Сара Гудман - Поцелуй сумрака [litres]

Я чувствовала, что разваливаюсь изнутри.

– Вот кто я для тебя? Просто друг?

– Я думал, что мы можем стать кем-то больше. Какое-то время мне казалось, что у нас есть будущее. Но как только у тебя появится возможность, ты вернешься в Нью-Йорк. У тебя вся жизнь спланирована наперед и…

Ярость встала у меня поперек горла.

– А Делла знает, что произошло между нами?

– Без подробностей, – признался он. – Думаю, она предполагала, что мы заинтересовались друг другом, но сейчас между нами нет никакого недопонимания. – Абель посмотрел вниз, и его ресницы легли на щеки. – Она знает, что я люблю ее.

Внезапно мои ноги стали ватными. Я медленно опустилась на маленькие качели.

– Ясно, – мой голос сдавило от унижения и печали.

– Я не хотел морочить тебе голову, но так вышло. У тебя есть полное право злиться на меня. Только, пожалуйста, пусть это не испортит ваши отношения с Деллой.

Он смял шляпу в руках и всмотрелся в мое лицо, ожидая согласия. В этот момент я похоронила остатки надежды на будущее с Абелем. Его слова стали последним комком грязи в могилу. Я поняла, что, хоть он и переживал за меня, мои раненые чувства волновали его гораздо меньше, чем то, что Делла может расстроиться.

Мне хотелось накричать на него. Дать свободу слезам, обжигавшим глаза. Сказать ему, что я влюбилась, и предательская, неконтролируемая часть меня по-прежнему хотела быть с ним, даже несмотря на все, что он сказал. Но я ничего из этого не сделала.

– У меня нет причин обижаться на Деллу, – слова отдавали пеплом на моем языке. – Я лишь надеюсь, ради ее же блага, что ты не одурачишь и ее.

– Никогда.

От искренности на его лице меня едва не стошнило.

– Везерингтоны косят луг. – Я вдруг поняла, что они знали, зачем Абель ездил к Делле. Вот почему они были такими молчаливыми утром. Хоть кого-то заботило, как эта помолвка отразится на моих чувствах. – Они наверняка ждут тебя.

Абель оттолкнулся от ствола дерева и неуверенно подошел ко мне. На его лицо упали солнечные блики.

– Вери…

– Верити . – Я перекрутила веревки и повернулась к нему спиной. Наверное, это выглядело немного по-детски, но я не хотела, чтобы он видел мое искаженное от боли лицо. – Передай Большому Тому с Хэтти, что я скоро буду.

Пару мучительных секунд я думала, что он скажет что-то еще. Но нет. Его шаги отдалялись, а потом и вовсе затихли. Только убедившись, что он ушел, я отпустила веревки. А затем, сильно отталкиваясь ногами, раскачалась на качелях так высоко, как только возможно.

Я закрыла глаза и отклонилась назад. Почувствовала, как напрягаются мышцы, как мимо со свистом проносится ветер. Я каталась на качелях как беззаботный ребенок, который еще не знает, что близкие люди могут однажды уйти. Поднималась все выше и выше, пока волосы не задели листья, а тело не оторвалось от деревяшки на пике взлета. На долю секунды я была невесомой. Мне хотелось воспользоваться этим прекрасным моментом и улететь.

Но затем чувство свободы закончилось. Я стремительно полетела обратно к земле, и ветер высушил слезы на моих щеках.

Теперь у меня было еще больше причин уехать из Уилера. Я с нетерпением ждала, когда приедет мисс Пимслер и спасет Лайлу от мисс Мэйв. Возможно, папа по-прежнему разведывал окрестности на предмет призрачных опасностей и, узнав о нашем отъезде, тоже вернется на север. Мое сердце екнуло при мысли, что придется попрощаться с Везерингтонами. Но это ничто по сравнению с душераздирающей болью, которую я почувствую, если буду ежедневно смотреть на счастливых Абеля с Деллой.

В тот вечер Делла пришла рассказать мне о своей помолвке.

– Теперь это кажется глупым, но я немного ревновала к тебе Абеля, – призналась она. – Я боялась, что он увлекся тобой, когда ты только приехала.

– Нет, – ответила я со слабой улыбкой. – Он всегда засматривался только на тебя.

Перед уходом Делла отдала мне телеграмму от мисс Пимслер. По моей просьбе она получила разрешение проверить благосостояние всех сирот раньше времени. Она приедет в субботу утром, в день фестиваля мороженого.

В течение недели я безупречно играла свою роль. Для Везерингтонов я была трудолюбивой работницей. Когда Хэтти спросила, расстроилась ли я из-за помолвки, я изобразила удивление, что ей пришло такое в голову.

С Абелем я общалась с сухой, безучастной вежливостью, как с любым незнакомцем, которого случайно встретила на улице. Мой спектакль был настолько искусным, что впечатлил бы саму мисс Мэйв.

В субботу я проснулась за несколько часов до рассвета и работала при свете фонарика. Собрав яйца у сонных, сбитых с толку кур, оставила на кухонном столе корзинку и записку, что мне стало плохо и я вернулась на чердак.

А затем поехала в Уилер.

Я приехала в город за считаные минуты до того, как поезд возвестил гудком о своем прибытии. Мисс Пимслер вышла на платформу и часто заморгала усталыми глазами. Я помахала ей сквозь рассеивающийся угольный дым. Ее измученное выражение лица сменилось обеспокоенным, и она поспешила ко мне. Бросив дорожную сумку, взяла мою руку в свои мягкие, пухлые ладони.

– Я так волновалась после твоей телеграммы! Верити, дорогая, ты в порядке?

– Со мной все нормально. Пока что. Но мне нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали, – я посмотрела ей прямо в глаза. – Две вещи. Во-первых, я расскажу вам историю, которая прозвучит невероятно, но это абсолютная правда. Вы должны выслушать меня. И…

– Боже милостивый, ты меня пугаешь, – она нервно обвела взглядом пустую платформу.

– И во‐вторых, – продолжила я, ведя ее в город, – пообещайте, что не будете перебивать меня, пока я не закончу. Хорошо?

Мисс Пимслер кивнула и поправила огромную шляпу.

– Конечно. Куда мы идем?

– В церковь. Она всегда открыта.

И, что не менее важно, почти всегда пустая.

Мы кивнули нескольким любопытным жителям, встретившимся нам по пути, и перешли дорогу к церкви. На входе нас поприветствовал резкий запах полироли для дерева. Я заняла заднюю скамью, мисс Пимслер нерешительно присела рядом.

Я опустила взгляд на свои руки на коленях, не зная, с чего начать. Через витражные окна лился утренний свет, из-за которого моя кожа стала темно-бордового оттенка. Как кровь Абеля, покрывавшая мои пальцы после нападения мисс Мэйв.

– Мисс Мэйв Донован не та, за кого себя выдает. – Я поведала мисс Пимслер о юной Мэри Мэйхью и моем отце, об их неудачном побеге и рождении мертвого ребенка в холодную зиму. Верная своему слову, она молча слушала. Я объяснила, что Мэри сбежала в Уилер и стала мисс Мэйв Донован, племянницей известного банкира Рубена Либранда, который на самом деле ей не родственник, а также рассказала о браслете с отломанным кусочком золота от кольца, которое когда-то давно подарил ей мой отец. – Кольцо лежит дома у шерифа Лофтиса. Я держала его в руках. На нем имя моего отца.