Джосайя Бэнкрофт - Король отверженных [litres]

Он начал падать и падал вечно.

Ирен склонилась над Волетой.

Девушка, которая никогда не могла спокойно сидеть на стуле, лежать в постели или пройти мимо дерева, не взобравшись на него, лежала очень тихо. Глаза были распахнуты, но они не походили на ее глаза: они были тусклыми и лишенными жизни. Ее губы были яркими от крови.

Ирен нащупала маленькую круглую рану под подбородком. Она осторожно поискала, но не нашла второй дыры. Голова Волеты безвольно повернулась в ее руках.

Ее вдруг охватило желание устроить пожар, сжечь мюзик-холл дотла вместе со всеми, кто еще в нем оставался. Она могла бы запереть двери, и пусть бы они все изжарились в своих ложах.

Этот порыв вызвал в памяти воспоминание о том, как она застукала Волету и Адама за заговором позади театрального занавеса «Паровой трубы». Пока зрительный зал наполнялся дымом от забытой сигары, брат с сестрой так напряженно шептались, что даже не заметили, как их обнаружили. Когда Ирен крикнула «Пожар!», Волета испугалась, словно лань, и бросилась бежать.

Это было первое слово, которое Ирен когда-либо сказала ей. Пожар.

Ей снова захотелось выкрикнуть это слово. Происходящее было похоже на пожар. Все в ее душе горело и становилось черным.

Затем Волета чуть слышно перевела дыхание.

Оцепенев от надежды, Ирен наблюдала, как грудь молодой женщины вздымается – движение было едва заметным, но вполне определенным. Она дышала. А где дыхание, там и жизнь.

Хотя разве может обычный врач вылечить от пули в голове? Такая травма требовала чуда, а Ирен знала только одного человека, который торговал чудесами. Если Сфинкс спас Красную Руку от рокового падения, он спасет и Волету.

Ирен знала, что, как только музыка смолкнет, мертвого принца обнаружат. Вызовут полицию. Ее поймают и застрелят, и Волете конец. Нет, единственной надеждой Ирен было быстрое возвращение на корабль.

Она схватила плащ с вешалки, стоявшей достаточно далеко, чтобы ее не обсыпало пудрой. Она завернула Волету в накидку с капюшоном и прижала к груди. Все, что следовало сделать, – опередить известие о смерти принца. Учитывая количество сплетен, с которыми она имела дело, Ирен знала: это будет очень опасная гонка.

Народу на площади меньше не стало. Толпа гоготала, пела и спорила сама с собой – неразумное стадо кружило между городскими кварталами и достопримечательностями подле хребта кольцевого удела. Ирен плечом прокладывала путь, поглядывая на звезды и пытаясь сориентироваться. Она уже заметила, что созвездие винной бутылки указывает на порт Добродетель. Она уточнила направление, прежде чем покинуть просторный бульвар и выйти на более узкие улицы.

Со дна городских долин было гораздо сложнее следить за газовыми звездами, но она ориентировалась достаточно хорошо, чтобы преодолевать незнакомые повороты и внезапные тупики, встававшие на пути. Она избегала самых переполненных кварталов, где толпы людей собирались вокруг театров, салонов и прочих заведений. Ей выпала полоса удачи, когда каждая преграда выводила на более четкую дорогу, но затем Ирен загнал в угол духовой оркестр, который шествовал по улице впереди нее и всякий раз, поворачивая, отрезал путь на следующую улицу. Амазонка свернула в переулок, который был лишь чуть-чуть шире ее плеч. Она прижала голову Волеты к своей груди, боясь, что та оцарапается о что-нибудь в темноте.

Затем среди сложных теней узкого коридора раздался грубый голос:

– Приди, Король Ходов! Приди, Король Ходов! – снова и снова, как безутешный сумасшедший.

Старые флаги и лохмотья путались под ногами. Ей казалось, что она бежит во сне. Переулок словно бы удлинился, а ее ноги потяжелели. Она зарычала на безумца, кричащего в темноте. Ей ответил сухой звук хлопающих крыльев.

Затем переулок внезапно перешел в улочку, освещенную ярче. Витрины магазинов по обе стороны были заполнены стеллажами с обувью. Магазины закрылись на ночь, благодаря чему уменьшилось количество прохожих. Осознав, что она хрипит, Ирен остановилась, чтобы отдышаться. Улица была усеяна светящимися дисками. Маленький мальчик присел на одну «тарелку», как лягушка на лилию. Рядом на мостовой лежал большой мешок, набитый вроде бы палками. Мальчик держал ладонь против света и изучал оранжевое свечение на пальцах. Амазонка увидела, что у него нет уха. Шрам, который тянулся от голой дыры вниз по челюсти, казался слишком старым для такого молодого человека.

– Как пройти в порт? – спросила Ирен.

И только задав вопрос, она поняла, что мальчик одет в простой наряд хода.

Он посмотрел снизу вверх на нее – высокую, в платье без рукавов, прижимающую к груди сверток огромными ручищами.

– У нее замерзнут пальцы на ногах, – сказал молодой ход, указывая на пару болтающихся босых ног, торчащих из-под плаща. Ирен снова закутала ноги, смутно гадая, когда же туфли успели свалиться. Затем он указал вдоль улицы и прибавил: – Порт в той стороне.

– Спасибо, – сказала Ирен, устремляясь в нужном направлении.

– Приди, Король Ходов, – ответил мальчик и улыбнулся, когда Ирен оглянулась.

В конце переулка перед ней появились два констебля в темно-синих мундирах. Они кивнули, давая понять, что обратили на нее внимание, но не проявили особого беспокойства, что она восприняла как хороший знак. Это означало, что она все еще опережает известие об убийстве принца. Но затем, когда она перешла на другую сторону улицы, чтобы пройти мимо них на более удобном расстоянии, пара в форме передумала. Возможно, им стало любопытно, почему женщина в порванной униформе бегает со свертком в форме человека в руках. Они двинулись наперехват.

Ирен охватил неистовый порыв – она могла застать их врасплох, сбить с ног, возможно, украсть пистолеты. Но амазонка решила этого не делать. Стоит показать себя, и все очень быстро изменится, а она не хотела переполошить портовую охрану.

– Что это у тебя такое? – спросил один констебль.

Черный ремешок его фуражки соскользнул с подбородка и застрял под губой. Он вытянул шею, пытаясь рассмотреть содержимое свертка.

Ирен решила, что лучше сказать правду, чем показать ее.

– Это леди Волета. Она устала после вечеринки, и я несу ее домой.

– Леди Во… Это Прыгающая Леди, да? Я же говорил тебе, Гаффо: сегодня мне очень повезет! А теперь посмотрим, так ли она хороша, как пишут в газетах. – Констебль с еще большим любопытством уставился на капюшон, закрывающий лицо Волеты.

Ирен изогнулась, мешая ему.

– Леди плохо себя чувствует, – сказала она и заставила себя улыбнуться, хотя гримаса вышла скорее свирепой, чем соблазнительной.

Констебль выглядел разочарованным, но – в профессиональном смысле слова. Похоже, он понимал, что гувернантка лишь выполняет свою работу.