Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Веди меня куда следует, козлиное отродье! Твоя-то шкура не стоит того, чтобы ее отделывать серебром. Делай, что тебе положено.

Провожатый что-то буркнул и, отвернувшись, поспешил вперед. Может, обиделся? Ну и пусть. А все-таки жаль, что не осталось ни одного, хотя бы завалящего, ножика. «Чтоб мне сгореть, если я позволю этим козлам с лисьими мордами содрать с меня шкуру на упряжь».

Невозможно было сказать, сколько времени они шли. Вокруг ничего не менялось, все тот же коридор, те же светящиеся желтые полосы, те же дверные проемы, за каждым из которых комната с колоннами, тер’ангриал и следы. В этой монотонности терялся всякий ход времени. Мэт забеспокоился: час, отпущенный им Ранду, наверняка уже прошел. Одежда почти высохла, в сапогах больше не хлюпало. Но юноша упорно шел вперед, уставившись в спину своего провожатого.

Неожиданно коридор кончился – уперся в дверной проем. Мэт заморгал – он готов был поклясться, что еще минуту назад коридор тянулся вперед и никакой двери здесь не было. Впрочем, он мог и ошибиться – ведь смотрел-то в основном в спину этого зубастого малого. Юноша оглянулся и чуть не выругался – позади, насколько он мог видеть, тянулся коридор, светящиеся полосы сходились в точку где-то вдали, и на всем протяжении тоннеля в него не выходило ни одной двери. Ни одной.

Когда Мэт вновь повернулся к пятигранному дверному проему, проводника рядом уже не было. «Чтоб мне сгореть, не нравится мне все это». И, набрав в грудь воздуху, он шагнул через порог.

Он оказался в комнате, имевшей форму звезды, чуть меньшей, чем та – или те – с колоннами. Пол тут тоже был белым, но черных колонн не было. В каждом углу, будто кусок одной из тех колонн высотой в два спана, стоял черный стеклянный пьедестал с восьмиконечной звездой наверху, по углам пьедесталов и комнаты вверх тянулись желтые светящиеся полосы. Неприятный запах усилился, и Мэт наконец сообразил, что так пахнет в логовище дикого зверя. Впрочем, беспокоило его не столько это, сколько то, что, кроме него самого, в помещении больше никого не было.

Медленно поворачиваясь, он разглядывал пьедесталы. На них должны находиться те, кто отвечает на вопросы. Они что, за нос его водить затеяли? Зря, что ли, он сюда забрался? Нет уж, он своего добьется во что бы то ни стало.

Неожиданно он снова повернулся кругом, глядя уже не на пьедесталы, а на гладкие серые стены. Дверной проем исчез. Выхода из комнаты не было.

И вдруг – откуда ни возьмись – на всех восьми постаментах появились четверо мужчин и столько же женщин, похожих на его проводника, но одетых иначе. Их жесткие волосы поднимались надо лбом гребнем, а сзади падали на спину. На всех были длинные, до пят, белые юбки, но на женщинах, кроме того, еще и белые блузы до бедер с высокими кружевными воротниками и с кружевными же гофрированными манжетами. Мужчины были перепоясаны еще большим количеством ремней, чем проводник, и украшало эти ремни не серебро, а золото. На пересекавших грудь каждого ремнях висело по два обнаженных ножа. Ножи были бронзовые – Мэт догадался об этом по цвету клинков, – но сейчас он отдал бы за любой из них все свое золото.

– Говори, – рокочущим голосом произнесла одна из женщин. – Согласно древнему праву и договору. Что тебе нужно? Говори.

Мэт заколебался: говорили они не совсем так, как те, в тер’ангриале в Великом хранилище, да еще и смотрели на него, как голодные лисы на добычу.

– Кто такая Дочь Девяти Лун и с какой стати я должен на ней жениться? – выпалил он наконец, надеясь, что два вопроса сойдут за один.

