Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Эмис и другие Хранительницы угрюмо молчали, обмениваясь суровыми взглядами. Эгвейн и Мэт выглядели одинаково растерянными. Один только Лан, кажется, вовсе ничего не слышал – он был погружен в свои мысли и думал, конечно же, о Морейн.

Ранд испытал странное чувство. Выходит, он видел прошлое глазами своих предков? Что ж, это похоже на правду. С некоторых пор Ранд догадывался, что Тэм ал’Тор не его родной отец. После последней, решающей битвы Айильской войны Тэм нашел на склоне Драконовой горы новорожденного младенца, лежавшего рядом с мертвой матерью. Рядом с Девой Копья. Он, Ранд, поначалу заявил, что в его жилах течет айильская кровь, для того чтобы быть допущенным в Руидин, и лишь сейчас полностью осознал правду: его предки… айильцы.

– Стало быть, ты видел, как начинал строиться Руидин, – промолвил Ранд. – Видел тех двух Айз Седай. Значит, ты слышал, что… одна из них сказала.

«Он уничтожит вас».

– Слышал, – ответил Руарк с видом человека, обреченного на пытку. – Я знаю об этом.

Ранд поспешно сменил тему:

– А что это за договор общей воды?

Руарк удивленно приподнял брови:

– Как, разве ты не знаешь? Впрочем, оно и понятно, ты ведь не вырос на наших преданиях. Так вот, согласно самым древним сказаниям, с самого начала Разлома Мира и до того дня, когда наши предки вступили в Трехкратную землю, только один народ не нападал на нас и позволял нам брать воду на своих землях. Долго мы старались узнать, что это за народ, и велика была наша благодарность, но теперь с этим покончено. Древоубийцы плюнули нам в лицо, и обет мира был нарушен.

– Кайриэнцы, – догадался Ранд. – Ты говорил о Кайриэне, Авендоралдере и о Ламане, срубившем Древо.

– Ламан поплатился жизнью за свое святотатство, – бесцветным голосом сказал Руарк. – С клятвопреступниками теперь все кончено. – Он искоса поглядел на Ранда. – Но некоторые, так же как Куладин, до сих пор считают, что никому, кроме айильцев, доверять нельзя. Отчасти поэтому Куладин так тебя ненавидит. Отчасти. Он не верит, что ты айильской крови, или, во всяком случае, делает вид, что не верит.

Ранд покачал головой. Морейн, бывало, рассказывала ему о хитросплетениях Кружева эпохи, Узора эпохи, сплетаемого Колесом Времени из множества нитей человеческих судеб. Все взаимосвязано и взаимозависимо. Если бы три тысячи лет назад предки кайриэнцев не поделились с Айил водой, Кайриэн не получил бы позволения пользоваться Шелковым путем через Пустыню и отростка Авендесоры в дар как знак особого доверия. А не будь этого дара, Ламан не смог бы срубить в Кайриэне Древо жизни – рубить-то было бы нечего. Не разразилась бы Айильская война. А значит, и он, Ранд, не был бы рожден на склоне Драконовой горы, найден Тэмом и воспитан в Двуречье. И сколько в истории подобных моментов, когда одно-единственное решение так или иначе определяет Узор на тысячи лет вперед? Одно крошечное ответвление может повлечь за собой тысячи и тысячи других, в корне изменяя рисунок Узора эпохи. А он, Ранд, кажется, представляет собой ходячее ответвление, как, возможно, и Перрин с Мэтом. То, что они делают или, наоборот, не делают, посылает рябь по всему Кружеву – на годы, века и эпохи вперед.

Он посмотрел на Мэта. Повесив голову и морщась от боли, тот, прихрамывая и опираясь на копье, с трудом поднимался по склону. «Видать, Творец не подумал как следует, иначе не решил бы возложить судьбу мира на плечи трех деревенских юнцов. Но я не могу сбросить эту ношу. Мне придется нести ее до конца, чего бы это ни стоило».

Они подошли к низеньким палаткам Хранительниц Мудрости, и женщины нырнули внутрь, бормоча что-то насчет воды и прохлады. Мэт, которого буквально втащили в палатку, против обыкновения не артачился, даже не проронил ни слова – ему явно было по-настоящему плохо.

Ранд собрался было войти следом, но тут Страж положил руку ему на плечо:

– Ты видел ее там?

– Нет, Лан. Увы, не видел. Но уж ты мне поверь: кто-кто, а она непременно оттуда выберется.

Лан что-то проворчал и убрал руку.

– Остерегайся Куладина, Ранд, – предупредил он. – Будь начеку. Мне доводилось встречать таких, как он. Его гложет честолюбие, и он пойдет на все, чтобы удовлетворить свои амбиции.

– Аан’аллейн говорит правду, – подтвердил Руарк. – Драконы на твоих руках ничего не будут значить, если ты погибнешь прежде, чем вожди кланов узнают о них. Я позабочусь о том, чтобы, пока мы не доберемся до Холодных Скал, рядом с тобой всегда находилось несколько воинов Джиндо. Но Куладин может задумать недоброе, даже зная об этом, и Шайдо последуют за ним. А может быть, и не они одни. Пророчество Руидина гласит, что ты будешь взращен теми, кто не нашей крови, так что, возможно, не один только Куладин сочтет тебя всего-навсего чужаком-мокроземцем.

– Я постараюсь не поворачиваться спиной, – сухо отозвался Ранд. В легендах и преданиях люди всегда встречали исполнение пророчеств с благоговением и восторгом, но в реальной жизни, похоже, все обстояло несколько иначе.

Когда они все-таки забрались в палатку, Мэт, успевший уже сбросить кафтан и рубаху, сидел на украшенной золотыми кистями красной подушке. Женщина в белом одеянии с капюшоном как раз закончила смывать кровь с его лица и принялась очищать раны на груди. Эмис, зажав между коленями каменную ступку, растирала в ней пестиком какое-то снадобье, тогда как Бэйр и Сеана склонились над горшком, где в кипящей воде заваривались травы.

При виде Руарка и Лана Мелэйн скривилась и взглянула на Ранда холодными зелеными глазами.

– Обнажись до пояса, – отрывисто сказала она. – Раны на голове не кажутся мне слишком опасными, но выглядишь ты худо. Дай-ка взглянуть, что это тебя так скрутило.

Она ударила в маленький гонг, и в палатку нырнула еще одна одетая в белое женщина. Она несла серебряный таз, а через руку у нее было перекинуто несколько лоскутков материи.

Ранд опустился на подушку, изо всех сил стараясь держаться прямо.

– Не стоит беспокоиться, – пробормотал он.

Женщина в белом грациозно опустилась на колени, намочив тряпицу, выжала ее над тазом и, хотя Ранд и попытался возразить, принялась обтирать ему лицо. Юноше стало интересно, кто она такая. По виду она вроде айильской крови, но держится совсем не так, как принято у здешних. В ее серых глазах застыла какая-то особая вызывающая покорность.

– Это старая рана, – объяснила Эгвейн, обращаясь к Мелэйн. – Морейн так и не смогла до конца ее Исцелить.

Девушка бросила на Ранда многозначительный взгляд, давая молодому человеку понять, что ему не мешало бы из простой вежливости рассказать побольше, но по взглядам, которыми обменялись Хранительницы, он понял, что и сказанного более чем достаточно. Они явно были озадачены, узнав, что его рана не поддается искусству Айз Седай. Морейн как будто знала о Ранде больше, чем он сам, и потому с ней ему приходилось непросто. Может быть, с Хранительницами, для которых он загадка, будет полегче?