Джастин Колл - Мастер печали [litres]

– Где мастер Кентон и мастер Нарах? И старейший Тосан?

– Нарах мертв – его убили феуроги. Кентон, думаю, жив. А Тосана последний раз я видел в Хранилище.

Глаза Брайана сузились.

– Значит, ты сбежал из клетки и выкрал артефакты из Проклятого хранилища, как истинный сын Кеоса.

Брайан не спрашивал – он утверждал.

– Я не сын Кеоса. Я здесь для того, чтобы помочь вам спасти Академию.

Управляющий заскрипел зубами. В густой бороде поблескивали капельки пота.

– Что ж, так и быть. Сражайся. Но когда опасность минует – ты будешь призван к ответу за свои мерзкие деяния. – Он наконец опустил свое грозное оружие. – И не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, иначе я тебе головенку снесу. Понял?

Аннев кивнул. Он прошел вперед и заглянул в комнату, в которой сражался Брайан.

– А Титус здесь, с вами?

Лицо управляющего еще больше помрачнело, а взгляд потух.

– Когда чудища на нас напали, Титус убежал. Они ворвались вон через те двери.

Он указал на два зияющих дверных проема.

На мгновение Аннев представил себе, как его друг, совсем один, мечется по темному подземелью, пытаясь спастись от преследующих его монстров – возможно, по его, Аннева, вине, – и сердце у него упало. Ни слова не говоря, он помчался к выходу. Мастер Брайан побежал следом, но угнаться за Анневом в его волшебных сапогах грузному управляющему оказалось не по силам.

Железная дверь, через которую Аннев попал сюда вместе с Маюн, была заперта, но нижнюю ее часть неведомая сила отогнула кверху. Щель получилась достаточно просторная, чтобы через нее на корточках мог пролезть взрослый человек. По эту сторону двери лежал мертвый феурог. Аннев, держа меч перед собой, выполз в коридор и увидел еще двоих, с железными ручищами и крюками вместо кистей. Судя по всему, смерть их настигла как раз в тот момент, когда они пытались прорваться внутрь. Поверхность двери, покрытая вмятинами и царапинами, была утыкана длинными железными пиками. Такие же пики торчали из тел двух аватаров – Ханса и Колвена. Рядом лежала верхняя половина туловища Фолума, мастера таможни.

Добежав до конца коридора, Аннев бросился по проходу, спиралью уходившему вверх. Через дюжину шагов он наткнулся на оторванные ноги Фолума. Аннев не позволил себе сбавить шаг: он стиснул зубы и помчался еще быстрее, думая лишь о том, как бы ненароком не поскользнуться на залитых кровью камнях.

Наконец подъем закончился, и Аннев очутился на площадке с короткой лестницей. «Держись правой стороны, – вспомнил он предостережение Маюн. – И не наступай на каждую третью ступеньку».

Состояние лестницы подтверждало правдивость ее слов: слева ступеней почти не осталось – вместо них зияли дыры, а вот правая сторона была нетронутой. Аннев без труда преодолел этот коварный участок пути и оказался в длинном темном коридоре. Это был первый уровень подземелий Академии. Держа в вытянутой руке горящий фламберг, Аннев понесся вперед. Плащ бешено развевался у него за спиной и хлопал на ветру, словно огромные огненные крылья. У развилки Аннев остановился, пытаясь понять, куда ему теперь. Налево или направо? Или так и бежать прямо, никуда не сворачивая? Все коридоры выглядели совершенно одинаково, и сколь бы пристально Аннев ни всматривался в каждый из них, вспомнить, какой дорогой вела его Маюн, он, хоть убей, не мог.

И тут кто-то закричал. Аннев наклонил голову, прислушиваясь. Через несколько секунд крик повторился.

– Нет! На помощь! Кто-нибудь, помогите!

Это был Титус.

Аннев бросился направо, откуда доносился голос маленького стюарда. Вскоре коридор сделал поворот, и Аннев заметил впереди ряд железных дверей. Он пробежал мимо, но тут снова услышал вопль Титуса. Аннев развернулся и увидел, что одна из дверей чуть приоткрыта. Он подскочил к двери и, толкнув ее щитом, вошел.

Бело-голубое пламя меча осветило склад, сверху донизу забитый мешками с мукой и зерном. Посередине был оставлен узкий проход, который вел к двери в противоположной стене. А у двери, скрытый по грудь мешками, стоял феурог.

Заслышав шаги, он развернулся. В мускулистой груди поблескивали полосы какого-то красного металла; он же покрывал руки, шею и темя, но лицо не было обезображено, из-за чего феурог, в отличие от своих собратьев, больше походил на человека, чем на дикого монстра.

Увидев Аннева, он улыбнулся, обнажив ровные белые – и совершенно человеческие – зубы. И, как только Аннев шагнул к нему навстречу, повернулся боком и поднял правую руку – металлические пальцы сжимали эфес тонкой рапиры. Потом слегка согнул колени и выставил рапиру перед собой. У Аннева отвисла челюсть. Перед ним стоял настоящий фехтовальщик.

– Ты-ы-ы, – завыл он. – Вот и ты-ы-ы.

«Одар милосердный! – Аннев был потрясен. – Он еще и говорит!»

– Кентон? – пропищал из-за груды мешков тонкий голосок. – Прошу тебя, помоги!

– Титус, это я! – крикнул Аннев и сделал еще один шаг в сторону жуткого получеловека.

– Аннев!

Фехтовальщик, подняв рапиру, бочком пошел ему навстречу.

– Иди-и-и со мно-о-ой. Пусти-и-и кро-о-овь.

Аннев почувствовал, что начинает сходить с ума.

– Если я так тебе нужен, – произнес он, поднимая меч, – чего ты ждешь? Я весь твой.

– Вессссь, – прошипел феурог. Его левая рука метнулась к поясу. – Мо-о-ой.

В ту же секунду в грудь Анневу полетел нож.

Аннев вскинул щит, клинок врезался в сталь и отскочил обратно. Раздался электрический треск и следом за ним гулкое «бум!» – лезвие ударило феурога в грудь, покорежив медную пластину.

Фехтовальщик ошарашенно уставился на нож, лежащий у его ног. В человеческих глазах вспыхнула ненависть.

– Ты-ы-ы… умри-и-и.

Аннев, прикрывшись щитом, осторожно шагнул вперед. Монстр выставил вперед левую ногу и сделал выпад. Аннев блокировал удар щитом. Кончик рапиры скользнул по стали, высекая из нее снопы искр, и пронзил левое плечо. Аннев зарычал, отступил на шаг, и фехтовальщик тут же нанес следующий удар, целясь ему в грудь. Аннев парировал и попытался перехватить инициативу, но из-за тяжести меча он явно проигрывал феурогу в скорости. Фехтовальщик снова сделал выпад – и Аннев почувствовал жгучую боль в правом плече. На белой рубахе начало расплываться еще одно красное пятно.

«Да как ему это удается? – изумился про себя Аннев, снова отступая. – Он же тупое чудовище, не человек!»

И тут же себя упрекнул: если хочешь победить – не стоит недооценивать соперника. Не важно, человек он или нет.

«Дело в оружии, – дошло до него наконец. – У меня слишком тяжелый меч, а от щита толку немного».

Феурог не стал дожидаться, пока Аннев придумает новую тактику, а полоснул по мешку с мукой и бросил его Анневу под ноги. В воздух поднялось густое белое облако, Аннев закашлялся и, пригнувшись, сделал несколько шагов назад, инстинктивно закрывая щитом голову и грудь.