Олег Бондарев - Проходимцы [litres]

Пока в один прекрасный день не прибьет.

Разумеется, не нарочно.

– Все будет хорошо, Томми, не переживай, – заверял Кейси.

Они сидели у Измерителя дома, на его старой тахте, плечом к плечу и не спеша пили вино из болотно-зеленых бутылок. При всей своей дешевизне пойло оказалось вполне пристойным и употреблялось легко и вкусно.

– Поверь, я… многое в жизни видел… – продолжал Кейси.

Язык его уже порядочно заплетался, но слова по-прежнему были более-менее ясны. Измеритель, по крайней мере, понимал все, что ему говорит бородатый друг.

«Друг…» – мысленно повторил Томас, будто пробуя слово на вкус.

У альбиносов практически нет друзей среди обычных людей – по вполне понятным причинам. Даже редкие исключения, вроде Ребекки, относятся к Измерителям положительно, но все равно по-особенному . А вот Кейси…

«Черт его знает, почему он так спокоен. Кажется, ни разу даже не заострил внимание на моем цвете кожи… Нет, раз было – когда я сказал, что меня в бар не пустят. Но это раз всего, и то он просто констатировал факт…»

– И, конечно, не хочется мне, чтоб ты сам туда завтра шел… – со вздохом сказал бородач.

– Думаешь, Патрик может быть опасен?

– Он сам – вряд ли, но что, если у него какие-то… друганы есть, типа Стивена? Мало ли… После истории того таксюги я уже ничему не удивлюсь, чессказать…

– А мне че-то до сих пор не верится, что профсоюз просто… просто убивает тех, кто не хочет ему платить, – с трудом подбирая слова, пробормотал Томас.

– О, да это, парень, старо, как мир! – хмыкнул Кейси. – Практически все тут делается ради баксов. Профсоюзные эти – те же бандиты, а под порядочных просто косят. И хрен знает, что им на ум придет уже завтра. Скажут сверху, чтоб завалили Измерителя, – завалят легко. И меня прицепом…

Томас вздрогнул. Казалось, Кейси говорит, просто чтобы выговориться, изливает наружу все свои переживания и печали, не особенно задумываясь о том, что эти слова могут окончательно вогнать собеседника в депрессию. Томас, что греха таить, уже и так был на грани срыва; единственное, что удерживало его на зыбкой границе здравомыслия, – это надежда на завтрашнюю встречу с Патриком. Пока тот не разочаровал, Измеритель будет продолжать надеяться.

«Ну а что еще мне остается?…»

Но темные мысли, разумеется, продолжали отравлять мозг альбиноса. Что делать, если завтрашняя беседа со старым другом закончится ничем? Или, допустим, наоборот, все получится и Томас станет нормальным, как Патрик… что тогда сделает Стивен? Просто отстанет? Или же от обиды и досады пришьет бывшего альбиноса?

С другой стороны, изменившись, Томас вполне может свалить из Вандерсайда куда душе угодно. Многие двери, прежде запертые на все засовы, откроются перед ним, и он сможет…

«Что?…»

Кейси продолжал вещать, но Томас перестал его слушать. Альбинос тоже порядочно напился – хотел снять стресс и в итоге переборщил. Осознание собственной никчемности обрушилось на него беспощадно, словно волна Бездушного моря в шторм, и моментально вымыла из головы прочие мысли.

«Что я вообще умею – ну кроме как извиваться и светиться, попав в магическое поле? Да, возможно, какой-нибудь ремесленник согласится взять меня к себе в ученики… но что потом? Всю жизнь делать горшки из глины или чинить обувь, едва сводя концы с концами?…»

Томас ненавидел свою нынешнюю работу, искренне, всей душой и действительно хотел научиться чему-то другому… но при этом не желал расставаться с некоторыми прелестями, к которым уже привык. Злая ирония – деньги, которые сейчас Измеритель попросту не считал, после превращения в нормального человека станут жизненно важны. Первым делом он захочет снять или, того хуже, купить себе приличную квартирку, после, вероятно, возжелает обзавестись семьей и баловать жену с детьми украшениями, сладостями и прочими мелочами.

«И смогу ли я зарабатывать достаточно для всего этого – большой вопрос…»

Плюс ко всему Томас не то что боялся каждодневного упорного труда, но банально не был к нему приучен и оттого не знал, чего от себя ждать. Справится ли Измеритель с новым вызовом? Найдет ли в себе силы и желание ежедневно вставать с рассветом и вкалывать до тех пор, пока не стемнеет? Прежде чем меняться, следовало трезво оценить свои возможности…

«Но завтрашняя встреча ведь ни к чему не обязывает. Главное – узнать, как «перекраситься». Все. Что делать дальше – решим потом, в спокойной обстановке…»

Кейси толкнул его плечом, и Томас, вздрогнув, недоуменно воззрился на друга.

– Ты меня совсем не слушаешь, да? – с грустью спросил бородач.

– Прости, я… просто задумался… – извинился альбинос и сам удивился тому, как говорит, – его язык заплетался еще сильней, чем у Кейси.

«Хотя чего удивляться – по части выпивки-то у него стаж куда солидней моего…»

Сейчас Томас с трудом понимал, почему не спился. Возможно, он просто не любил захаживать в бары и магазины, где на него косо смотрели что продавцы, что покупатели; возможно, просто не любил и не умел пить в одиночестве. Но теперь, сидя рядом с Кейси, Измеритель чувствовал себя самым несчастным существом на свете, и вино в бутылке казалось единственным подходящим успокоительным.

– Что тебя гложет, Томми?

– Не пойму, почему мир такой… несправедливый… – промямлил Измеритель. – Никто не пинает мага за то, что он родился магом. А нас, альбиносов… За что? Мы разве сами?

– Ой, да не загоняйся ты попусту… – поморщился Кейси.

Он поставил бутылку на стол и, похлопав себя по щекам, продолжил:

– Люди, они же ненавидят не умом – сердцем. Магия их привлекает, она несет благо, поэтому они любят тех, кто ее творит, всех этих… вшивых чародеев. Но это не значит, что альбиносы – народ второго сорта. Кто так думает, тот кретин… ну или не кретин, но стадо – точно… Типа, если все выпрыгнут из окна, то и он за ними, ага… В общем, неправильно это, вот я к чему…

Бородач замолчал, и некоторое время они с Томасом безразлично смотрели в стену напротив, не зная, что еще сказать. Измеритель выплеснул еще не все эмоции, но чувствовал себя совершенно обессиленным и потому молчал, а Кейси…

«Кто знает, что сейчас творится в его голове?»

– А что там, в баре… – промямлил Томас. – Что там случилось, Кейси?

– Ты о чем именно? – недоуменно выгнув бровь, спросил бородач.

– О рамке… ну которая на магию… реагирует? Почему ты вскрикнул, когда через нее пробегал?

Кейси вздрогнул, искоса посмотрел на собеседника и буркнул:

– Да так, ерунда… просто ногу подвернул…

Томас почувствовал, что бородач снова врет, причем врет неумело – то ли по жизни не часто лукавил, то ли просто оказался застигнут врасплох неожиданным вопросом. Но зачем Кейси лгать? Что он может скрывать от альбиноса?