Глен Кук - Крепость во тьме [книги 1, 2, 9] [сборник litres с оптимизированными иллюстрациями]

Пока он наслаждался привилегиями, которые давала власть, враги все глубже вонзали когти в ее орудия. Если бы Сиди попытался отстоять свои права, он тут же оказался бы в полном одиночестве. Стали бы Непобедимые поддерживать убийцу их пророка? Убийцу собственного отца? Никогда.

Гарун вдруг понял, что с радостью увидел бы, как Сиди угодит в алчную пасть судьбы, – настолько неприятное тот произвел на него впечатление.

Когда они ехали по шатким мосткам, Гарун взглянул на воду, в которой плавали крупные рыбы, и пожалел, что Эль-Мюрид – не в числе лояльных подданных.

Они проехали по улицам Аль-Ремиша, которые нелегко было узнать, но тяжело забыть. Вон там он свалил с лошади Ученика, когда ему самому было шесть лет. Вон там умер дядя Фуад. А за той стеной приняли бой отец, брат Али и король Абуд.

– Повелитель! – тихо предостерег Белул. – Осторожнее. Твои воспоминания тебя выдают.

Гарун подавил охватившие его чувства, превратившись в такого же зеваку, как и спутники. Увиденное ему совсем не нравилось – слишком много было вокруг белых одежд. Он понял, что выбираться отсюда будет непросто.

Сиди привел их в конюшню своего сторонника, велев эль-Сенусси ждать, пока его не позовут, и не выпускать людей на улицы. Они перебрались на чердак над конюшней.

– Не очень-то похоже на гнездо тайных убийц, – пробормотал Гарун.

Эль-Сенусси приложил палец к губам:

– В этом городе у стен есть уши. Слишком много интриг случилось за время затворничества Ученика.

– Когда начнем действовать? – спросил Белул.

– Ему нужно время, чтобы подготовиться, – пожал плечами Шадек. – Он хочет обеспечить себе железное алиби. И вероятно, он попытается устроить так, чтобы с нами что-нибудь случилось, независимо от результата. Мы слишком опасные свидетели. Возможно, он провозится месяц.

– Главное – веди себя подобострастнее, Шадек, – сказал Гарун. – Старайся его обольстить. Если потребуется – стань первым подхалимом пустыни. Но он должен поверить, что полностью нас завербовал и может не бояться.

– Именно таков мой план, повелитель. – Эль-Сенусси напоминал художника, наблюдающего, как любовно созданное им произведение искусства переделывает кто-то другой. – Я настолько вотрусь к нему в доверие, что, когда настанет день, он сам придет, чтобы мне об этом рассказать. Мы прикончим щенка, а затем вцепимся в глотку папаше. Надеюсь, ты это одобряешь, повелитель?

– Прости, Шадек, но меня слишком многое тревожит. Как насчет бегства? Если за нами погонятся, тот мост может доставить немало хлопот.

– Это непредвиденное осложнение, повелитель.

Гарун дал ему имя и адрес некоего человека, после чего велел привести его на чердак.

Прошло девять недель, и каждую их минуту Гарун и Белул провели в конюшне.

– Я схожу с ума, – простонал Гарун. – Скорее Ученик умрет от старости, прежде чем мы что-то предпримем.

Белул собрался ответить, но ему помешал шум внизу. Шадек что-то прорычал, и все забрались в укрытие.

– Сиди идет, – прошептал Белул.

– Очередная ложная тревога, – предположил Гарун. – Проверяет нас.

Парень навещал их раз в неделю, каждый раз становясь все смелее. Сейчас его сопровождали лишь двое телохранителей. Шадек встретил его внизу.

Остальные наблюдали за ними из тени. Сиди и эль-Сенусси о чем-то негромко заговорили. Шадек, похоже, все больше раздражался, Сиди был сбит с толку. Собственно, так происходило каждый раз.

Шадек ожесточенно размахивал руками. На середине фразы он вдруг что-то проворчал и принялся ковыряться мизинцем в ухе, а затем рухнул как подкошенный. Полетели стрелы. Сиди и его телохранители заплясали в смертельном танце, словно пьяные. Шадек скользнул в сторону, и его солдаты выскочили из тени, добивая жертв.

– Быстро и без шума, – сказал Гарун Белулу. – Лучшего и желать нельзя.

Спустившись, он присоединился к эль-Сенусси, который стряхивал с себя землю и солому.

– Запихните их под кучу сена, – приказал Шадек. – А вы оседлайте лошадей. – Он повернулся к Гаруну. – Повелитель, через час нас ждут в Храмах.

– В качестве кого?

– Делегации торговцев солью, с прошением о компенсации. Ученик неравнодушен к торговле. Предполагается, что мы должны устроить скандал по поводу чиновников, заправляющих даймиельскими соляными разработками. Сиди сказал, что у отца это любимая мозоль.

– Что ж, неплохо. Что угодно, лишь бы проскользнуть мимо Непобедимых.

Гарун потрогал большим пальцем кинжал. Все проверили спрятанные под одеждой клинки – более очевидное оружие им предстояло сдать, прежде чем предстать перед Учеником.

– Говорить буду я, – вызвался Шадек. – Я немного разбираюсь в торговле солью. Когда потребуется – снова почешу ухо.

Все побледнели, нервничая, – лишь солдат, которому Шадек поручил заняться лошадьми, похоже, облегченно вздохнул. Гарун окинул взглядом остальных спутников, выглядевших чересчур закаленными для обычных караванщиков. Никто не поверил бы в их историю.

С пересохшим горлом и трясущимися коленями они миновали ряды охранявших Ученика стражников. К удивлению Гаруна, люди в белых одеждах, казалось, ничего не подозревали. Спрятанное оружие прошло мимо них – видимо, потому, что сданное оружие скрывалось немногим хуже. А возможно, дело в том, что никто не осмеливался напасть на Ученика в священном Храме.

Гарун надеялся, что его собственные телохранители никогда не станут столь самоуверенными. Хариши уже и без того слишком часто пытались нанести удар.

Когда они вошли в тронный зал Эль-Мюрида, он слегка отстал, опустив голову. Белул замедлился вместе с ним. Остальные их прикрывали: Эль-Мюрид знал Гаруна и мог узнать Белула.

Гарун не удержался от алчного взгляда на Павлиний трон – именно тот был его самопровозглашенной целью… Трон назывался Павлиньим, потому как его высокая спинка напоминала развернутый хвост павлина. Двенадцатифутовые перья были сделаны из редкой древесины, и в течение столетий их украшали золотом, серебром, драгоценными камнями, слоновой костью, жемчугом и бирюзой, складывавшимися в яркие замысловатые узоры. В кричащую мозаику внесли свой вклад династии императоров Ильказара и поколения королей Квесани. Трон являлся сердцем и символом власти в Хаммад-аль-Накире, как и до этого в империи.

И теперь узурпатор, шакал без капли королевской крови, обесчестил кресло королей. Гарун с трудом подавил гнев. Этот зверь убил всю его семью. Чудовище уничтожило все, что было для него дорогим и ценным, спустив с поводка псов, которые преследовали его даже сейчас.

Он осторожно пересчитал телохранителей.

Шадек остановился в десятке шагов от Павлиньего трона и – после надлежащих придворных ритуалов – подошел чуть ближе и заговорил, негромко и убедительно. Эль-Мюрид наклонился вперед, слушая его и время от времени кивая.