Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Может быть, ты и увидишь ее, когда мы покончим со здешними делами.

– Может быть.

Особой надежды на это у Перрина не было – точнее, не было ни малейшей. И он мог бы так и сказать айильцу, но не хотел об этом не только говорить, даже и думать.

– Стало быть, это и есть Манетерен? А ты, значит, манетеренской крови?

– Здесь был Манетерен, – поправил айильца Перрин. – Ну а насчет крови – наверное, так и есть. – Трудно было поверить, что в тихих деревеньках и на маленьких хуторах Двуречья живут потомки последних манетеренцев, но так утверждала Морейн. «Древняя кровь сильна в Двуречье» – так она говорила. – Все это было давным-давно, Гаул, – продолжал Перрин. – Теперь мы мирные земледельцы, пастухи, а не грозные воители великой страны.

Гаул чуть улыбнулся:

– Ну, если ты так считаешь… Я видел, как вы исполняете танец копий – и ты, и Ранд ал’Тор, и тот малый по имени Мэт. Но раз ты говоришь «не воители»…

Перрин пожал плечами. Как же он изменился с тех пор, как покинул родные края! И не он один – Ранд с Мэтом тоже не те, что прежде. И дело не в его глазах, не в волках и не в способности Ранда направлять Силу. Они изменились внутренне – вот в чем суть. Может быть, только Мэт в основном остался самим собой.

– Так, выходит, ты наслышан о Манетерене?

– Мы знаем о вашем мире куда больше, чем вы думаете. Правда, как выяснилось, гораздо меньше, чем думали сами. Задолго до того, как я перебрался через Драконову Стену, мне доводилось читать книги, принесенные торговцами. Я еще тогда знал о «кораблях», «реках» и «лесах» – точнее, считал, что знаю. – Гаул произносил эти слова с расстановкой, не совсем уверенно. – Лес я представлял себе вот таким. – Он указал на низкорослые деревца на склоне. – Услышать и увидеть – не одно и то же. А что ты думаешь насчет Ночных Всадников и Губителей Листвы? Случайно ли они оказались возле тех Путевых Врат?

– Какое там! – вздохнул Перрин. – Наверняка нет. Знаешь, я заметил воронов там, в долине. Может, это и обычные птицы, но теперь, после того как мы нарвались на троллоков, я не хочу рисковать.

Гаул кивнул:

– Понимаю. Возможно, эти во́роны служат Тени. Ты прав: если готовишься к худшему, любая новость окажется приятной.

– Признаться, я ничего не имел бы против какой-нибудь приятной новости, – пробормотал Перрин. Он вновь попытался найти волков и снова потерпел неудачу. – Слушай, Гаул, может быть, сегодня ночью мне удастся кое-что разузнать. Но если заметишь что-нибудь необычное, тебе придется меня растолкать.

Он понимал, что слова его звучат странно, однако айилец, похоже, ничуть не удивился, только кивнул в ответ.

– Гаул, ты никогда не говоришь о моих глазах, вроде бы даже на них не смотришь. Как, впрочем, и все айильцы. Почему?

Перрин знал, что сейчас уже достаточно стемнело и его золотистые глаза светились.

– Мир меняется, – рассудительно сказал Гаул. – Нынче в нем немало диковин. Руарк и Джеран, вождь нашего клана, да и Хранительницы Мудрости тоже пытались это скрыть, но мы-то чувствовали, что они с тяжелым сердцем посылали нас за Драконову Стену на поиски Того-Кто-Приходит-с-Рассветом. Все ждут перемен и боятся их, потому что никто не знает, каковы они будут. Творец поселил нас в Трехкратной земле не только в наказание за прегрешения, но и чтобы подготовить нас. Но к чему мы готовы? – Айилец задумчиво покачал головой. – Колинда, Хранительница Мудрости из холда Горячие Ключи, говаривала, что для Каменного Пса я слишком много размышляю. А Бэйр, старейшая Хранительница из Шаарад, пригрозила, что, когда умрет Джеран, меня отправят в Руидин, хочу я этого или нет. Да и вообще, Перрин, какое значение имеет цвет глаз?

