Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Из всех знакомых женщин лишь Мин никогда не морочила ему голову. Но она далеко отсюда – в Башне. Вот и хорошо; по крайней мере, там ей ничего плохого не грозит. Но сам он твердо решил держаться подальше от этого места. Порой у Ранда мелькала мысль, что жизнь была бы куда как проще, если бы он мог напрочь позабыть обо всех женщинах. А то теперь и Авиенда стала наведываться в его сны, словно Мин с Илэйн недостаточно. Женщины вызывают слишком много чувств, а ему нужна ясная голова. Ясная и холодная.

Он поймал себя на том, что опять смотрит на маняще улыбающуюся Изендре. «Иметь с ними дело опасно. Я должен быть холоден и тверд, как стальной клинок. Отточенный стальной клинок».

Прошло одиннадцать дней и ночей, не принесших ничего нового. Днем и ночью все та же пустыня, потрескавшаяся глина, причудливые нагромождения камней, скальные шпили с плоскими верхушками и хаотичные скопища горных утесов. Палящая жара, иссушающие ветры днем и пронизывающий до костей холод ночью. Редкая, чахлая растительность – все больше шипы и колючки, к которым лучше не прикасаться: потом замучаешься чесаться. Некоторые из этих растений, по словам Авиенды, были вдобавок и ядовиты, причем таковых оказалось гораздо больше, чем съедобных. Тщательно укрытые родники попадались крайне редко, но Авиенда знала растения, которые можно было жевать ради их кисловатого сока. Показала она и другие растения: если вырыть рядом глубокую яму, то она будет медленно заполняться водой, которой хватит, чтобы спасти от смерти одного-двух человек.

Однажды ночью двух вьючных лошадей Шайдо растерзали львы. Их отогнали от добычи, и хищники со злобным рычанием скрылись в расщелине. Вечером четвертого дня, когда разбивали лагерь, один возница наступил на маленькую коричневую змейку. Авиенда потом сказала, что ее называют двухшажкой. Змея вполне оправдывала это название. Малый завопил и бросился бежать к фургонам, но, сделав всего два шага, повалился ничком. Он был мертв – поспешившая на помощь Морейн не успела даже слезть с лошади. Потом Авиенда долго перечисляла здешних ядовитых змей, пауков и ящериц. Ядовитых ящериц! Однажды айилка нашла одну и показала ему – толстенную чешуйчатую тварь в два фута длиной, с желтыми полосками на бронзовом теле. Авиенда походя придавила ее ногой в мягкой обувке, а потом вонзила нож в широкую, плоскую голову и подняла ящерицу вверх, чтобы Ранд мог рассмотреть сочившуюся из ее острозубой пасти маслянистую жидкость.

– Это гара , – пояснила девушка. – Она запросто может прокусить сапог, а ее укус убьет и быка. Но она не очень-то опасна. Неповоротлива, а потому бояться ее нечего – разве что кто сдуру на нее наступит.

Как только Авиенда резким взмахом ножа отбросила ящерицу в сторону, ее бронзовое, в желтоватую полоску тело слилось с иссохшей землей. Ну да, попробуй тут не наступи, когда эту тварь и в двух шагах не видно.

Морейн делила свое внимание между Рандом и Хранительницами Мудрости, не прекращая попыток свойственными Айз Седай окольными путями выведать у Ранда его планы.

– Колесо плетет так, как угодно Колесу, – сказала она в то самое утро. Сказала спокойно и невозмутимо, но ее темные глаза горели. – Однако глупец может запутаться в нитях Узора. Берегись, а то, не ровен час, сплетешь петлю для собственной шеи. – Морейн теперь носила очень светлый плащ, почти такой же белый, как одеяния у гай’шайн, только блестевший под солнцем, а голову под широким капюшоном она повязывала сложенным белоснежным шарфом.

– Я не сплетаю никаких петель, – рассмеялся Ранд, и она, повернув Алдиб так резко, что чуть не сбила с ног Авиенду, галопом поскакала обратно к Хранительницам.

– Глупо спорить с Айз Седай, – пробормотала Авиенда, потирая плечо. – Как и гневить их. Вот уж не думала, что ты такой дуралей.

– Какой я дуралей, это мы еще посмотрим, – отозвался Ранд, но желание смеяться у него пропало. Порой приходится рисковать, а уж глупо это или нет – время покажет. – Мы еще посмотрим.

Эгвейн почитай что не отходила от Хранительниц, причем порой сажала то одну, то другую из них себе за спину, на свою серую кобылу. Похоже, все Хранительницы принимали ее за настоящую Айз Седай, как раньше тайренцы, хотя относились к ней совсем не так, как в Тире. Порой они о чем-то с ней спорили и кричали на нее чуть ли не как на Авиенду – Ранд слышал их за сотню шагов. С Авиендой они обращались почти таким же образом, хотя, похоже, с нею они не спорили, а только, чуть что, грозили ей наказанием. Зато уж с Морейн Хранительницы вели особенно жаркие дискуссии, и больше всех усердствовала золотоволосая Мелэйн.

На десятое утро Эгвейн наконец избавилась от своих кос. Хотя – вот ведь странность – поступила она так после долгого разговора с Хранительницами, причем все это время Эгвейн слушала их, склонив голову, что совсем на нее не походило. Не знай он ее лучше, Ранд решил бы, что эта покорная поза была попыткой продемонстрировать смиренность, но такое слово можно было применить к Эгвейн разве что сравнивая ее с Найнив. Ну еще и с Морейн. За то время, что длился разговор Хранительниц и Эгвейн, гай’шайн успели собрать и сложить палатки, а Ранд – оседлать Джиди’ина. Вдруг девушка радостно захлопала в ладоши, обняла по очереди всех Хранительниц, а потом принялась торопливо расплетать косы.

Когда Ранд спросил Авиенду, что там происходит, она кисло усмехнулась:

– Они решили, что она, видишь ли, выросла… – Тут же спохватившись, девушка сложила руки на груди и холодно добавила: – А вообще-то, это дело Хранительниц Мудрости, Ранд ал’Тор. Спроси у них, что да зачем, но будь готов услышать, что это не твое дело.

Эгвейн выросла? Куда ей расти-то? Может, волосы у нее отросли? Чушь какая-то.

Больше Авиенда на эту тему даже и не заикалась. Вместо того она наскребла со скалы серого лишайника и рассказала, что он помогает заживлять раны. Она быстро усваивала повадки Хранительниц, что Ранду вовсе не нравилось. Сами же Хранительницы внешне не проявляли к нему особого интереса; впрочем, у них и нужды в этом не было. Авиенда постоянно отиралась возле него – можно сказать, на плече сидела, так что наверняка все им пересказывала.

Остальные Айил – во всяком случае Джиндо – держались с каждым днем все менее отстраненно и настороженно. Видимо, привыкли к нему, да и не знали, что сулит им присутствие Того-Кто-Приходит-с-Рассветом. Но более-менее долгие разговоры вела с ним только Авиенда. Правда, каждый вечер Лан приходил упражняться с юношей на мечах, а Руарк учил его искусству владения копьем и диковинным айильским способам вести бой руками и ногами. Впрочем, этими приемами немного владел и Страж, а потому порой они практиковались втроем. Остальные предпочитали держаться от Ранда подальше – особенно возницы, прознавшие, что он Возрожденный Дракон и способен направлять Силу. Когда Ранд случайно поймал взгляд одного из этих молодчиков, у того сразу стало такое лицо, будто ему привиделся сам Темный. Правда, ни Кадир, ни менестрель, кажется, так не смотрели.