Роберт Джордан - Восходящая Тень [litres]

Наконец Губитель осторожно выглянул из-за толстого ствола дуба – слева, шагах в тридцати. Вокруг могучего дерева под раскидистой кроной не было подлеска, лишь виднелось несколько грибов, да редкая поросль пробивалась сквозь слой прелых дубовых листьев. Немного поколебавшись, Губитель легко и бесшумно вышел на открытое пространство, – чтобы скрыться в зарослях, ему надо было преодолеть всего пару десятков футов.

В один миг Перрин натянул лук и пустил стрелу, однако и это стремительное движение не укрылось от воронов. Птицы закричали еще громче. Предупрежденный, Губитель резко повернулся, чтобы оглядеться, и поэтому стрела Перрина не попала ему прямо в сердце. Но в грудь она все-таки угодила. Губитель взвыл, вцепившись руками в древко, а вороны остервенело, так что дождем посыпались черные перья, забили крыльями. Потом Губитель начал терять очертания и через несколько мгновений будто растворился в воздухе. Истаял даже его крик, без следа пропали и вороны. Стрела Перрина, пронзившая Губителя, упала на землю.

Лишь наложив вторую стрелу и наполовину натянув лук, Перрин позволил себе вздохнуть. Вот, оказывается, как здесь умирают – просто тают и исчезают.

– Во всяком случае, я его прикончил, – пробормотал Перрин.

Он явился в волчий сон не ради Губителя, но раз уж так вышло, может, оно и к лучшему. Волкам теперь будет спокойней, да, пожалуй, не только волкам.

Перрин сделал шаг из сна и…

…проснулся. Он лежал навзничь, уставившись в потолок. Взмокшая от пота рубаха прилипла к телу. В окошко слабо светила луна. Откуда-то с улицы доносилась веселая мелодия – не иначе как Лудильщики играли на скрипках. Сражаться они отказывались наотрез, но, поддерживая настроение, по-своему помогали защитникам Эмондова Луга.

В полумраке Перрин медленно сел на постели, натянул сапоги. Непременно, непременно надо добиться того, что он задумал. Того, что нужно сделать, чтобы Фэйли… Но как? Придется придумать какую-нибудь хитрость. По правде сказать, Перрин не мог припомнить случая, когда ему удавалась хоть какая-нибудь хитрость, но сейчас деваться некуда. Он встал и потопал ногами.

Неожиданно снаружи раздались крики и послышался удаляющийся стук копыт. Перрин бросился к окну, поднял откидную раму и выглянул на улицу. Внизу толпились Спутники.

– Что случилось?

Три десятка лиц вскинулись вверх.

– Лорд Перрин, – прокричал Бан ал’Син, – это лорд Люк сломя голову ускакал неведомо куда. Он чуть не стоптал Вила с Теллом и, сдается мне, даже этого не заметил. Коня пришпоривал вовсю, а сам сгорбился в седле, словно раненый.

Перрин подергал свою бородку. Люк ранен? Но ведь раньше он точно не был ранен… Люк… и Губитель? Невозможно! Темноволосый Губитель, похожий на Лана, как родной брат, и Люк с его золотисто-рыжей шевелюрой? Трудно сыскать двух других менее похожих друг на друга людей. Так-то оно так, но… Этот холодный запах. Нет, Губитель и Люк пахли по-разному, но запах обоих был холодный и какой-то… неестественный. Перрин услышал, как с дороги откатывали фургоны, как что-то кричат у караулов. Теперь, даже если Бан со Спутниками пустятся вдогонку, Люка им не настигнуть. Он уже во весь опор мчится на юг по Старому тракту.

– Бан! – позвал Перрин. – Ежели этот Люк снова объявится, его надо взять под стражу, и… Не называй меня так, я же тебя просил! – Он со стуком закрыл окно.

