Глен Кук - Крепость во тьме [книги 1, 2, 9] [сборник litres с оптимизированными иллюстрациями]

Спустившись, Сеиф направился к Гаруну, волоча ногу и прижимая к груди дрожащую от усилий руку со скрюченными пальцами. Голова его склонилась набок, из уголка рта стекала струйка слюны.

Ничем не выказывая отвращения, Гарун обнял юношу:

– Как дела, Сеиф?

– Ну? – рявкнула старуха. – Ты собираешься с ней увидеться или нет? Впрочем, ты удачно выбрал время.

Гарун отпустил Сеифа.

– Да, пожалуй. Собственно, за этим я и пришел.

– Давно пора. Что ты за мужчина? Прошел почти год.

– У меня хватает хлопот. Где она? Прячется?

– Я же сказала – спит. Иди к ней, дурачок.

Юноша что-то сказал, но Гарун не разобрал слов.

– А ты держи язык за зубами, Сеиф. Пусть сам узнает. В конце концов, это его вина.

– Узнаю что?

– Она в любом случае к тебе не выйдет. Так что ступай.

Склонившись перед ее мудростью, Гарун пробрался сквозь занавески, разделявшие хижину. Девушка лежала на спине на грубой кровати, которую с таким трудом соорудили они с Сеифом. Она спала, улыбаясь и закинув левую руку за голову, – прекрасная и беззащитная. Правой рукой она придерживала у груди месячного младенца и выглядела весьма безмятежно.

– Будь я проклят, – прошептал Гарун. Присев, он уставился на малыша. – Будь я проклят. Девочка или мальчик, Фатима?

– Сын, повелитель. Наследник. Она назвала его Мегелин Мика.

– Как прекрасно. Как мудро. Идеальнее некуда. – Протянув руку, он коснулся щеки девушки. – Милая?

Она открыла глаза и улыбнулась.

Они уже спустились с гор и приближались к пустыне. В тени деревьев лишь изредка встречались островки снега.

– Повелитель? – тихо спросил Белул.

– Да?

– Что случилось?

– Ты о чем? Не понимаю.

– Ты изменился. Когда ты вернулся, стал совсем другим – более собранным, я бы сказал, даже повзрослевшим.

– Понятно.

Белул подождал, не скажет ли Гарун что-либо еще, и наконец спросил:

– Могу я узнать?

– Нет. Прости, мой старый друг. Может, как-нибудь потом.

– Как пожелаешь, повелитель.

«Я и в самом деле изменился», – подумал Гарун. После того как у него родился сын, мир стал выглядеть иначе. Теперь он несколько больше заботился о собственной безопасности и три дня размышлял, не отменить ли вообще поход.

– Повелитель, – позвал эль-Сенусси из головы колонны, – мы на месте.

Гарун окинул взглядом склоны гор и каньон, но не увидел ничего необычного:

– Пора, Белул. Он выберет либо один путь, либо другой. Приготовься.

– Вон там, повелитель, – показал Белул. – Дым.

– Вижу.

Шадек вел их по крутой тропе. Гарун смотрел ему в спину, пытаясь догадаться, о чем тот думает. В любом случае, каковы бы ни были намерения Шадека, он понимал одно: когда он приведет в лагерь Сиди своего короля и Белула под видом простых солдат, передумывать будет уже поздно.

Если только он не доставлял их прямиком в руки врага.

Гарун напрягся – подобная мысль прежде не приходила ему в голову. Эль-Сенусси вскинул руку, давая знак остановиться. Гарун коснулся пальцами рукояти меча. Шадек подошел к ним:

– Повелитель, нам будет непросто. Я не знаю, что они замышляют. Возможно, это ловушка.

– Возможно. Возьми пару человек и выясни. Я подожду здесь.

– Как прикажешь, повелитель.

Эль-Сенусси выбрал двоих солдат, и они скрылись среди деревьев, откуда поднимался дым. Гарун и Белул ждали, положив мечи на колени. Остальные спешились.

Эль-Сенусси вернулся два часа спустя, поднявшись к ним, вместо того чтобы подать сигнал снизу.

– Мне кажется, мы можем на него рассчитывать, повелитель, – прошептал Белул.

– Посмотрим.

– Похоже, они играют честно, повелитель, – сообщил эль-Сенусси. – Их всего десятеро и сам Сиди.

– Тогда идем. Если они дернутся – постарайся, чтобы он умер первым.

– Можешь не сомневаться, повелитель. Слушайте все! Мы спускаемся. И я вырежу сердце каждому, кто по забывчивости выдаст нашего повелителя. Он – всего лишь солдат по имени Абу бин Кахед.

Они спустились по тропе. Стуча копытами, въехали в лагерь подозрительно наблюдавшего за ними Сиди. «Вряд ли это будет легкий союз», – подумал Гарун.

Лицо ожидавшего их сына Эль-Мюрида походило на каменную маску. Он даже не попытался их приветствовать. Война воистину забирает молодых, понял Гарун. Юноша напоминал жестокого скупого старика.

На следующее утро они выехали в Аль-Ремиш. Эль-Мюрид покончил с затворничеством и следил за каждым. У крадущихся в ночи харишей стало больше работы, чем когда-либо прежде. Сиди не хотелось, чтобы его затянувшаяся отлучка вызвала ненужные вопросы.

В пути обе группы не общались, не доверяя друг другу. Гарун и Белул играли роль обычных солдат, по очереди готовя еду, чистя лошадей и стоя на страже. Люди Сиди не обращали на них внимания, а солдаты Шадека, которых тот выбрал из числа хитрых и бдительных ветеранов, не оказывали им особого уважения.

Теплым зимним полднем Гарун снова увидел священный город, город его мечты, город королей Хаммад-аль-Накира. Ему с трудом удалось скрыть охватившие его чувства. Огромная котловина теперь выглядела совсем иначе. Там, где когда-то разбивали лагерь паломники во время Дишархуна, теперь плескалось широкое неглубокое озеро. Храмы и город стояли на острове, к которому вели шаткие деревянные мостки. Старые руины расчистили и на их месте возвели новые здания. Некоторые еще строились, включая гигантские сооружения, достойные столицы новой империи. Возле деревянных мостков виднелись каменные опоры постоянного моста.

Склоны котловины покрывала зеленая трава, на которой паслись верблюды, козы, лошади и коровы. По четырем сторонам света небольшие участки были огорожены заборами из обломков снесенных руин. На каждом росли прямые как стрела ряды саженцев деревьев. Со склонов из оросительного канала с журчанием стекала живительная влага. Гарун мог лишь догадываться, откуда берется вода.

Он переглянулся с Белулом.

– Здесь все основательно изменилось, – обратился Шадек к Сиди.

– Всего лишь глупое увлечение старого дурака, – ответил юноша. – Озеленение пустыни. Пустая трата денег и сил.

– Мне кажется, это достойная цель, господин.

Сиди жестко посмотрел на Шадека:

– Возможно. Но на нее уйдут труд и богатства десятка поколений, генерал.

Гарун знал цифры – Мегелин поделился когда-то, готовя предложения для его отца. Ему показалось, будто Сиди лишь повторяет сказанное кем-то другим, – слишком уж заученно прозвучала фраза. Какие низменные кукловоды забивали ему голову презрением к мечтам отца? И коварными планами убийства?

Наверняка Сиди верил, что сам принимает решение и руководствуется собственными амбициями. Бедный наивный мальчик… Сиди был бездушной марионеткой, но не знал об этом. Долго ли он проживет после того, как манипулировавшие им злодеи расправятся с Эль-Мюридом? Скорее всего, до первой же попытке воспротивиться их воле.