Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Почти каждое утро торговец, который казался еще смуглее из-за обмотанного вокруг головы и свисавшего сзади на шею длинного белого шарфа, подъезжал к Ранду верхом на одном из мулов, выпряженных из сожженного троллоками фургона. Держался он вежливо и почтительно, но из-за холодных немигающих глаз его крючковатый нос казался орлиным клювом.

– Милорд Дракон, – начал Кадир тем утром после нападения троллоков. Он вытер с лица пот неизменным платком и, поерзав на старом потертом седле, которое невесть где раздобыл для своего мула, спросил: – Могу я вас так называть?

На юге еще виднелись едва различимые обгорелые остовы трех фургонов. Там же полегли двое возниц Кадира и множество айильцев. Туши троллоков отволокли подальше от лагеря и бросили без погребения – о них позаботятся местные пожиратели падали, похожие то ли на мелких волков с большими ушами, то ли на крупных лисиц, и грифы; несколько стервятников еще кружило над местом схватки, словно бы страшась опуститься на землю и присоединиться к остальным.

– Называй как хочешь, – отозвался Ранд.

– Милорд Дракон… Я все думаю о том, что вы сказали вчера… – Кадир огляделся по сторонам, словно боясь, что его подслушают, хотя Авиенда ушла к Хранительницам, а его фургоны находились шагах в пятидесяти. Кадир все равно понизил голос до шепота и нервно отер лицо. Правда, глаза его оставались холодными. – Вы говорили, что знание мостит дорогу к величию. Это верно.

Ранд довольно долго смотрел на него, потом с непроницаемым лицом спокойно сказал:

– Это ты говорил, а не я.

– Может, и я, но ведь это все равно верно. Не так ли, милорд Дракон?

Ранд кивнул, и торговец продолжал:

– Однако знание может таить в себе угрозу. Отдавать опаснее, чем получать. Человек, продающий важные сведения, должен получить не только хорошую цену, но и гарантии безопасности от… нежелательных последствий. Вы согласны?

– А что, Кадир, есть сведения, которые ты хотел бы… продать?

Кряжистый купец нахмурился, поглядывая в сторону своего каравана. Из фургона, несмотря на усиливающуюся жару, спустилась поразмяться одетая во все белое, в белой шали и с белым костяным гребнем в черных волосах Кейлли. Она то и дело посматривала на ехавших вместе двух мужчин, но выражения ее лица на таком расстоянии было не разглядеть. Ранд подивился тому, что столь грузная особа движется так легко и проворно. Из первого фургона вылезла Изендре и уселась на козлы рядом с возницей. Она, опираясь рукой на угол белого фургона, который качало и кренило на ухабах, тоже смотрела на Ранда и купца – даже более откровенно, чем Кейлли.

– Эта женщина меня со свету сживет, – пробормотал Кадир. – Быть может, если вам будет угодно, милорд Дракон, мы поговорим в другой раз?

Купец торопливо направил мула к возглавлявшему караван фургону, то и дело подгоняя животное, и с поразительной ловкостью перескочил с седла на козлы, а поводья привязал к вбитому в стенку фургона железному кольцу. Затем и он, и Изендре скрылись внутри и больше не появлялись, пока караван не остановился на ночь.

На следующий день, да и в другие дни Кадир не раз подъезжал к Ранду, улучив момент, когда тот оставался один, и намекал на некие ценные сведения, которые мог бы продать по сходной цене, если будет уверен в своей безопасности. Как-то он сказал, что в обмен на знание можно простить даже самое страшное преступление – убийство, предательство, вообще любое злодеяние, – и заметно огорчился, когда Ранд не согласился с ним. Чего бы Кадир ни добивался, ему явно хотелось оградить себя от возможных неприятностей за то, что мог бы совершить.

– Не знаю, нужны ли мне вообще твои сведения, – не раз говорил Ранд, – но, если даже нужны, остается вопрос о цене. Не всякую цену я захочу платить.

Натаэль тоже отвел Ранда в сторону в тот первый вечер, после того как разожгли костры и между низких палаток потянуло жарким. Менестрель, как и Кадир, тоже изрядно нервничал.

– Я много размышлял о вас, – сказал он, склонив голову набок. – Нужно обладать великим талантом, дабы поведать историю Дракона Возрожденного, Того-Кто-Приходит-с-Рассветом. Того, о ком возвещает несчетное множество пророчеств разных эпох. – Он плотнее запахнул плащ – разноцветные заплаты плясали на ветру. Сумерки в Пустыне коротки, а вместе с ночью быстро приходит и холод. – Что вы чувствуете, думая о грядущей участи? Мне нужно это знать, ибо я хочу сложить поэму.

– Что чувствую? – Ранд окинул взглядом палатки Джиндо. Скольким из них суждено погибнуть, прежде чем придет его час? – Усталость. Я очень устал.

– Не очень-то героическое чувство, – пробормотал Натаэль. – Однако вполне понятное при такой судьбе. Мир держится на ваших плечах, и в то же время многое и многие готовы убить вас при первой возможности, тогда как другие, по своей глупости, надеются, что вы проложите им дорогу к могуществу, власти и славе.

– А ты, Натаэль? Чего добиваешься ты?

– Я? Я – простой менестрель. – Будто в подтверждение своих слов, он откинул край плаща. – Я ни за что не хотел бы поменяться с вами местами. Ведь у вас впереди безумие и смерть. «Кровь его на скалах Шайол Гул» – так ведь сказано в Кариатонском цикле, в пророчестве о Драконе? Вам предстоит погибнуть ради спасения глупцов, которые вздохнут с облегчением, услышав о вашей кончине. Нет, это не по мне.

– Ранд, – произнесла неожиданно выступившая из сгустившейся тьмы Эгвейн. Она куталась в светлый плащ, капюшон был надвинут на лоб. – Мы пришли узнать, как ты себя чувствуешь после Исцеления и целого дня, проведенного на такой жаре.

С ней были и Морейн, чье лицо оставлял в тени глубокий капюшон белого плаща, и Бэйр, и Эмис, и Мелэйн, и Сеана, чьи головы были обмотаны темными шалями. Все они смотрели на него, и взгляды их были спокойны и холодны, как ночь. Даже взгляд Эгвейн. Она еще не приобрела лишенных возраста черт, но ее глаза уже были глазами Айз Седай.

Авиенду, державшуюся позади, он поначалу и не заметил, а когда увидел, ему показалось, что в ее глазах промелькнуло сочувствие. Но если и промелькнуло, то исчезло тотчас, как только она поймала его взгляд. А скорее всего, это ему просто почудилось. Он ведь так устал!

– Поговорим в другой раз, – сказал Натаэль, обращаясь к Ранду, но при этом искоса, в своей странной манере, глядя на женщин. – Как-нибудь в другой раз. – Слегка поклонившись, он зашагал прочь.

– Тебя пугает твое будущее, Ранд? – негромко спросила Морейн, когда менестрель ушел. – Но ведь пророчества цветисты и невнятны. Их можно толковать по-разному.

– Колесо плетет так, как угодно Колесу, – отозвался Ранд. – Я сделаю то, что должен. Помните об этом, Морейн. Сделаю, что должен.

Похоже, ее это удовлетворило. Хотя разве по лицу Айз Седай что-нибудь увидишь? Возможно, она не удовлетворилась бы, даже узнав все.