Люк и Губитель. Губитель и Люк. Как могут они оказаться одним человеком? Такого быть не может. Но с другой стороны, меньше двух лет назад Перрин не верил в существование троллоков и Исчезающих. Ладно, сказал он себе, чего сейчас об этом гадать? Будет время разобраться, если удастся его сцапать, а сейчас надо подумать о Сторожевом Холме, о Дивен Райде и о… Кое-кого еще можно спасти. Не все в Двуречье обречены.

Уже направившись в общий зал, Перрин задержался на верху лестницы. Сидевший на самой нижней ступеньке Айрам, завидя его, тут же поднялся, готовый следовать за ним куда угодно. Гаул лежал, растянувшись на соломенном тюфяке, возле камина и, судя по всему, спал. Левое бедро айильца было туго перебинтовано. Фэйли и обе Девы сидели, скрестив ноги, неподалеку от Гаула и тихонько переговаривались. Другой тюфяк, куда больше Гаулова, лежал в дальнем углу, но был пуст. Лойал сидел на скамье, вытянув ноги, и что-то сосредоточенно строчил в тетради при свете свечи. Вне всякого сомнения, описывал все, что приключилось по дороге к Путевым Вратам и обратно, и – зная огира, это можно было утверждать наверняка – приписывал все заслуги одному Гаулу. Похоже, то, что делал он сам, Лойал вовсе не считал заслуживающим внимания. Больше в общем зале никого не было.

На улице по-прежнему играли скрипки. Перрину показалось, что он узнал мелодию песни «Моя любовь – дикая роза».

Приметив спускающегося по лестнице Перрина, Фэйли грациозно поднялась. Айрам, напротив, понял, что Перрин направляется не к выходу, и вернулся на свое место под лестницей.

– У тебя вся рубаха промокла, – с укором заметила Фэйли. – Все-таки в ней спал? Не удивлюсь, если и в сапогах! А вскочил-то зачем? И часу не прошло, как я от тебя ушла. А ну отправляйся обратно, пока не свалился.

– Ты видела, как уезжал Люк? – спросил Перрин.

Фэйли поджала губы, но он сделал вид, что не заметил этого. Такое порой срабатывало, а вот когда он начинал с ней спорить, то зачастую оставался в дураках.

– Видела, – помолчав, ответила девушка. – Промчался как ошпаренный и вылетел через кухню пару минут назад. – Судя по тону, ей не терпелось продолжить разговор о том, чтобы Перрин отправился в постель.

– А тебе не показалось, что он… ранен?

– Может быть. Он вроде шатался и что-то прижимал к груди под кафтаном. Возможно, повязку. И госпожу Конгар – она как раз на кухне была – чуть с ног не сшиб. А ты откуда знаешь?

– Приснилось, – коротко ответил Перрин.

В раскосых глазах Фэйли зажегся опасный огонек, но Перрин не проронил больше ни слова. Она знала о волчьем сне, но нечего было и думать, что он примется рассказывать ей все здесь, где могут услышать Байн и Чиад, не говоря уж об Айраме. И о Лойале – правда, тот, скорее всего, не заметит, даже если в комнату загонят отару овец, – так поглощен своей писаниной.

– А как Гаул?

– Госпожа Конгар перевязала его и дала снотворного. Поутру Айз Седай осмотрят его рану и Исцелят, если сочтут тяжелой.

– Присядь-ка, Фэйли. У меня к тебе серьезная просьба.

Девушка недоверчиво посмотрела на Перрина, но за стол села. Он уселся напротив и склонился к ней, облокотившись на стол и стараясь, чтобы его голос звучал доверительно и серьезно. Но без нетерпения. Нельзя, что он торопится спровадить ее отсюда.

– Фэйли, мне нужно, чтобы ты отвезла послание в Кэймлин. Кстати, по дороге можешь заехать в Сторожевой Холм, рассказать, как у нас дела. По-моему, им лучше бы укрыться за Тареном, там безопаснее. – Последнее он сказал будто походя, словно это только что пришло ему в голову. – Но главное, я хочу, чтобы ты попросила королеву Моргейз послать нам на помощь отряд королевской гвардии. Дело, конечно, опасное, но Байн и Чиад помогут тебе добраться до Таренского Перевоза, а тамошний паром цел.