– Жаль, что не все так думают.

Веселье у второго костра наконец стихло. Одна из Дев – Перрин не разобрал которая – заступила в караул, остальные принялись укладываться на ночь. Что ж, день сегодня выдался нелегкий. Он тоже нуждается в отдыхе и наверняка заснет быстро. Завернувшись в плащ, Перрин растянулся возле костра.

– Не забудь, Гаул, чуть что не так – ткни меня в бок.

Айилец кивнул, но Перрин этого не видел. Он провалился в сон.

Стоял ясный день. Перрин был один и находился поблизости от Путевых Врат, выглядевших на склоне горы более чем странно: кусок стены, украшенный затейливой резьбой. Местность казалась нетронутой и дикой, словно здесь не ступала нога человека. Небо было чистым и ярким, из долины дул легкий ветерок, и Перрин чуял запахи оленей, кроликов, голубей, перепелок, воды, земли и деревьев – несчетное множество отчетливо различимых запахов. Он пребывал в волчьем сне.

На миг Перрин почувствовал себя волком. Казалось, у него выросли когти и клыки… «Нет!» Юноша ощупал себя руками и облегченно вздохнул. Он остался самим собой и даже одет был как обычно, только в петле на широком поясе вместо топора висел молот.

Перрин нахмурился, пригляделся и – странное дело – сразу увидел топор, правда полупрозрачный, почти невещественный. Однако уже в следующий миг на его месте вновь возник молот. Пусть остается, подумал Перрин, облизывая губы. Может, как оружие топор и лучше, но молот ему больше по душе. Прежде Перрин не сталкивался с такими превращениями, но ведь он мало знал об этом необычном месте, которое и местом-то трудно назвать. Это был волчий сон, и в нем могли твориться непонятные вещи, как, впрочем, бывает и в обычных человеческих снах.

И тут – стоило ему только задуматься о странностях и чудесах – полоска неба за горами вдруг потемнела и превратилась словно в открытое неведомо куда окно. Там, среди переплетающихся вихрей, воздев руки, стоял и сотрясался от безумного смеха Ранд. Золотисто-алые фигуры, напоминавшие странное изображение на Драконовом стяге, колыхались на ветру. Затаившиеся глаза пристально следили за Рандом, но догадывался ли он об этом – понять было невозможно. Диковинная картина исчезла и мгновенно сменилась другой: где-то далеко, в тени причудливых затененных зданий, осторожно крались Илэйн и Найнив. Они выслеживали какого-то опасного зверя. Перрин точно знал, что этот зверь опасен, хотя понятия не имел, откуда он это знает. В следующий миг небо вновь потемнело и в нем открылось еще одно «окно». У развилки дорог стоял Мэт. Он подбросил монетку, поймал ее и зашагал в избранном направлении. Неожиданно на его голове появилась широкополая шляпа. Шел он, опираясь вместо посоха на короткое копье с широким искривленным наконечником. Из другого «окна» на Перрина изумленно уставились Эгвейн и какая-то женщина с длинными седыми волосами. А позади них рушилась, рассыпаясь на кирпичи, Белая Башня. Пропало и это видение.

Перрин глубоко вздохнул. С подобными явлениями здесь, в волчьем сне, ему приходилось сталкиваться и раньше. Он полагал, что эти видения имеют какое-то отношение к действительности. Интересно, что сами волки ничего похожего здесь не видели. Морейн как-то высказала предположение, будто волчий сон – это нечто вроде Тел’аран’риода, но растолковать поподробнее наотрез отказалась. Однажды он подслушал, как рассуждали о снах Эгвейн и Илэйн. Но Эгвейн и так слишком много знала о нем и о волках – возможно, не меньше, чем сама Морейн. А кое о чем Перрину не хотелось говорить даже с Эгвейн.