Никто не ответил. Существа на пьедесталах лишь молча разглядывали его огромными бесцветными глазами.

– Отвечайте! – воскликнул Мэт.

Молчание.

– Отвечайте, сгори ваши кости! Кто такая Дочь Девяти Лун и почему я должен на ней жениться? Как это я умру и начну жить заново? Что значит поступиться половиной света мира? Вот мои три вопроса! Говорите! Скажите хоть что-нибудь!

Ответом была мертвая тишина. Мэт слышал собственное дыхание, слышал, как кровь стучит у него в висках.

– У меня нет никакой охоты жениться и умирать тоже, оживу я потом или нет. У меня провалы в памяти, мое прошлое полно дыр, а вы, вместо того чтобы их заполнить, таращитесь на меня, как недоумки! Я хотел бы узнать кое-что и о своем прошлом, но на худой конец согласен хотя бы разобраться в будущем. Вы должны ответить!..

– Сделано! – рявкнул один из мужчин, и Мэт заморгал.

Сделано? Что сделано? Что он имел в виду?

– Сгори ваши глаза, – пробормотал Мэт. – Сгори ваши души! Вы такие же паскудники, как и Айз Седай. Ладно, нужно от Айз Седай отвязаться, да и от Силы. И от вас лучше держаться подальше. Раз вы не отвечаете, я сейчас же возвращаюсь в Руидин. А ну-ка откройте дверь и выпустите меня…

– Сделано! – сказал другой мужчина, и одна из женщин повторила:

– Сделано.

Мэт осмотрел стены, потом повернулся так, чтобы охватить своим свирепым взглядом сразу всех стоящих на постаментах и взиравших на него сверху вниз.

– Сделано? Что сделано? Я не вижу никакой двери. Ты, лживое порождение козла…

– Глупец, – произнесла одна из женщин рокочущим шепотом, а остальные эхом повторили за ней:

– Глупец. Глупец. Глупец.

– Ни цены, ни условий не оговорил, а собрался уйти.

– Сперва надо было назначить цену.

– Теперь мы сами установим цену.

Они говорили так быстро, что Мэт не мог уследить, кто из них что сказал.

– О чем просил, то и будет дано.

– Цена будет уплачена.

– Чтоб вам сгореть! – закричал Мэт. – О чем это вы?..

Внезапно все вокруг погрузилось в кромешный мрак. Что-то сомкнулось на горле Мэта. Он задыхался, ему не хватало воздуха. Он не мог…

Не замедляя шага, Ранд миновал первый ряд колонн и двинулся вдоль него. Пути назад не было, он даже не оглядывался, лишь гадал, что ждет его впереди. «Свет, что здесь должно произойти? Что здесь вообще творится?»

Прозрачные, как хрусталь, колонны, примерно в фут толщиной, стояли в трех-четырех шагах друг от друга, образуя целый лес. Все они ярко светились, переливаясь пульсирующими радужными бликами, по ним каскадами пробегала рябь. Здесь было куда прохладней, чем снаружи, и Ранд пожалел, что у него нет плаща. Гладкие каменные плиты покрывала пыль. Стояло полное безветрие, однако что-то заставляло шевелиться каждый волосок на его теле, даже под рубашкой.

И вдруг Ранд увидел впереди и справа неподвижно застывшего человека в серо-коричневом айильском одеянии. Должно быть, это Мурадин, брат Куладина, сообразил Ранд. С ним что-то происходило. Айилец словно окаменел. Как ни странно, но в слепящем сиянии вокруг Ранд отчетливо видел его напряженное лицо с широко раскрытыми глазами. Губы воина были искривлены в беззвучном крике. Он что-то видел впереди, и то, что он видел, ему явно не нравилось. Но так или иначе, Мурадин смог дойти досюда и остаться живым, а значит, это сумеет сделать и он, Ранд. Айильский воин стоял в шести-семи шагах впереди него. Удивляясь, как это они с Мэтом проглядели Мурадина, Ранд шагнул в его сторону.