостью в покое, то едва ли надолго.

– Не думал, что однажды проведу ночь в девичьей спальне, не приблизившись не только к постели, но и к её обладательнице, – сказал Алексас, когда они наконец вышли из покоев Лавиэлль навстречу восходящему солнцу. – И ни в коем случае не осуждаю чужие пристрастия, поскольку в число моих собственных затесалась парочка таких, о которых не говорят в приличном обществе, однако подглядывание за спящими девушками до сего момента не входило в список моих излюбленных занятий.

– Я не был уверен, что эйрдаль не решит покормиться сегодня, пользуясь тем, что мы отвлечены призраком, – голос дэя умудрялся оставаться равнодушным и непробиваемо дружелюбным одновременно. – Лучше побыть чересчур осторожными, чем недостаточно.

Удаляясь от двери, украшенной гербовыми ирисами Норманов, Алексас посмотрел в окна, сквозь которые просачивался рассвет, заливавший коридоры Клаусхебера блеклой розовой пастелью. Сперва они долго шатались по замку, надеясь на новую встречу с не-совсем-покойницей. Затем с помощью Джеми прикрылись чарами, отводящими глаза сторонних наблюдателей, и вопреки всем законам гостеприимства проскользнули в комнату спящей Лавиэлль, чтобы скоротать там оставшиеся ночные часы.

Хорошо бы их с братом общее тело оказалось достаточно вымотанным, чтобы заснуть при свете. Отсутствие сна во время охоты на нечисть могло привести к роковой ошибке.

– Возвращайтесь в башню. Вам нужно отдохнуть, – сказал дэй.

– А вы?

– Прогуляюсь немного по саду. Рассветные пейзажи и рождённое ими умиротворение неплохо очищают мысли. Чистый ум пригодится мне, чтобы свести в этой истории концы с концами.

«И влезать в другие умы, дабы сделать их не такими чистыми», – едва не произнёс Алексас. Впрочем, вполне возможно, слова услышали и без того, чтобы он произносил их вслух – и было в этом некое мстительное удовольствие.

– Как пожелаете.

Демонстративно откланявшись, Алексас завернул за угол. Пройдя совсем немного, замер и потоптался на одном месте, старательно имитируя удаляющиеся шаги.

Затем, неслышно скользнув обратно к повороту, только что оставленному за спиной, выглянул в коридор – и увидел, как дэй скрывается в синем полумраке на противоположном его конце.