Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

– Простое везение, – пробормотал Абелл, но в голосе его слышалось беспокойство. – Везение, вот и все. Нам повезло, а как же иначе? А ты, паренек, к чему клонишь?

– Он хочет сказать, – произнесла, подъехав поближе, Фэйли, – что на все это должна быть причина. – Ласточка была гораздо выше двуреченских лошадок, и потому девушка смотрела Тэму и Абеллу прямо в глаза. Взгляд ее был тверд. – В Салдэйе мне доводилось видеть, что оставляют после себя троллоки. Они убивают или угоняют людей и животных, жгут и громят все, что не могут утащить с собой. Порой целые селения исчезают с лица земли. И они – троллоки – всегда выискивают слабое место, где могут больше убивать. Мой отец… – Она осеклась, вздохнула и продолжила: – Перрин верно приметил все, на что стоило бы обратить внимание вам. – Девушка посмотрела на него с улыбкой. – Если троллоки не трогают деревню, значит на то есть веская причина.

– Я думал об этом, – негромко сказал Тэм, – но в чем дело, так и не понял. А пока мы не знаем ответа, можно считать это и везением.

– А вдруг это ловушка? – предположила подъехавшая к ним Верин.

Томас по-прежнему держался чуть позади. Ничто не могло укрыться от пристального взгляда его темных глаз. Посматривал он и на небо – не появятся ли вороны.

Верин, почти не задерживаясь, скользнула глазами по Перрину и обратилась к его старшим землякам:

– Вести о непрекращающихся бедах, о набегах троллоков – если, конечно, Чада позволят им просочиться сквозь свои кордоны, – неизбежно привлекут внимание к Двуречью. Андор непременно пошлет солдат, и, подозреваю, гвардейцы королевы Моргейз не придут в восторг, обнаружив, что белоплащников на андорской земле еще больше, чем троллоков.

– Выходит, будет война, – пробормотал Абелл. – То, что творится сейчас, уже само по себе худо, но все-таки это еще не война.

– Может, и так, – согласилась Верин. – Дело идет к тому.

С видом чрезвычайно занятого человека она достала из поясного кошеля ручку со стальным пером, маленькую книжицу в матерчатом переплете, открыла прикрепленную к поясу шкатулочку, где хранила чернильницу и коробочку с песком. Рассеянно вытерев перо о рукав, Айз Седай принялась что-то писать, хотя делать это, сидя в седле, было не слишком удобно. Похоже, она даже не заметила, какое беспокойство вызвали ее слова. Может, и вправду не заметила?

– Война, надо же! – продолжал бормотать себе под нос мастер Коутон.

Фэйли положила ладонь на руку Перрина. Вид у нее был невеселый.

Мастер ал’Тор тоже ворчал. Перрин слышал, что Тэму довелось побывать на войне, хотя и не знал, где именно тот воевал и с кем. Вроде бы в молодости Тэм отправился в дальние края, откуда много лет спустя вернулся с женой и ребенком. С Рандом. Мало кто из двуреченцев вообще покидал родные места, а о том, что такое война, здесь знали только понаслышке – от бродячих торговцев, возчиков да купеческих стражников. Но сам Перрин видел войну – на мысе Томан – и понимал, что Абелл прав: то, что творится сейчас, очень плохо, но настоящая война куда хуже.

А может быть, Верин права и хочет, чтобы он перестал строить догадки. Если троллоки, разоряющие Двуречье, явились сюда в качестве приманки, значит это ловушка для Ранда, и Айз Седай должны бы об этом знать. Но ведь от них нипочем не получишь простого и ясного ответа. Вот в чем проблема с Айз Седай – они могут кормить тебя «если» и «может быть» до тех пор, пока ты не будешь совершенно уверен в сказанном ими, хотя на самом деле они всего лишь высказывали предположение. Ну что ж, в конце концов, если троллоки – или тот, кто их послал; наверное, один из Отрекшихся? – устроили западню для Ранда, то они просчитались. Во-первых, вместо Возрожденного Дракона они заманили в Двуречье простого кузнеца, а во-вторых, и он, Перрин, вовсе не собирается к ним в силки.

Спутники проезжали мимо ферм, расположенных примерно в миле одна от другой. Все они были заброшены, поля заросли сорняками, между распахнутых створок дверей сараев гулял ветер. Только одна из ферм, принадлежавшая Айеллинам – имевшим родню в Эмондовом Лугу, – была сожжена, тут не осталось ничего, кроме печных труб, черными закопченными пальцами торчащими из пепелища. Жители ее погибли и были погребены под грушевыми деревьями за руинами дома. Те немногие, чьи тела удалось найти. Абелл рассказывал об этом неохотно, а Тэм и вовсе ни в какую не соглашался говорить. Видать, не хотели его расстраивать. Он ведь знал, что троллоки пожирают свои жертвы. Перрин рассеянно поглаживал топор, пока Фэйли не взяла его за руку. Похоже, ее эта история огорчила больше всех. Перрин подумал, что она знает о троллоках куда больше, чем кажется.

Айильцы ухитрялись оставаться невидимыми даже на открытом пространстве и показывались, лишь когда сами того хотели. Когда Тэм свернул на восток, Гаул и Девы повернули в том же направлении.

Как мастер Коутон и предсказывал, солнце стояло почти в зените, когда впереди показалась ферма ал’Синов. Других ферм поблизости видно не было, хотя на севере и на востоке поднимались из труб серые дымки. Почему их обитатели, живя так уединенно, еще не оставили свои дома? Ведь если нагрянут троллоки, у людей одна надежда – на белоплащников, если те окажутся поблизости.

До большого хозяйского дома было еще довольно далеко, и Тэм взмахом руки подозвал Гаула и Дев и предложил им подождать, пока остальные заглянут на ферму.

– Обо мне и Абелле болтать не станут, – пояснил он, – а коли увидят вас – пойдут лишние толки.

И впрямь, если местные жители завидят вооруженных до зубов Дев в диковинных нарядах, толков не оберешься, подумал Перрин. Он приметил, что и у каждой из них, и у Гаула на поясе висел кролик, и ума не мог приложить, когда они нашли время охотиться, да еще и опережая всадников. Они даже выглядели менее усталыми, чем лошади.

– Ладно, – сказал Гаул, – я найду местечко, где можно перекусить, и буду наблюдать за вами оттуда.

Он повернулся и умчался прочь. Байн и Чиад обменялись взглядами, затем Чиад пожала плечами, и Девы последовали примеру Гаула.

– А что, разве они не вместе? – спросил отец Мэта, почесывая затылок.

– Это долгая история, – отозвался Перрин. Не объяснять же мастеру Коутону, что между Гаулом и Чиад кровная вражда и лишь водный обет удерживает их от кровопролития. Кстати, надо будет разузнать у Гаула, что такое этот водный обет.

Усадьба ал’Синов была такой же, как и большинство двуреченских ферм, – с тремя высоченными амбарами и пятью сараями для сушки табачного листа. Просторный, обнесенный каменной оградой загон был полон черномордых овец, а в других, поменьше, держали по отдельности пятнистых молочных коров и черных быков. В свинарнике довольно хрюкали свиньи, по двору бегали цыплята, а в большом пруду плавали белые гуси.